– Ты всегда так веселишься на кладбищах? – с сожалением оставив поиски, Этьенн сунул шляпу в сумку, наклонился, безошибочно нашел в темноте упавшую шпагу и, кинув ее в ножны, шагнул на тропинку, ведущую к деревне, где, на окраине, их ждали лошади.
* * *
Спасаясь от духоты и жара, затопившего узкие улицы Санлукар-де-Баррамеды, господин Мехраб, добрая Лайла и Кэти вторые сутки сидели в небольших комнатках на втором этаже гостиницы «Старое место».
Супругам было проще. Нравы в Испании, надо думать, не слишком отличались от их родной Турции. Мужчины пользовались почти неограниченной свободой, женщины одевались скромно, смотрели в землю, голоса без нужды не подавали и ходили только в церковь. Даже черные мантильи, закрывавшие головы, были здорово похожи на чадру… по мнению Кэти, запросто можно было и не переодеваться.
Это был небольшой, но все же довольно знаменитый и процветающий город Андалусии. Эмблемой его была толстая аппетитная креветка. И по праву. Именно креветками гости поужинали сразу по прибытии, ими же позавтракали и пообедали. МУСУЛЬМАНЕ НЕ ЕДЯТ КРЕВЕТКИ – «грязная пища». И Кэти, любившая разнообразие, совсем не возражала – креветки и в самом деле были превосходны. Хотя поначалу она брезгливо вздрогнула – уж больно на червяков похожи… Первую в своей жизни креветку Кэти съела, старательно жмурясь. Но, распробовав, решила, что вещь с таким изумительным вкусом имеет право выглядеть как угодно.
Сам город располагался у моря: улочки его карабкались на холм. Вдоль побережья еще сохранялась часть почтенной каменной стены с бойницами – остатки славного прошлого. Жители Санлукара гордились тем, что именно отсюда Магеллан отплыл в свое кругосветное путешествие, а Колумб отправился на поиски другого пути в Индию. Говорили даже, что именно здесь Кристобаль Колон (так звучало его имя на местном диалекте) обрел знаменитую карту с указанием пути. Чем это закончилось – известно, так что гордиться было, в общем-то, нечем. Но было бы желание, а повод для гордости можно найти какой угодно. Кэти знала одного паренька, который гордился дыркой на попе. Он порвал штаны на заборе, пытаясь обчистить сад викария. Тоже ничего себе подвиг, не хуже Колумбова.
Люди здесь в основном рыбачили. Каждая семья обязательно имела либо баркас, либо лодку. Меню во всех тавернах и гостиницах почти полностью состояло из рыбных блюд и местного вина Манзаниллы, терпкого и не слишком приятного на вкус. А все встреченные жители города были упертыми католиками, почитавшими папу едва ли не выше Спасителя.
Прибыв сюда под вечер, после изнурительного пешего перехода по жаре, Кэти страшно обрадовалась кружке воды и ночлегу под крышей, все прочее ее интересовало мало. Но отоспавшись и утолив утренний голод, она пошире раскрыла свои прелестные карие глаза, которые смотрели с подкупающей кротостью, но при этом замечали многое… Например то, что гостиница была чересчур дорогой для таких босяков, какими они были. Или какими хотели выглядеть.
Им выделили две отдельные спальни: одну для супругов, вторую для Кэти. Завтрак подали в комнаты, и с таким почтением, словно они были приличными людьми. Молоденькая служанка косилась на Лайлу с почти суеверным уважением… Что француженка ей наплела? И, главное, чем собиралась расплатиться? Как Кэти не раздумывала, не крутила в голове ситуацию, на ум приходила только она сама. Уж не задумала ли будущая свекровь сотворить с Кэти то же, что когда-то сделали с ней самой, решив, что невеста для сына – это, конечно, хорошо, но кровать и стол, пожалуй, лучше. Не пора ли рвать отсюда когти?
Караулили ее не слишком старательно, видно, решили, что молоденькая женщина одна, в чужой стране, без языка и денег не рискнет бежать… а, может, подумали, что брак с их красавчиком-сыном это такая завидная участь, что любая принцесса пойдет за этой морковкой на край света.
Кэти думала над этим ровно полторы минуты и поняла, что невидимая веревка, которой ее спутали – тоньше волоса. Во-первых, практически все купцы знали хотя бы несколько слов на французском. Франция была близко, и торговали с ней очень активно. Во-вторых, каждый священник, лекарь, учитель, да и просто хоть чуть-чуть образованный человек знал латынь. Кэти не была так самоуверенна, чтобы причислить себя к образованным людям, но на память никогда не жаловалась. Обычно то, что попадало в ее кудрявую головку, оседало там накрепко. Нескольких уроков латыни, полученных в детстве, должно было хватить с лихвой, чтобы не пропасть в католической стране.
Ну а деньги… Зачем-то господь даровал людям такую замечательную вещь, как кредит. В конце концов, она – баронесса. Пусть и липовая.
Кэти уже совсем было решилась. Остановило ее одно соображение: как господин Мехраб торговал с Францией, не зная французского? Отчего Лайла вздрогнула и аж в лице переменилась, услышав о змее на запястье? И почему здесь их, нищих бродяг, приняли как знатных гостей? Что-то здесь было нечисто. Но что?
Она лениво размышляла об этом, сидя в своей комнатке, когда услышала негромкий стук, да не в дверь, а в окно. В этом не было бы ничего удивительного: мало ли кто спутал комнаты… Но комнатка Кэти находилась на втором этаже.
Кэти порывисто вскочила, прислушалась. Из соседней комнаты, где ее временные хозяева честно предавались сиесте, уже давно не доносилось ни звука. Господин Мехраб и Лайла спали сном мусульманских праведников. Кэти осторожно отогнула занавеску и невольно отпрянула: на нее смотрело абсолютно черное лицо.
– Дьявол, – прошептала она и перекрестилась.
По благодатной земле Испании Кэти путешествовала уже несколько дней, но их компания выбирала потаенные тропы, и до этого момента девушка понятия не имела, как выглядят мавры.
Лицо жутко ухмыльнулось. Справедливости ради нужно сказать, что ухмыльнуться как-то иначе лицу мешала шелковая тряпка, зажатая в зубах. Убедившись, что вопить от ужаса и звать на помощь дамочка не собирается, истерит тихо, лицо просунулось в комнату до пояса, обнаружив руки, плечи и до безобразия худой торс, даже как-то неприлично худой для представителя темных сил. Вращая белками глаз, лицо выплюнуло свою ношу и немедленно исчезло, словно привиделось в кошмаре.
Оторопев, Кэти смотрела на лоскут своего собственного платка. Не веря глазам, она достала вторую половину, чтобы приложить и убедиться, что ей не снится дурной сон оттого, что за завтраком она съела слишком много креветок.
На платке, доставленном посланцем ада, было написано по-английски:
«Церковь святого Луки, сегодня вечером. Исповедальная кабинка. Платок сожги».
