Прието предложил оригинальную трактовку коннотации. При этом он основывался на формулировках Л. Ельмслева, многое в них изменив и расширив, понимая это явление в широком семиологическом ракурсе. Ельмслев определял коннотацию как явление, когда знак – двусторонняя сущность, становится индексом одной из сторон другой двусторонней сущности [Ельмслев 1960]. Другими словами, коннотация имеет место, когда означающая и означаемая стороны знака становятся вместе означающим другого знака.
В определении коннотации Ельмслевым Прието считал наиболее существенным то, что коннотация рассматривается как связанная со знаком. В остальном эта концепция нуждается в уточнении и развитии. Коннотацию, полагал Прието, следует рассматривать с точки зрения восприятия предмета, когда возможна другая точка зрения восприятия того же предмета. Коннотация всегда соотносится с обозначением предмета [Prieto 1975b: 67]. Таким образом, основное отличие концепции Прието в том, что коннотация соотносится с тем, с чем и денотация.
Основываясь на широком семиологическом подходе к языку, Прието распространил понятие коннотации на неязыковые знаковые системы. Он предложил распространить область коннотации на реализацию любой операции посредством инструментов, которые он понимал в широком смысле как продукты материальной культуры (автомобили, одежду и др.), и «называть коннотативным способ восприятия операции, вытекающий из факта ее признания в качестве составляющей назначения инструмента при его функциональном использовании» [Там же: 68]. Так, в разных культурах закрепились традиции, связанные с осуществлением определенной операции – например, защита головы от непогоды с помощью определенного инструмента (в данном случае головного убора: берета, шляп разных фасонов и др.). Эти различные головные уборы, эквивалентные для выполнения их основного назначения, могут становиться инструментами другой операции, например, свидетельствовать о принадлежности их пользователей к определенной социальной группе. Прието полагал, что существуют сходства между языковыми и неязыковыми знаковыми системами в плане коннотации. Он предложил широкое определение коннотации как способа восприятия, и следовательно, понимания сообщаемого смысла или производимой операции, являющихся результатом использования средства, знака или инструмента. Коннотация имеет значимость, если отправитель сообщения или исполнитель операции имеют выбор способа передачи сообщения или осуществления операции.
Способ операции (манеру вести себя, расставлять мебель в комнате и пр.) при условии, что совершаемому эту операцию представляется несколько возможностей выбора, и этот способ не является единственным, Прието называл «стилем». Свое понятие стиля он распространял и на вербальные сообщения. Он говорил о стиле-индексе и о стиле-сигнале. Прието иллюстрировал это различие на примере литературного произведения, в котором можно выделить два плана коммуникации – денотативный (фабула) и коннотативный (то, что называют «эстетической» информацией). Первый план отражает стиль-индекс, второй – стиль-сигнал.
Концепция коннотации Прието нашла применение в риторических исследованиях текстов поэтов-символистов, предпринятых последователем Женевской школы современным швейцарским лингвистом М. К. Кап-Арто [Cap-Artaud 1994].
Р. Барт, отводивший коннотации важную роль в семиотических исследованиях литературных текстов, считал, что «будущее принадлежит коннотативной лингвистике, так как в человеческом обществе, на базе первичной системы, образуемой естественным языком, постоянно возникают системы вторичных смыслов» [Барт 1975: 158].
В работах Прието получило развитие уникальное направление исследований, лишь вскользь затронутое Соссюром, – диахроническая семиология. «Непрерывность знака во времени, связанная с его изменением во времени, – писал Соссюр, – есть принцип общей семиологии: этому можно было бы найти подтверждения в системе письма, в языке глухонемых и т. д.» [Соссюр 1975: 109]. Знания различной природы, разной принадлежности и областей Прието считал своего рода языками и включал их в семиологию. Поскольку знания носят знаковый характер, на них распространяется принцип произвольности, а сами они представляют историческую реальность. Эволюцию, историю наук он рассматривал в терминах прогресса и регресса в плане постижения реальной действительности. С Прието можно согласиться, если трактовать отношение прогресса и регресса как относительность научного знания.
Среди научных знаний, на которых сказывается фактор времени, Соссюр выделял политическую экономию. Прието предложил добавить к этому другие науки, которым присуща диахрония, – антропологию и социальные науки, изучающие семейные и социальные структуры, моральные нормы, а также науки о человеке [Prieto 1989: 51 – 53]. Хотя и естественные и гуманитарные науки имеют предметом исследования материальные объекты, однако первые рассматривают эти объекты как естественные, а вторые – как средство установления социальных отношений. Прието стремился показать значимость семиологического принципа изменчивости, тем самым он поставил на повестку дня изучение таких вопросов, как условный характер и социальность знаков в диахроническом аспекте.
Одними из немногочисленных исследований, посвященных диахроническим изменениям незнаковых семиологических систем, являются работы Р. де Дарделя, П. Хильнорста и Д. Гамбарара. Дардель и Хильнорст исследовали диахронический аспект расписаний поездов, рассматриваемых ими как семиотическая система [Dardel, Hilnorst 1976]. Гамбарара обнаружил изменения во времени в таких семиологических системах, как язык глухонемых и коды сигнализации, и пришел к выводу, что они подчиняются общему правилу изменчивости семиологических систем в диахронии, о чем писал Соссюр и что позднее обосновал Прието. Даже семиологические системы естественных индексов изменяются во времени. Так, меняются следы транспортных средств ввиду технического прогресса. Имеет место эволюция интерпретации индексов. Например, отличие классификации дождевых облаков донаучной и научной метеорологией, что связано с развитием научного знания [Gambarara 1991].
§ 2. Ноология – функциональная теория означаемого
Лингвисты Женевской школы, на которых Соссюр оказал непосредственное влияние, мало занимались семантикой, возможно потому, что синтаксис и семантика, которые с позиций соссюровской теории не различаются, рассматривались под этикеткой синтаксиса. Заметным исключением является ноология Прието, которая ставит перед собой цель разработать функциональную теорию означаемого и осуществить проект Л. Ельмслева компонентного анализа плана содержания в терминах абстрактных фигур (или семантических черт), аналогичных в этом отношении единицам плана выражения. Свою теорию Прието назвал «ноологией» (от греч. «смысл слова, речи»), сходный термин использовал в 1926 г. Л. Блумфилд. Термин «ноология» встречается также в философии.
Следует отметить, что попытка разработать соссюровскую версию компонентного анализа была предпринята представителем Женевской школы старшего поколения А. Фреем еще в 1941 г. [Frei 1941] и особенно в 1952 г. [Frei 1952]. Он предложил семантический анализ означаемого в признаках, которые он назвал «компоненты означаемого» аналогично единицам фонологического уровня. На двух уровнях – фонологическом и семантическом – эти признаки не являются ни универсальными, ни субстанциональными, но только оппозициональными в том смысле, что они вытекают из оппозиции между знаками одного языка в качестве составляющих его систему, а не из рассмотрения звуковой субстанции или экстралингвистической реальности.
Ж. Кантино, С. Руиперос и другие лингвисты пытались применить методы анализа, разработанные фонологией (понятия оппозиции и коммутации), к анализу плана содержания. Прието подошел к этой проблеме иначе. Он поставил цель выделить, подобно релевантным признакам звуковой субстанции, релевантные признаки субстанции содержания, которые участвует в создании значимых единиц. В качестве методологической основы Прието берет понятие релевантности, восходящее к понятийному аппарату Пражской школы.
В отличие от Кантино и Руипероса, пытавшихся осуществить функционально-структурный анализ означаемого, Прието берет в качестве отправного пункта построения своей теории конкретный факт – смысл и изучает, каким образом фония участвует в его становлении. С помощью функционального метода устанавливаются классы смыслов и фоний, а их сопоставление позволяет анализировать на более мелкие единицы. Каждый из классов фоний может быть определен совокупностью признаков, которыми обладают все фонии, входящие в этот класс. Признаки фонии, определяющие ее принадлежность к определенному классу, Прието называет релевантными.
