кого вообще хватило сил победить его? – Всадник встал и нервно начал ходить от стола к холодильникам и обратно. – Флэк, ты никуда не отлучался?
– Ты думаешь, я был в состоянии? – безразлично откликнулся Странник. – Жаль, что кто-то опередил меня. Он должен был умереть от моей руки!
– Флэк, если его убил не ты и не Правитель, то кто? Разве есть в Лимане кто-то сильнее тебя? – Вик старался рассуждать спокойно и не поддаваться панике. – Этот убийца может быть опасен и для всех нас.
– Когда нас ждут у Правителя? – уточнил Флэк.
– После обеда. Время есть.
– Собирайтесь, попробуем выяснить хоть что-нибудь. Главное, чтобы меня не задержали во дворце, тогда ничего не получится. Если удастся вернуться сюда, то я сразу отправлюсь к Мэй. А после – посмотрим. Думаю, что стоит покинуть Лиман. Хотя бы попытаться, – Флэк встал и направился к выходу. Он хотел привести себя в порядок, одеться, как полагается, чтобы предстать перед Правителем как положено Тёмному Воину.
Упрашивать никого не пришлось, притихшие и встревоженные мужчины разбрелись по убежищу. До обеда они успели привести себя в приличный вид, наточить оружие, легко перекусить. Вик закрыл все окна и задернул шторы, убрался на кухне. Беспорядок в гостиной решено было оставить, никому не казалось важным сейчас заниматься такими вещами. Когда солнце покинуло зенит, Воины спустились к реке, где, как и всегда, их ждала лодка. Путь до отводного канала был печальным. Они вспоминали, как ночью спустили тело Ториуса с плотом в черную воду, и чувствовали, что это не сон, а самая настоящая реальность. Монаха больше нет. И никогда уже не будет. Все его слова и дела ушли вместе с ним, навсегда. И когда ни одного Тёмного Воина не останется на этой земле, про Ториуса никто и не вспомнит.
Перед дворцом всё так же цвел весенний сад. Аромат был настолько сильным, что кружилась голова. Лепестки, как снег, падали на мощеные дорожки и от плащей Воинов, мягко ступающих по цветочному ковру, разлетались пылью в сторону розово-сиреневые облака. Флэк вспоминал, как был здесь впервые, удрученный горем утраты родителей, как появлялся снова, уже готовый к борьбе с Правителем и отягощённый непрошеной славой. Третий раз должен быть последним. Решать всё надо здесь и сейчас, не тянуть. Иначе можно никогда не выбраться из замкнутого круга и навсегда погрязнуть в междоусобных склоках.
Воины поднялись по ступенькам крыльца и оказались в небольшом внутреннем дворе, знакомом им по прошлому визиту. Сегодня Правитель уже ждал их. Вопреки обычаям, он был одет в черное: легкие широкие брюки и такую же рубашку. Единственным цветовым пятном были голубые глаза и светлые волосы. Никто не знал его имени и возраста, и Флэк снова подумал, что Правитель – просто картинка, подставное лицо, актер.
– Приветствую вас, Тёмные Воины, – буднично проговорил Правитель. Но холодный тон голоса и твердый взгляд указывали на неимоверную злобу и раздражение.
– Доброго дня, Правитель, – откликнулся Вик за всех. Он стоял впереди и единогласно был выбран переговорщиком.
– Вы уже знаете, что Лицедей погиб этой ночью. Мне пришли одна за другой две удручающие вести – про смерть Монаха и убийство Ронга. И я хотел бы услышать ваши объяснения! – Правитель встал, обошёл кресло, в котором сидел, сорвал цветок с дерева и вернулся на место.
– Я расскажу вам, как есть. Ронг пришёл в убежище под маской Златы, чтобы попытаться убить Флэка. Не знаю, кем она вам приходится, но вы понимаете, что я ничего не могу утаить. Задолго до этого, настоящая Злата одновременно с Евгений и, возможно, Ронгом, пытались склонить Флэка на свою сторону. Подговаривали его занять ваше место и предлагали помощь. Но Тёмные Воины преданы своему Правителю и Лиману, а потому Странник отказался. Но Злата не оставила попыток. И после очередного отказа Странника Лицедей вернулся в убежище, прикинувшись рыжеволосой девушкой. Оливер и Монах не дали совершить Ронгу задуманное, он сбежал, и Флэк преследовал его. Лицедею удалось скрыться и напасть на Флэка из-за спины. Ториус помешал ему, закрыв собой. Нож попал почти в самое сердце, спасти его было невозможно. Мы спустили его тело в реку. А потом до утра находились втроем в убежище. Это всё, что я могу вам рассказать. – Вик чуть поклонился и отступил назад. Пока он говорил, Правитель хмурился и отрывал лепестки от цветка, бросая их себе под ноги.
– Вы Вик, хорошо всё говорите. И даже не кривите душой. Но слишком много не договариваете. Почему вы скрыли от меня то, что Флэк убил ребенка? Почему сразу не рассказали о замыслах моей жены и прекрасной Златы? Ах да, а ваша, так называемая, жена. Почему она до сих пор не в официальном статусе? И вы, Оливер, почему не поведали мне трогательную историю возвращения вашей сестры? – с каждым словом Правитель злился всё больше, лицо его раскраснелось, руки сжимались вокруг ощипанного цветка всё сильнее. – Это, конечно, не предательство. Поэтому ваши метки до сих пор на месте, но вы в шаге от гибели. Я бы мог вас казнить прямо сейчас, но не хочу. Подожду, пока вы скажете что-нибудь в своё оправдание.
– Я думал, что вам и так известно всё о Злате. Всех пленников проверяют, а она вхожа в ваш дом. Моей сестрой эта девушка была слишком давно. Ту женщину, которая живет с вами под одной крышей – я не знаю. И не узнаю, – выступил Оливер, защищая свою честь. Он действительно больше ничего не хотел знать о Злате, считал её самым настоящим позором своей семьи и был близок к ненависти и презрению.
– С вами всё ясно, Всадник. Вы мне не так интересны. Что скажет Ворон в свою защиту?
– Скажу только одно. Моя личная жизнь касается только меня. Любой человек в Лимане имеет право на семью, любовь и дом, – Вик понял, что врать и отпираться бессмысленно. Возможно, он ещё успеет защитить Даяну, если не будет слишком резок.
– Логично. Но вы – далеко не рядовой житель Лимана, – Правитель махнул рукой. – Хотя это тоже не так уж и важно. Мы решим этот вопрос позже. Ну а вы, Флэк?
– Мне нечего сказать, – почти прошептал Флэк. С того момента, как только они оказались во дворце, его переполняли злость и ненависть. Вся эта напыщенная, искусственная красота вызывала у него приступы душевного удушья. Ему хотелось выпрыгнуть, вылезти из своего тела и просто быть свободным.
– То есть, вы признаете свою вину?
– В чем?
– В смерти Ториуса, Ронга и этого несчастного ребенка,
