он и вздохнул. Диего встал и направился к выходу, но уже на пороге обернулся: — Позволишь иногда навещать тебя?
Отчаявшись понять мотивы поступков Диего, Фрида сдалась. Теперь бывший муж почти каждый день заходил к ней, делая вид, будто хочет обсудить какой-нибудь вопрос, попросить совета или узнать, где искать ту или иную вещь. Иногда Фрида впускала его, но если ей хотелось поработать, она отправляла Риверу восвояси. Правда, в такие моменты ей было его жаль. Если же Диего оставался, они сидели на террасе и болтали обо всем на свете. Теперь Фрида могла наслаждаться общением с ним. Она показала ему свой последний набросок, двойной автопортрет: две женщины, две Фриды, мексиканка и европейка.
— Фрида, я считаю, это будет самая важная твоя работа, — заключил Диего, выслушав ее объяснения.
«Да, — с легкой горечью подумала она. — И я смогу нарисовать ее лишь потому, что ты отрекся от меня. Вчера, пока я работала наддвумя Фридами, пришел почтальон со свидетельством о разводе. Но тебе даже невдомек, как больно мне было».
Она посмотрела на часы, Диего понял намек и засобирался. Прощаясь, Фрида прижалась к нему. Она подозревала, что Ривера собирается к другой женщине, но больше не испытывала ревности — лишь тихое сожаление, что им не удалось остаться парой.
Обернув ребозо вокруг плеч, потому что уже начало холодать, она немного прошлась по патио, понюхала цветы апельсинового дерева, которое росло здесь с незапамятных времен, и бросила пригоршню хлебных крошек в пруд, где резвились рыбки. К ней подбежала одна из обезьянок. Зверек попытался поймать рыбу лапкой, а потом отвлекся на свое отражение в воде.
По пути в комнату Фрида подошла к отцу, который сидел на своем излюбленном месте под пышным кустом бутен-виллеи. В последнее время Гильермо был совсем плох и мало что понимал. Поговорить с ним почти не удавалось, но Фриде нравилось просто сидеть рядом с отцом на солнце и держать его за руку.
— Привет, папа, — тихо поздоровалась она.
Он улыбнулся и едва заметным кивком указал на место рядом с собой. Фрида присела. Больше они не обменялись ни словом. Ей все равно не хотелось ни говорить, ни видеться с другими людьми. Она спала допоздна, потом работала, а после обеда выходила в сад и сидела там, раскинув юбки на согретых солнцем терракотовых плитках и прислонясь к теплой стене дома.
Ее новая жизнь налаживалась, и это было замечательно. Фрида стала меньше пить и лучше питаться.
Однажды она проснулась посреди ночи от непривычного шума за окном. Вскоре раздался вой полицейских сирен. Машины остановились в нескольких улицах от ее дома. Там жил Троцкий! «Его убили, — мелькнуло в голове у Фриды. — В конце концов его настигли и здесь». Она оделась и поспешила на улицу. Полицейские не пропустили ее к дому, но она узнала новость, которой боялась. На Льва и Наталью было совершено покушение. Пулеметной очередью стреляли по окнам в их спальне. Оба бросились на пол и выжили. Облегченно вздохнув, но по-прежнему встревоженная, Фрида вернулась домой.
Той же ночью к ней примчался Диего. Он был в панике.
— За покушением стоит Сикейрос. А теперь они хватают всех коммунистов. Полетт увидела, что мой дом окружила полиция, и предупредила меня. Мне нельзя возвращаться. Нужно уехать из Мексики. Ты позаботишься о моей коллекции? Я не знаю, когда снова окажусь здесь. — Он взял руки Фриды в свои и на мгновение замер, а затем залез в машину, которую Полетт припарковала перед домом. Диего улегся на пол машины, а Фрида завалила его сверху картинами.
— Спаси его, — обратилась она к Полетт. — Спаси моего любимого.
Проснувшись на следующее утро еще засветло, Фрида отправилась в Сан-Анхель и начала упаковывать коллекцию Диего: фигурки божков и статуэтки, маски и мозаики, украшения доколумбовой эпохи и прочие предметы. Через несколько дней сборов перечень экспонатов вырос до тысячи. В общей сложности Фрида упаковала пятьдесят семь коробок, а также важные документы и картины, которые намеревалась взять с собой в casa azul. Интересно, знал ли сам Диего, сколько сокровищ здесь собрал? Часто Фриду охватывало паническое чувство, будто она наводит порядок в доме, хозяин которого умер.
О Диего ничего не было слышно. Куда он делся той ночью? Полетт тоже исчезла. Спросить было не у кого. Каждый день Фрида ждала, когда Диего позвонит, но никаких весточек от него не поступало. Никто даже не знал, где он: прячется в Мексике или выехал из страны. Да и жив ли он вообще? Впервые подумав об этом, Фрида в ужасе прижала ладонь ко рту. В голове замелькали страшные картины. Ей не хотелось жить в мире, в котором больше нет Диего! А потом он внезапно позвонил из Сан-Франциско и принялся радостно рассказывать о своей новой работе. Фрида стояла, приложив трубку к уху, и думала о последних неделях, о том, как переволновалась и сколько стараний приложила, чтобы перевезти коллекцию Риверы в безопасное место. А сам он все это время сидел в Сан-Франциско и спокойно рисовал? Давно он там живет? И почему не связался с ней раньше?
— Мне нужно идти, — глухим голосом сказала Фрида.
Потом она долго смотрела, как солнечные лучи играют с тенью большого апельсинового дерева, и вдруг начала рыдать — от облегчения, что Диего жив и ему ничто не угрожает, и от обиды, что он оказался таким бесчувственным. Похоже, она потеряла его навсегда. Никогда прежде они не были настолько далеки друг от друга. Где же прежние узы? Фрида часто их проклинала, но ей и в голову не могло прийти, что они исчезнут. Эластичная лента, натянутая между ней и Диего, окончательно разорвалась.
Назавтра Фрида не смогла встать, как и в последующие дни и даже недели. Большую часть времени она пребывала в полузабытьи от огромных доз обезболивающего. Она почти ничего не ела и не спала.
— Диего, — шептала она. — Диего.
Все тело болело с небывалой силой. Она совершенно ослабла, но главной причиной ее недуга был Диего. В конце концов Кристина позвонила Ривере в Сан-Франциско, и тот пообещал немед ленно связаться с доктором Элоэссером.
В тот же день в casa azul зазвонил телефон.
— Не снимай трубку, пусть звонит, — попросила сестру Фрида.
Она лежала на кровати, нанося последние мазки на двойной автопортрет — на ту его часть, где была изображена современная Фрида.
Но Кристина не послушалась.
— Это Диего, — прошептала она, протягивая трубку.
— Диего… тихо повторила Фрида. Его имя уже стало для нее мантрой.
— Фрида, приезжай в Сан-Франциско. Я
