лестнице и скрылся из виду. Все разбились на группки и тоже стали расходиться, смеясь и болтая между собой.
Я подняла голову и столкнулась нос к носу с Тесс, которая, как и я, задержалась.
Ее губы были поджаты, а глаза затуманились гневом. От разочарования лицо покрылось красными пятнами.
– Ну ничего себе, – выдохнула она.
Я вежливо улыбнулась.
– Ладно уж, поздравляю. Не уверена, что тебе это что-то даст. Вряд ли ты выиграешь премию Тони с таким… с таким…
– Лицом? – услужливо закончила я за нее. – Так ты продолжай мне напоминать. Позволь, и я дам тебе небольшой совет, Тесс. Если не можешь изменить результат, отпусти ситуацию.
– Я просто считаю, что это нечестно. Очень… ужасно эгоистично! – вскинула руки Тесс и сгорбилась. – Так исторически сложилось, что карьера актрисы, которая играет Бланш, всегда взлетает высоко и быстро. С шоу на Бродвее до театра Вест-Энда, постановок и даже фильмов. Ты когда-нибудь смотрела «Все о моей матери»? – Она наклонила голову и бросила на меня полный сомнений взгляд.
Я не могла ответить утвердительно, поэтому просто пожала плечами.
– Так я и думала. Фильм начинается с истории матери. Она очарована актрисой, которая играет Бланш. Ее любовь к Бланш приводит к ужасной трагедии. Бланш – это магия. Икона. Я рождена, чтобы сыграть ее. А ты… – Тесс резко выдохнула. Она закрыла лицо руками и отчаянно закачала головой.
– Ты и так заполучила Уэста. Слушай, я понимаю. Ты выиграла. Он твой. Вообще мне уже на это плевать. Но не отбирай у меня и Бланш. Пожалуйста, Грейс. Эта роль может стать моей. Она откроет передо мной множество дверей. А для тебя… здесь она начнется… и завершится. Ты ведь вообще не хочешь выходить на сцену. Избегала постановок, сколько я тебя знаю. Тебе актерская карьера вообще не светит, и даже если бы ты захотела, то тебе не удало…
Она отвела глаза, зная, что снова перешла все границы. Я прекрасно понимала, что она хотела сказать. Тесс начала мерить комнату шагами, а ноги у Дэвис были длинными и крепкими.
– Я отдам тебе роль Стеллы. Свяжу тебя со своим агентом. Мы можем помочь друг другу! Да! – Она щелкнула пальцами. – Будет чудесно. Мы добьемся успеха вместе. Ты же знаешь, я всегда тебя поддерживала.
Тесс всерьез так считает? Что раз она не обижала меня, то оказывала огромную услугу? Я почувствовала, как сжимаются у меня кулаки.
– Не могу, Тесс. В жизни тебе придется отдавать другим победу. Провал либо сделает тебя сильнее, либо уничтожит. Ты вольна выбирать.
Я разжала кулаки, подняла голову и внимательно посмотрела на ее красивое, но до боли невыразительное лицо.
– Ты все у меня отберешь, да? Не остановишься, пока не сломаешь? – прошептала она.
– Да ты смеешься надо мной? – потеряв терпение, возмутилась я. – Весь мир у твоих ног. Все, что у меня есть, – эта роль, Уэст, жизнь – достались мне не за красивые глазки, я трудилась вдвое усерднее тебя!
– Вот именно! – прорычала в расстройстве Тесс и замахала у меня перед лицом руками. – Именно так, Грейс. В мире актерского мастерства все, чего ты добьешься, будет заработано пóтом и кровью, если такое вообще возможно. И без того ясно, что профессор Макгроу отдала тебе эту роль, найдя путь попроще, чтобы ты не завалила семестр. А вот меня обманули. Это я теряю роль своей жизни.
Хуже всего, что я знала: на самом деле в глубине Тесс – хороший человек. Просто она хотела всего, что мне довелось реализовать. До этого года, до Уэста и Бланш, среди моих сверстников она относилась ко мне добрее всех.
Пока я не перестала быть невидимкой.
Пока не стала ей конкуренткой.
Пока не выиграла.
– Тесс, – прищурившись, прошептала я. – Мне жаль, что у тебя сложилось такое впечатление. Но я не откажусь от роли, чтобы тебе угодить. И от парня своего тоже не откажусь. Надеюсь, ты придешь в себя и поймешь, что выше этого. – Я кивнула ей напоследок. – Хорошего тебе дня. До встречи в четыре.
Отвернувшись, я ушла, чувствуя спиной ее взгляд, нацеленный на меня как оптический прицел винтовки.
Меня не предупреждали, что случается, когда феникс наконец вырывается из пепла и высвобождает свои великолепные красноперые крылья от грузной пыли.
По пути ему доведется сразиться с другими монстрами и созданиями.
Феникс обрел свободу, но впереди еще предстоят битвы.
И каждая из них будет кровопролитной.
Глава 18
Грейс
После напряженной репетиции, во время которой Тесс дулась и грызлась с Финли из-за каждой незначительной детали – освещение сцены, позднее время, ее испачканный кофе сценарий и даже чертова погода («Очень жарко, нельзя ли продолжить завтра?»), – эмоционально вымотанная, я подошла к своему пикапу.
Я так устала, что решила написать Уэсту, сообщив приятные известия о моей роли, которой радовалась все больше и больше. У меня не хватило духу ответить, когда он позвонил. Я не могла похвастать энтузиазмом, которого заслуживал этот разговор. Я дала себе слово, что завтра принесу ему отменный сэндвич, который приготовлю сама, и обстоятельно расскажу о разговоре с профессором Макгроу.
Я припарковалась перед домом и пошла на слышимую наверху возню. Мне как кол в спину вставили. Марла орала, а по дому эхом разносилось настойчивое дребезжание деревянной двери.
– Открывай, старая ведьма! Прошу в последний раз. Сейчас позвоню шерифу Джонсу, и он ее выбьет. Тебе опасно там находиться!
Господи, а теперь-то что?
Я бросила рюкзак на лестничный пролет и взлетела по ступенькам. Повернув за угол, увидела в коридоре Марлу, которая с красным лицом и всклокоченными волосами стучала кулаками по двери в ванную. От усердия руки у нее покраснели и припухли.
– Саванна! – От ее вопля чуть не сорвалась крыша дома. – Сейчас же открой!
До меня донесся звук льющейся воды по ту сторону двери.
– Нет! – Бабушкин гулкий и визгливый голос бренчал как монета в пустой копилке. – Вы больше меня не облапошите! Вы хотите завлечь мою милую Кортни наркотиками. Я не открою. Я вас не знаю, мисс. И вообще-то это я сейчас позвоню шерифу Джонсу, и он вас арестует. Это моя собственность! Может, я и старуха, но знаю свои права.
Бабушка не в первый и не в пятый раз не узнавала Марлу, но впервые оказывала ей активное сопротивление.
– Что происходит? – спросила я, положив руку на плечо сиделки.
Марла вытерла пот со лба и покачала головой. Когда повернулась ко мне, я заметила, что она плакала. Глаза у нее блестели и припухли.
– Я больше не
