Роберт, конечно же, видел Юаня на расстоянии во время их выхода из города, но не пытался подъехать к нему. Он считал, что Юань должен подойти к нему первым. Именно это он сейчас и сделал.
— Конец эры, — заметил Юань. — И, возможно, для тебя в большей степени, чем для кого бы то ни было. Ты не забыл нашу беседу два года назад, Баррингтон?
— Нет. Надеюсь, и ты тоже, Юань.
— Твои чувства тогда вызвали во мне уважение, — подтвердил Юань. — Итак... Насколько я понимаю, ты беседовал с регентом. Как он тебе?
— Он нащупывает свой путь. Как я себе представляю, нам всем придется заниматься тем же некоторое время.
— Кому-то в меньшей, а кому-то и в большей степени, — сказал Юань. — У меня тоже состоялась беседа с принцем Цюнем. — Он посмотрел на далекие многоярусные крыши пагод Пекина, только что появившиеся в поле зрения. — Я снят со всех постов.
Роберт в ужасе обернулся на него.
— Со всех постов, — подтвердил Юань. — Я больше не наместник и больше не маршал. Разумеется, мне приказано распустить личную армию.
— Но почему? — не мог прийти в себя Роберт.
— Это за пределами моего понимания.
— Что же ты намерен предпринять?
— Подчиниться, что же еще? — вопросом ответил Юань. — Особенно в свете нашей беседы. — Роберт бросил на него испытующий взгляд. Лицо Юаня выглядело вежливо спокойным. — Я собираюсь путешествовать.
— Ты собираешься покинуть Китай?
— Нет, я не имею желания покидать Китай. К тому же Китай — обширная страна. А я не знаю ее достаточно хорошо. Возможно, не знаю вообще. Всегда не хватало времени. Теперь, когда я в отставке, стоило бы открыть ее для себя. Ты не согласен?
Роберт не знал, что и сказать. Решение об отставке Юаня было просто абсурдным, и он догадывался, сколь глубоко оскорблен маршал, всю свою жизнь посвятивший служению династии и уволенный, даже не услышав слов благодарности.
Внезапно Роберт почувствовал себя совершенно одиноким. Не осталось ни одного сведущего человека, такого как Чжан Цзинь или Ли Хунчжан либо старый адмирал Дин, с кем бы он мог обсудить ситуацию. Вернувшись в Шанхай, он упомянул об отставке Юаня Адриану, но реакция младшего брата оказалась именно такой, как он и ожидал:
— Ну и скатертью дорога.
Роберт не стал возражать, однако мог с уверенностью сказать: если Юань Шикай беспрекословно принял отставку, значит, он заранее тщательно подготовился к этому.
— Госпожа, — обратился к хозяйке дворецкий Ло Ляньли. — Здесь Юань Шикай.
Виктория, нахмурившись, оторвалась от бухгалтерских книг.
— Здесь? Или ты имеешь в виду в Ханькоу?
— Он здесь, госпожа, — подтвердил Ло. — Хочет поговорить с вами.
Виктория резко выдохнула. Что же это ему взбрело в голову? Он должен знать, что она его недолюбливает. И сейчас, когда маршал утратил свои былые позиции в правительстве, она даже не боялась его. Почти все три года, прошедшие со дня похорон Цыси и отставки Юаня, о нем почти не было слышно. Считалось, что он стал вполне частным лицом, как и было приказано.
Эти три года прошли удивительно спокойно, особенно в верховьях Янцзы. Ходили, конечно же, слухи о растущих долгах правительства, о всплесках анархии в нескольких провинциях... Виктория не сомневалась, что в насаждении анархии активно участвует ее Тан, прежде всего на юге страны. Он теперь навещал ее реже, поскольку разъезжал по стране в поисках новых соратников там, где зрело недовольство. И за эти три года Виктория закупила еще три партии оружия, теперь хранящегося на ее складах. Все, что для этого требовалось, — посетить Шанхай, улыбнуться Роберту и Монике, похвалить маленького Джеймса... и побывать в объятиях Адриана к вечеру. Без сомнения, она попала в руки к дьяволу. Ей уже даже нравилась сексуальная деградация, произошедшая с ней, и она жила ожиданием этих встреч, поскольку отношения с братом разительно отличались от того небрежного обладания, которым время от времени удостаивал ее Тан. И все-таки это было ради Дела, которому она служила.
Если, конечно, это Дело когда-либо существовало. До сих пор не поступало никаких указаний от доктора Суня, о нем вообще никто ничего не слышал. По словам Тана, планы Суня предусматривали выжидание подходящего момента — наивысшей точки кипения недовольства глупостью пекинского режима. Но, по мнению Виктории, пекинский режим всегда был глупым, даже при Цыси. Люди привыкли к нему. Она не могла себе представить, с чего бы вдруг народ мог закипеть.
Она этого и не хотела. Виктория сейчас всем довольна. Ей тридцать семь, еще не утрачена былая красота — небольшая полнота лишь контрастней подчеркивает линию бедер и бюста. То, что грудь начала немного провисать, похоже, не беспокоила двух мужчин ее жизни. У нее есть муж, по крайней мере, в ее глазах; есть любовник, даже пусть это родной брат; и у нее есть сын, хоть он и зовет ее тетей. Она намеревалась открыть ему правду, когда он станет мужчиной; время придет осенью нынешнего 1911 года — Мартину должно было исполниться семнадцать лет. Она уже не жаждала революций или какого-то другого поворота в жизни. Визит же Юань Шикая мог означать именно такой поворот.
Однако беды не случится, если она его выслушает.
— Пусть войдет, — приказала она, закрыв книгу.
Ло поклонился, открыв дверь для Юаня. Виктория встала и подумала о том, каково оно, падшее величие. Юань был в цивильном костюме и выглядел довольно старым, очень толстым, седым китайцем с бородкой — представитель класса мандаринов. На это указывало только то, что халат был из шелка, а на ногах красовались дорогие ботинки.
— Здравствуйте, мисс Баррингтон, — поприветствовал он.
Виктория, девятью дюймами выше него, позволила взять свою руку.
— Господин Юань. Рада видеть вас. Не знала, что у вас есть дела в Ханькоу.
— У меня дела повсюду, мисс Баррингтон. Поскольку я уже не у дел.
Она указала ему на стул:
— Итак, если Дом Баррингтонов может чем-нибудь помочь вам...
— Я знаю. Ваш брат остается моим ближайшим другом. У нас много общих забот. Мисс Баррингтон, я снял дом в Ханькоу на неделю-другую, пока буду заниматься здесь делами. Был бы польщен, если вы пообедаете со мной.
— Ах... — Виктория судорожно искала какой-нибудь благовидный предлог, чтобы отказ не выглядел откровенно грубым.
— Завтра вечером, — продолжил Юань. — Меня попросил передать вам привет ваш брат. Я видел его на прошлой неделе в Шанхае.
«О каком брате идет речь?» — подумала она.
— Роберт также попросил меня передать привет его сыну, который с вами. Ведь он здесь?
— Да, Мартин изучает наш бизнес. Он всего лишь приемный сын Роберта. Вы знаете об этом?
Юань вяло улыбнулся:
— Конечно, знаю. Но приемных детей иногда любят не меньше, чем своих собственных. Был бы очень польщен, если вы возьмете с собой мальчика на обед завтра. Позвольте, ему сейчас...
— Мартину шестнадцать, господин Юань.
— В шестнадцать детство уже позади, и перед юношей простирается путь мужчины. С нетерпением жду знакомства с ним.
Виктория сочла присутствие Мартина на ее встрече с отставленные маршалом полезным. Определить бы, что у Юаня на уме. Она была в замешательстве. Ей бы хотелось связаться с Шанхаем, но между Ханькоу и Шанхаем не было телеграфной линии, а без нее на получение ответа от братьев потребуется несколько недель. До этого момента здешняя изоляция от внешнего мира казалась ей благом.
Ей также хотелось получить совет и от Тана. Но, как и обычно, она не имела понятия, где он и когда вернется. Оставалось полагаться только на себя.
Виктория настояла на том, чтобы они с сыном оба были одеты по-европейски, тем самым напоминая Юаню, что он имеет дело с Баррингтонами. Их рикшу сопровождали несколько слуг.
Дом Юаня располагался на берегу реки и выглядел роскошно. Он утверждал, будто арендовал его, но Виктория знала, что этот дом пустовал более года и несколько месяцев назад был неожиданно полностью отремонтирован и меблирован. Следовательно, Юань планировал этот визит заранее, вопрос заключался только в том, купил ли он этот дом для себя.
Непрестанно кланяющиеся слуги провели их через богато обставленный холл во внутренние покои, где маршал, одетый в малиновый халат и синие панталоны, но без военных регалий ожидал их. Виктория огляделась. Как она и подозревала, они оказались единственными гостями.
— Вы так красивы, Виктория, — сказал Юань. — Можно я буду вас называть по имени? Я так давно знаком с вашей семьей. А это Мартин? — Юань взял мальчика за руку. — Много слышал о тебе, молодой Баррингтон. — Услышав такое обращение, Мартин засветился. — Ты собираешься стать торговцем, когда вырастешь? Или знаменитым моряком, как твой отец? — Юань вяло улыбнулся. — Или, возможно, как я, знаменитым солдатом?
— Я хотел бы стать моряком или солдатом, господин Юань, — сказал Мартин. Виктория тщательно наставляла его, заставляя запомнить, что Юань теперь гражданский человек, а не маршал, министр или наместник, поэтому при обращении к нему никакие титулы не используются.
