Мы с Оттеном несколько раз присутствовали на конференциях в этом местечке, живописно расположенном в горах над Женевским озером, и многие наши сотрудники тоже. В 1948 году Альберт Плесман предоставил для этого самолет, и делегация промышленников смогла провести выходные, участвуя в проводившейся там встрече.
Возвращение родителейМежду тем к ноябрю 1945 года условия жизни в Голландии улучшились настолько, что стало возможным возвращение моих родителей. Они морем прибыли в Роттердам, сопровождаемые моей сестрой Анньет, госпожой Оттен и ее младшим сыном Францем. На тот момент жить в «Лаке» было еще невозможно — его только предстояло отремонтировать, поэтому они устроились у моей сестры Етти поблизости от Гольф-клуба.
Для отца первые недели пребывания на родной земле оказались мучительно трудными. Надо было столько переварить! И зрелище полуразрушенных заводов, и жалкий вид изничтоженных вокруг «Вилевала» лесов. Однако стихийная демонстрация, устроенная работниками «Филипса», скрасила многое. Они маршем прошли мимо «Лака», как всегда делали в праздничные дни перед войной. Так что снова мои родители стояли там, глубоко растроганные и в то же время потрясенные видом множества знакомых, но изможденных лиц. Одежды по-прежнему не хватало, и люди были кто в чем.
Отец, привезший из Америки большую партию текстиля и сотни пар обуви, чтобы раздать их в Эйндховене, теперь понял, что это капля в море. Однако дары из Америки были с благодарностью приняты.
Отец провел за границей пять лет — достаточно, чтобы стать легендарной фигурой. Многие из людей постарше решили, что скоро все пойдет прекрасно, как встарь, потому что «господин Тон» вернулся. Но даже и господин Тон не мог делать кирпичи без соломы. Кроме того, оказалось ох как непросто, после столь долгого отсутствия на родине, вникнуть в те огромные перемены, что произошли в нидерландском обществе.
Он едва обмолвился о складе, который мы выстроили во время войны и которым я так гордился. Казалось, это совершенно его не заинтересовало. Строительную схему «помоги себе сам», которую я внедрил, он счел потерей времени: профессиональный каменщик, сказал он, сделал бы всю работу в три раза быстрее. Сам по себе отрицательный приговор мало что означал, поскольку истинное значение этой схемы ничуть им не отменялось. Но мнение отца имело для меня огромный вес, пусть мне и самому было теперь за сорок.
К счастью, он не на все реагировал так прохладно. Его радовало, что он снова дома; он оценил тот факт, что концерн не распался, что мы лихорадочно работали во всех направлениях, — хотя и находил, что все происходит слишком медленно. Ему было не понять, до какой степени работа при оккупантах по принципу «ни шатко, ни валко» въелась в сознание людей, как это разрушило дисциплину и темп производства. В отличие от дяди Жерара, после отставки отстранившегося от всякого рода участия, он чувствовал себя плотью от плоти компании, где занимал сейчас пост председателя наблюдательного совета — пост, к которому он относился с чрезвычайной ответственностью. Однажды, когда мы заключили важный контракт с одной нидерландской станкостроительной компанией, прежде чем отец успел прочитать проект договора, он устроил всем настоящую взбучку. Особое удовольствие доставляли ему церемонии открытия новых цехов и заводов, в которых он всегда с большим энтузиазмом участвовал.
Помимо участия в руководстве «Филипсом», отец активно работал в наблюдательных советах других компаний, и, посещая с ним эти предприятия, я всегда поражался тому, с какой легкостью он входил в курс дела.
Однако мало-помалу отец стал сдавать и принялся больше путешествовать с моей матерью. Летом всегда находил время посетить местечко Кран-сюр-Сьерр в Швейцарии, которое очень любил. Вернувшись домой, шел проверять, сколько молодых деревьев высажено вокруг площадок для гольфа. Потом навещал кого-нибудь из своих детей, выпивал там чашку кофе, и видно было, что такие визиты доставляют ему удовольствие. Оглядывая дом, замечал с улыбкой, что, пожалуй, еще найдется местечко для какой-нибудь красивой старой вещицы, и в следующий свой приход приносил антикварную вазу или кубок — и как раз то, что требовалось для облюбованного им места.
Выборы правленияЗначительные изменения, происходившие в послевоенный период на «Филипсе», привели к созданию принципиально новой схемы правления концерна. Поначалу мы было вернулись к схеме довоенной, означавшей, что Оттен, ван Валсем, Лаупарт и я на деле руководили компанией. Но теперь при таком порядке вещей наше с Оттеном положение оказывалось несколько затрудненным. Оттен, ван Валсем и Лаупарт последние годы провели за границей, в то время как я в качестве президента директората управлял «Филипсом» в Голландии. В соответствии с соглашением о правительственном займе «Филипс» снова расценивался как голландская национальная компания, а Эйндховен назначался местом расположения ее штаб-квартиры. Люди здесь привыкли к тому, что имеют дело со мной. Но теперь вернулся Оттен.
Проблема отчасти и заключалась в том, что люди протестовали против того, чтобы Оттен занял руководящее кресло компании. Работники помоложе его не знали, для них он был новичком, в то время как те, что постарше, помнили, с какой суровой непреклонностью в 30-е годы он проводил крайне непопулярные, но необходимые, чтобы справиться с Великой депрессией, меры. Зная истинную цену его выдающимся способностям, я считал, что будет только разумно назначить его на более высокий, чем мой, пост, и предложил поэтому, в качестве временной меры, совместно подписывать все документы, касающиеся деятельности фирмы, а также все официальные управленческие решения. Так, понемногу, он вернулся на пост президента, и к тому времени справедливость такого положения дел была признана повсеместно.
Вскоре стало очевидно, что управленческие проблемы сильно усложнились и нам четверым с ними не справиться. Потребовалось увеличить число руководителей. Сделать это можно было несколькими способами. Можно было, как часто делалось за рубежом, сохранить число членов правления в неизменности, усилив его многочисленным вспомогательным персоналом. Однако мы полагали, что здесь кроется риск свести обязанности членов правления исключительно к наблюдательным функциям, и тогда мы оторвались бы от личного участия в ежедневных делах. Мы же привыкли к тому, что многое делаем сами, что лично проводим рабочие переговоры. Поэтому было решено расширить правление таким образом, чтобы, с одной стороны, хватало людей отвечать за различные направления деятельности, а с другой, чтобы мы могли по-прежнему принимать участие в заключении контрактов и проведении их в жизнь. Таким образом, члены правления оставались всесторонне в курсе всех дел. Подобная реорганизация в течение многих лет позволяла нам справиться со многими трудностями; в этом виде правление действует и по сей день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
