и немалых денег, но у лорда Чарльза было острое подозрение, что то, в чем его попросили помочь, было кульминацией всего, что было раньше. Но он чувствовал, что должен это сделать. Как мы уже говорили, были времена, когда от слов было так же мало пользы, как от мякины с Лейчестером, и это был один из таких случаев.
С сожалением, но непоколебимый в своей преданности, он поднялся по лестнице за шляпой и тростью и побрел вниз, все еще жалея, что не может оказаться в Перу.
– Будет ужасная буря, – пробормотал он. – Люди будут жестоко резать его, и я, конечно, понесу некоторую долю вины, но я не возражаю против этого! Это Лей, о котором я думаю! Все будет хорошо?
Он задавал себе этот вопрос печально и беспомощно, спускаясь по лестнице, когда осознал изящную фигуру леди Ленор, стоящую в холле и смотрящей на него снизу вверх.
Она наблюдала из окна за отъездом лорда Лейчестера; она знала, что он внезапно уехал в город, знала, что лорд Чарльз был с ним наедине, и теперь достаточно было взглянуть на печальное лицо лорда Чарльза, чтобы убедиться, что что-то случилось. Но в ее улыбке не было ничего подобного, когда она посмотрела на него, нежно обмахиваясь японским веером и придерживая развевающиеся юбки своими белыми, украшенными драгоценными камнями пальцами.
Лорд Чарльз вздрогнул, увидев ее.
– Клянусь Юпитером! – пробормотал он, – если все так, как я думаю, что она будет делать? – и с инстинктивным страхом он почувствовал, что почти готов повернуться и снова подняться по лестнице, но Ленор была слишком быстра для него.
– Мы искали вас, лорд Чарльз, – томно сказала она. – Кто-то предложил поиграть в большой теннис; мы хотим, чтобы вы сыграли.
Лорд Чарльз выглядел смущенным. Письмо обожгло ему карман, и он понял, что не будет знать покоя, пока не избавится от него.
– Ужасно сожалею, – сказал он, – иду на почту, чтобы отправить письмо.
Леди Ленор улыбнулась и лукаво взглянула на часы.
– Никакой почты до семи, – сказала она, – разве это нельзя сделать после нашей игры?
– Никакой почты! – сказал он с притворной озабоченностью. – Лучше телеграфируйте, – пробормотал он.
– Я достану вам бланк! – ласково сказала она. – И вы сможете отправить сообщение.
– А? – пробормотал он, краснея, как школьник. – Нет, не беспокойтесь, я не подумал об этом. В конце концов, это не имеет значения.
Затем она поняла, что Лейчестер передал ему какое-то послание, и внимательно наблюдала за ним. Нельзя было представить себе более умелого обманщика, чем бедный Чарльз; ему показалось, что мягко улыбающиеся бархатные глаза заглянули в его карман, и его рука накрыла письмо движением, которое она мгновенно заметила.
– Это письмо, – подумала она, – и оно для нее.
И укол ревности пробежал по ней, но она все еще смотрела на него с томной улыбкой.
– Ну что, вы идете?
– Конечно, – согласился он с явно наигранной готовностью. И он побежал вниз по лестнице.
Она схватила шляпу от солнца, надела ее и указала на ракетки, стоявшие на подставке в холле. Она ни на мгновение не выпускала его из виду.
– Они все ждут, – сказала она.
Он последовал за ней на лужайку. Группа стояла, играя с мячами, и нетерпеливо ждала.
Лорд Чарльз беспомощно огляделся, но у него не было времени на раздумья.
– Может, поиграем вместе? – спросила Ленора. – Мы так хорошо знаем игру друг друга.
Лорд Чарльз не слишком галантно кивнул.
– Хорошо, – сказал он; и пока он говорил, его рука скользнула в карман.
Игра началась. Они хорошо подходили друг другу, и вскоре лорд Чарльз, двумя играми которого были бильярд и теннис, заинтересовался. Он тоже согрелся и, сняв пальто, бросил его на траву.
Леди Ленор взглянула на него и вскоре, поменявшись с ним местами, сняла браслет и бросила его на пальто.
– Драгоценности в теннисе излишни, – сказала она с мягким смехом. – Вы намерены выиграть этот сет, не так ли, лорд Чарльз?
Он рассмеялся.
– Если вы так говорите, – ответил он. – Если серьезно, то вы всегда выигрываете.
– Почти всегда, – сказала она с многозначительной улыбкой.
Все четверо были энтузиастами, если Ленор можно было назвать энтузиасткой в чем-либо, и игра была интенсивной. Солнце заливало их лица, но они продолжали играть, время от времени прерываясь для обычной ссоры из-за счета очков; слуги принесли кларет и бокал шампанского; леди Уиндвард и граф вышли и сели в тени, наблюдая.
– Победа за мной! – воскликнул лорд Чарльз, пот струился по его лицу, вся его душа была поглощена игрой, письмо было совершенно забыто.
– Я так думаю, – сказала леди Ленор, но, говоря это, она пропустила длинный бал.
– Как вам это удалось? – спросил он.
– Это ракетка, – сказала она извиняющимся тоном. – Она немного тяжеловата. Она всегда становится слишком тяжелой, когда я немного играю. Я бы хотела, чтобы у меня была другая.
– Я пошлю за ней, – сказал он нетерпеливо.
– Нет, нет, – сказала она. – Слуги не знают, какая нужна.
– Тогда я схожу, – сказал он изящно. – Вы же знаете, что не можете проиграть в этой игре.
– Вы сделаете это? – нетерпеливо спросила она. – Она стоит на столе в прихожей…
– Я знаю, – сказал он. – Подождите минутку! – крикнул он остальным и бросился прочь.
Ленор с минуту смотрела ему вслед, потом оглянулась. Двое других стояли, обсуждая игру; зрители собрались вокруг кубка с шампанским. Леди Уиндвард погрузилась в раздумья, опустив глаза в землю.
Глаза красавицы вспыхнули, и ее лицо слегка побледнело. Ее взгляд скользнул по пальто, она на мгновение заколебалась, затем неторопливо подошла к нему, наклонилась и подняла браслет. При этом она перевернула пальто другой рукой и вытащила записку из кармана.
Один взгляд дал ей адрес, и она вернула записку на место и с невозмутимым видом направилась обратно к теннисному корту, но ее сердце учащенно забилось, когда ее острый мозг ухватился за проблему и решил ее.
Записка мальчику! Письмо, которое можно доверить не менее надежным людям, чем лорд Чарльз! Внезапный отъезд Лейчестера в Лондон! Смущение и замешательство лорда Чарльза! Секретно и таинственно! Что это значит?
Казалось, ею овладело предчувствие, что настал критический момент. Казалось, она инстинктивно чувствовала, что происходит какое-то движение, из-за которого она должна потерять все шансы заполучить Лейчестера.
Ее сердце билось быстро, так быстро, что тонкие вены на ее белых руках пульсировали; но она все еще улыбалась и даже скользнула к леди Уиндвард, которая задумчиво сидела в тени, глядя на теннис, но думая о Лейчестере.
Она подняла глаза, когда высокая изящная фигура приблизилась.
– Ты смертельно утомляешь себя, моя дорогая, – сказала
