с него не спускай.
Ханс что-то шепнул, обернувшись через плечо, и в следующий момент в хижину вошел, точнее, влетел высокий мужчина, с головы до ног закутанный в белое, отчего был похож на призрака. Вошедший плотно прикрыл за собой дверь.
— Кто ты? — спросил я.
Вместо ответа он открыл лицо, и я увидел, что перед нами сам Калуби.
— Я хочу поговорить наедине с белым господином Догитой, — хрипло сказал он. — Прямо сейчас, ибо потом такой возможности не будет.
— Как поживаешь, мой друг Калуби? — спросил Брат Джон, поднявшись. — Вижу, твоя рана зажила.
— Да-да, однако я хочу поговорить с тобой наедине.
— Нет, — ответил Брат Джон, — если ты хочешь что-нибудь сказать, ты должен говорить перед всеми или не говорить вообще. Я и эти господа — единое целое. То, что знаю я, должны знать и они.
— Могу ли я довериться им? — пробормотал Калуби.
— Так же как и мне. Поэтому либо говори, либо уходи. Но наш разговор могут подслушать…
— Нет, Догита, здесь толстые стены. На крыше никого нет, я проверил. Никто не сможет влезть на нее бесшумно, к тому же этого смельчака заметят ваши охранники у двери. Нашу беседу услышат разве что боги.
— Тогда испытаем богов, Калуби. Говори смело, мои братья знают твою историю.
— О белые господа, я в ужасном положении, — начал Калуби, вращая глазами, как загнанный зверь. — С тех пор как мы расстались, Догита, я должен был посетить Белого дьявола, живущего в горном лесу, и разбросать там священные семена. Но я притворился больным, поэтому Комба, будущий Калуби, Признанный богами, взял на себя эту обязанность и вернулся невредимым. Завтра полнолуние, и я должен снова посетить страшное божество и разбросать семена. Дьявол убьет меня, о Догита, ведь я уже пережил одно нападение! Он наверняка одолеет меня, если я не смогу уничтожить его. Вместо меня будет царствовать Комба, и он, как вы догадываетесь, обречет вас на горячую смерть — принесет в жертву богам, чтобы у женщин понго снова рождалось много детей. Да-да, если мы не убьем Белого дьявола, живущего в лесу, то все погибнем!
Калуби замолчал. Он весь дрожал, притом что с него лился пот.
— Все это хорошо, — сказал Брат Джон. — Пусть нам удастся победить дьявола, но как это поможет нам избежать гнева Мотомбо и твоего племени? Они ведь растерзают нас за оскорбление святыни.
— Нет, Догита. Если умрет божество, умрет и Мотомбо. Это издревле известно. Поэтому Мотомбо оберегает его, словно мать свое дитя. До тех пор пока не отыщется новый Белый дьявол, его место займет Мать Священного цветка, а она милосердна и никому не причиняет зла. Я буду править от ее имени и, конечно, уничтожу своих врагов, особенно этого колдуна Комбу.
Тут я услышал слабый звук, похожий на шипение змеи, но он не повторился, и я, ничего не заметив, решил, что мне просто почудилось.
— Кроме того, — продолжал Калуби, — я дам вам много золота, даров, каких вы только пожелаете, и невредимыми переправлю в страну ваших друзей мазиту.
— Погоди, — вмешался я, — давай разберемся. Джон, пожалуйста, переведите все Стивену. Для начала скажи мне, друг Калуби, что это за божество, о котором ты говоришь?
— Это огромная обезьяна, о господин Макумазан, белая то ли от старости, то ли с самого рождения. Она вдвое больше любого из нас и сильнее двадцати мужчин. Гигантская обезьяна может сломать человека пополам, как я ломаю тростинку, или откусить ему голову, как откусила мне палец в знак предостережения. Так она поступает со всеми вождями, надоевшими ей. Сначала она откусывает им палец, но позволяет уйти, потом ломает их, словно тростник, и вместе с ними убивает всех, кого хотят принести в жертву.
— Ага, это большая обезьяна! — сказал я. — Так я и думал. Давно это животное считается у вас священным?
— Точно не знаю. Испокон веков. Белый дьявол существовал всегда, так же как и Мотомбо, ибо они — одно целое.
— Полная ерунда, — сказал я по-английски; потом прибавил: — А что это за Мать Священного цветка? Она тоже существовала всегда и живет там же, где бог-обезьяна?
— Нет, господин Макумазан, она смертна, как и все люди. Ей наследуют те, кто может занять ее место. Нынешняя Мать Цветка — белая женщина средних лет, принадлежащая к вашему народу. Когда она умрет, ее место займет дочь, тоже белокожая и очень красивая. После ее смерти найдутся другие белые женщины — возможно, из числа рожденных от черных родителей.
— А сколько лет этой дочери? — спросил Брат Джон изменившимся голосом. — Кто ее отец?
— Она родилась, Догита, свыше двадцати лет назад, после того как Мать Цветка захватили в плен и привели сюда, в страну понго. Мать Цветка говорила, что отец этой девушки — ее покойный супруг.
Брат Джон опустил голову на грудь и закрыл глаза, словно погружаясь в сон.
— Живет Мать Цветка на острове посреди озера — на вершине горы, которая окружена водой, — продолжал Калуби. — Жрица не общается с Белым дьяволом, но ее прислужницы временами переплывают озеро, чтобы присмотреть за полем, где вождь разбрасывает семена. Из этих семян вырастает хлеб, который служит пищей божеству.
— Ну хоть что-то понятно, — проговорил я. — Теперь изложи нам свой план. Как мы попадем туда, где живет большая обезьяна, и каким образом можно убить ее, раз твой преемник Комба не позволил нам взять с собой огнестрельное оружие?
— О господин Макумазан! Пусть зубы Белого дьявола сокрушат мозг Комбы за содеянное им! Пророчество, о котором он говорил тебе, совсем не древнее. Оно появилось в нашей земле не более месяца назад, хотя от Комбы ли оно исходит или от Мотомбо, я не знаю. Никто, кроме меня и нескольких человек в нашем племени, не слыхал о железных трубах, изрыгающих смерть.
