— Не знаю, чем ты заслужила. Можно было и другую найти! Теперь иди… — возражать я не стала. В её голосе звучал металл и обида. — Да за стенку держись, идиотка! Падаешь ведь!
В комнате меня ждал человек. Несмотря на теплую погоду, одет он был в мягкую кожаную куртку черного цвета, ворот которой был поднят, бежевые вельветовые брюки и светлые замшевые туфли. Мужчина стоял ко мне спиной и что-то медленно выводил пальцем на запотевшем от недавно прошедшего дождика стекле. Люди обычно так делают, когда решаются на что-то или грустят. Когда человек повернулся ко мне свое красивое лицо, я поняла, что последний вариант не может быть верным, по крайней мере, мне так казалось. Но чужая душа — потемки, а уж плененная собственным хозяином душа Тома Риддла и подавно. Потому на этом свете невозможно что-то знать наверняка…
— Ты же не думала, что я кольцо тебе в пользование предоставил, чтоб ты спустя год его сняла, сбежав от меня на тот свет? Это было бы чересчур легкое решение нашей проблемы…
От неуверенности мои слова прозвучали скорее как вопрос.
— Не думала?
— Выходит, думала, — констатировал Лорд, придя к такому выводу непонятным мне путем.
Боль меня раздирала, в глазах стоял туман и я, проигнорировав замечание, дошла до кровати и упала на неё, свернувшись калачиком. В таком положении я чуть ли не носом упиралась в его ноги. Он смотрел на меня сверху и молчал, а к молчанию такой личности стоит прислушиваться, в нем можно услышать ответы на все вопросы, абсолютно на все…
И я услышала. Подняла руку к его, незаметно прикоснулась к ней и сжала. Как маленькие дети держатся за своих отцов, подсознательно требуя защиты, так же держалась и я. От изумления он растерялся и оставил свою теплую ладонь в моей — ледяной. Тело больше не горело, оно застывало как вода на морозе — медленно, но верно.
— Помогите…
— Еще раз? — он зло ухмыльнулся.
— Да!
— Я выполнил свою часть, а ты… подвела. Нет, во многом и порадовала, но в главном — подвела. Я предоставил тебе помощь! — его гнев был непритворным. — Ты её сейчас на груди носишь!
Мой голос зазвучал увереннее:
— Забрали вы у меня больше…
Последовала многозначительная тишина.
— Я искал и нашел способ, как …помочь им, — он посмотрел на мой живот, — и тебе. Но платить придется дорого, леди Малфой. Нам обоим. Что ты дашь взамен? Что у тебя есть такого, что поможет мне пережить то, что я… испытаю, а?!
— Всё.
— Хорошая цена, — он все еще колебался, — главное не забудь о ней… — я не кривила душой, и от него подобного не дождалась.
Зло не выглядит таковым, когда оно рядом, а граница между ним и светом — ты. Вот и Риддл выглядел живым и близким: на его кожу падали нежные закатные лучи, отражаясь в выразительных и чуть раскосых глазах, играли бликами на темных волосах, освещали его фарфоровую кожу, даруя ей каплю тепла, а венка на его запястье билась под моими замерзшими пальцами. И почему-то именно она, та тонкая и еле слышно пульсирующая венка, подсказала мне, что я только что купила себе жизнь…
Он взял мою руку, погладил её чуть выше запястья и сказал:
— Какая хрупкая…
Волдеморт зажмурился, а в комнате задрожали стекла и мебель. В ту же секунду я закричала от боли, пронзившей моё сознание, мою душу, мою плоть. Хотелось броситься в пропасть, в надежде, что встречный поток воздуха хоть немного остудит адское пламя, сжигающее меня изнутри! Одновременно с раздирающей болью, проникающей в каждый уголок моего тела, в него проскользнуло что-то еще, но приятно холодное и ласковое. Сквозь пелену слез я увидела на своей руке сияющий рисунок, покачивающийся на моей коже, словно на волнах — серебряная змейка, метка Темного Лорда. Она лишь отдаленно напоминала неаккуратные отметины Пожирателей близкого круга, моя была красива, нежна и изысканна. Я сразу же ощутила в ней друга, а не врага. Её глазки-бусинки сверкали, и чудилось, что сверкали радостно, маленький раздвоенный язычок вихлял из стороны в строну, а чешуя сверкала всеми оттенками изумрудного и синего.
— Это часть меня, моей силы, — он несколько раз разжал и сжал кулак, разминая затекшие пальцы, сдавленные моими. Не уверена, что он чувствовал неудобство, его плоть не ощущала боли — последствия бессмертия и бездумного обращения со своей душой, но даже такому живущему, но не живому, хотелось причислить себя к людям. А может, просто вспомнить себя таковым…
— Мы будем жить?
— Полагаю, что будете, — я ощущала то же самое. В меня потоком вливалась чужая сила, и мне было наплевать, что самый темный волшебник всех времен и народов поместил в меня частицу себя. Помилуйте, по сравнению с жизнью — это такой пустяк!
Кулон он мне подарил. Навсегда. Спустя годы я передарю украшение с кровью Лорда сыну. Он будет носиться с ним по зеленой лужайке, сбивая старшего брата с ног, и просто лопаться от счастья и гордости, а я буду смотреть на своего ребенка и понимать, что дар был ценным, а даритель — щедрым. Потому как цена Волдеморта, ужасная для него, но честно заплаченная за так необходимого ему крестика — любовь к нему. Всепоглощающая, безграничная, ломающая всё и всех на своем пути. Она будет едва ли не сильнее, чем отцовская. Слова Дамблдора о её силе найдут себе подтверждение, жаль только, забыл уважаемый Альбус упомянуть, насколько страшная это сила. Что тут можно сказать? Хорошо, что директор не дожил, иначе ему собственная жизнь показалась бы бестолковой и неудавшейся. Ведь десятки лет назад у него, как оказалось, был шанс не допустить множества бед и кровопролитий, и докопаться до той ничтожной, но важной толике света в глубине звериной сущности своего одаренного студента. Шанс был упущен, свет исчез никем не зажженный, и все войны были проиграны…
Двери с грохотом распахнулись и в комнату вихрем влетела Алексия, ослепив меня блеском своих тяжелых черных волос. Но вот что поразило — увидев, кто сидит в кресле напротив камина и разглядывает мое лицо, уже вернувшее себе легкий румянец, она не поинтересовалась личностью визитера, не застыла и не пала ниц в порыве благоговения, а просто воскликнула, не сдержав эмоций и часто замахав руками, словно иссушая слезы и прогоняя прочь печаль:
— Ой, Том! Вы вернулись! — и, посмотрев на меня, добавила: — Вы нашли ту часть заклятия, да?! Я же вижу, что нашли! — девушка завизжала от радости и, забравшись на мою кровать, несколько раз на ней подпрыгнула, чуть не сломав мне обе ноги, за что получила от меня увесистый удар подушкой по мягкому месту и самую искреннюю, пусть и измученную, улыбку на свете. Возвращаясь к благопристойному поведению, то есть, слезая обратно на пол, она воспользовалась Лордом в качестве опоры. Да, он сам галантно подал ей руку, да, кроме него опираться было и не на кого, но как же Алекс светилась, как трогательно зарделась, как была польщена! Они соприкасались телами дольше, чем того требовали правила приличии, а Риддл самодовольно усмехаясь, смотрел в её огромные глаза, будто внушал их очаровательной владелице свою власть над ней. Подобное не требует объяснений, и так все предельно ясно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
