— Мы можем возвратить его, даже если придется похитить, — предложила Виктория. — И вывезти в Англию или куда-нибудь еще. Я бы поехала с ним.
— И поссориться с маршалом? — спросил Адриан. — Ты слишком все драматизируешь, сестричка. — Он улыбнулся своей таинственной улыбкой. — Люди начнут думать, что Мартин твой сын, а не племянник.
Виктория вышла из комнаты, хлопнув дверью.
По просьбе Роберта Моника пошла навестить свою золовку. Она застала Викторию принимающей ванну с помощью китайских служанок.
— Ох, — сконфузилась она, — извини, я приду попозже, хорошо?
— Все в порядке, — заверила ее Виктория и поднялась. Служанки завернули ее в мягкий халат.
— Роберт рассказал мне о случившемся, — сказала Моника. — Я глубоко переживаю вместе с тобой.
Виктория жестом выпроводила девушек из комнаты и села, скрестив под собой ноги.
— Ты знаешь, что на самом деле он — мой сын?
— Да. Роберт сказал мне.
— В таком случае, как мне кажется, для тебя дело оборачивается благоприятно. Уход Мартина означает, что у твоего сына не остается соперников, претендующих на Дом.
— Я никогда не подозревала, что они могут быть, — ответила Моника уравновешенно. — Я пришла предложить свою помощь.
— Какую помощь ты можешь мне предложить? — спросила Виктория.
Она встала. Тело ее высохло, и халат упал на пол.
Моника прикусила губу. Виктория оставалась красивой женщиной, хотя ее грудь слегка опустилась, а бедра немного раздались, что выдавало возраст, но не умаляло, а скорее добавляло ей привлекательности. Но с поры диких приключений детства во время «боксерского» восстания Моника превратилась в благопристойную женщину и нагота Виктории ее смущала.
— Тогда прими мои заверения в симпатии, — проговорила она.
— Что ж, благодарю. — Виктория легла поперек кровати на живот, уперев подбородок в край постели, темные волосы закрыли ее лицо.
Моника встала и взглянула на голую спину своей золовки.
— Хорошо, что ты дома, — солгала она. — Нам о многом надо поговорить.
Виктория откинула волосы с лица:
— Я уезжаю.
Моника уже у двери удивленно остановилась:
— Куда ты собираешься?
— Назад в Ханькоу. Теперь там мой дом.
— Да, но без сомнения...
— Я хочу там жить, Моника. Туда и Мартин вернется ко мне, если он вообще собирается вернуться.
Моника облизнула губы. Она не любила критиковать других людей, но сейчас необходимо было высказаться.
— Вики, — она вернулась и встала возле кровати, — ты не считаешь, что беда произошла частично и из-за того, что ты уехала в Ханькоу?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Моника чувствовала, как горят ее щеки:
— Ну... вероятно, Мартин узнал, ну...
— Узнал что? — Голос Виктории изменился.
Моника набрала побольше воздуха:
— Что у тебя китайские любовники.
— У меня один китайский любовник, Моника. Я все-таки разборчивая.
— Я не хотела тебя обидеть.
— И мой, как ты выразилась, любовник приходится Мартину отцом.
— Но... да хочешь сказать, что этот человек посещает тебя в Ханькоу?
Виктория осознала, что выдала Тана — и себя тоже.
— То, как я устраиваю свою личную жизнь — мое дело, Моника. А теперь можешь идти.
Моника вскинула голову. Она была старшей женщиной Дома Баррингтонов по праву замужества, и никто не позволял себе так с ней разговаривать со дня ее свадьбы.
— Если Мартин узнает о твоем китайском любовнике и ты не скажешь ему, что это его отец, то у него будут все основания покинуть тебя, — выпалила она и выбежала из комнаты.
На лестнице Моника столкнулась с Адрианом. Он улыбнулся ей:
— Ты выглядишь взволнованной и озабоченной. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что тебе очень к лицу, когда ты взволнована и озабочена?
— У меня нет настроения шутить, Адриан, — сказала Моника. — Тебе нельзя туда, Виктория совсем раздета.
Адриан поцеловал ее руку:
— Я ее брат.
Он прошел мимо нее, поднялся по лестнице и скрылся за дверью комнаты Виктории, оставив Монику в крайнем изумлении.
Виктория стояла у окна, глядя в сад. Она только чуть повернула голову:
— Если ты тронешь меня хотя бы пальцем...
— Я и не мечтал об этом в твоем доме, — ухмыльнулся Адриан. — Я пришел узнать, что в самом деле случилось. — Он вытянулся на кровати, заложив руки за голову. — Что делал Юань в Ханькоу.
Виктория накинула халат:
— Как он сказал, у него там деловые интересы.
— Когда возвращается Сунь?
— Не имею понятия, — призналась Виктория. — Послушай, то, что случилось, не связано с Домом.
— Ты полагаешь, я поверю, будто Юань рискнул рассориться с Домом Баррингтонов единственно ради того, чтобы добраться до шестнадцатилетнего мальчика?
— Не будь таким циником.
— Итак, ты со мной согласна. Полнейшая бессмыслица. Поэтому, сестренка дорогая, Юань не знает, что Дом Баррингтонов тайно причастен к доставке оружия для Дела, или... — Он сел. — Ты же не будешь причастна к предательству Дела, не так ли, Вики? Через намеки Юаню и заключение сделки с Мартином? Потому что если ты сделаешь это, то предашь и меня тоже. — Он встал с кровати. — Меня это будет раздражать.
Виктория зло взглянула на него:
— Убирайся вон.
— Мне иногда непонятно, — сказал он, — знает ли Тан вообще о существовании партий оружия. Просто непостижимо, что ими никто не интересуется.
— Он знает о них. И ждет приказов от доктора Суня.
— Тогда он очень терпеливый человек. — Он взял ее за корсаж халата и притянул к себе. — Или ты призналась во всем Бобби?
— Разумеется, нет. — Она попыталась освободиться, но Адриан был очень сильным мужчиной.
— Если ты это сделала, — предупредил он, — я убью вас обоих. Запомни это.
Он отшвырнул ее от себя. Виктория полетела через комнату и упала, запнувшись о стул. Когда она поднялась, Адриан уже ушел.
Двумя днями позже Моника и Роберт провожали Викторию в Ханькоу, она отправлялась на попутной джонке, принадлежащей Дому. Они махали ей до тех пор, пока она не скрылась из виду, и на рикшах вернулись домой.
— Мне бы хотелось, чтобы она осталась, — заметила Моника.
— Мне тоже. Но для нее лучше жить собственной жизнью.
Моника больше ни словом не обмолвилась до тех пор, пока они не приехали домой. Отпустив слуг, она села рядом с мужем.
— Ты знал, что Виктория встречается с этим человеком, Таном, в Ханькоу?
Роберт повернулся, чтобы посмотреть на нее, и нахмурился:
— Откуда ты знаешь?
— Она невольно проговорилась. Она не хотела мне этого говорить и очень разволновалась, когда поняла, какую оплошность совершила. Но я сделала вид, что ничего не заметила.
— Боже праведный! Каким глупцом я был. Почему ты не сказала мне раньше?
— Чтобы ты мог удержать ее здесь под замком? Ты же сказал — это ее жизнь.
— Мне кажется, ты не понимаешь, дорогая. Если Тан в Ханькоу, значит, у него есть на то причины.
— А ты не думаешь, что он там только ради Вики?
— Нет. Но она, я уверен, уехала туда ради него. Я же сказал, что был глупцом. Мне даже показалось, будто она пытается жить нормальной жизнью.
— Что ты собираешься делать? Ты же не можешь вручить свою сестру в руки китайской полиции. А что ты думаешь о маршале Юане? Он тоже замешан?
— Юань ведет свою собственную маленькую игру. Только эта игра по большому счету. Но он не связан с Сунем и Таном. Будь это иначе, Вики знала бы и не примчалась сюда.
— Извини. Возможно, мне следовало все рассказать тебе раньше. Быть может, лучше действительно держать ее здесь под замком. Но, Роберт, мы еще можем послать за ней. Всадник превосходит в скорости джонку.
Роберт отрицательно тряхнул головой:
— Мне бы пришлось послать несколько всадников, да и принудительное возвращение ничего не решит. Нет. Я должен ехать в Ханькоу и постараться вразумить ее. И Тана, если потребуется. И лучше всего сделать это там, вдали от Шанхая, чтобы избежать последствий. Однако я подожду несколько дней, чтобы все не показалось слишком явным.
— Роберт! — Моника встала и взяла его за руку. — Если эти люди революционеры, то они могут быть опасными.
Он улыбнулся:
— Раньше мне удавалось справляться с революционерами. К тому же Дэнцинь, наместник провинции Хэбэй, мой старый друг. Так что я с ними разберусь, не беспокойся.
— Есть ли известия от господина Мартина? — спросила Виктория, как только вошла в дом. На протяжении своего двухнедельного путешествия она молилась, чтобы по возвращении застать его дома, чтобы этот кошмар закончился...
Ло Ляньли вежливо поклонился:
— Нет известий, мисс Виктория. Но... — Он закатил глаза.
Виктория нахмурилась, затем поняла, что он имел в виду. Она бросила шляпу на стул. В комнате было темно. Однако она смогла разглядеть фигуру Тана, стоящего у окна.
