к тому же ему не понравилось, что его заперли; но у него хватило ума не расстраиваться, он прыгнул на кровать, свернулся, как кошка, замурлыкал и через минуту заснул.
Утром после завтрака девушка в зеленом пришла за Дороти и нарядила её в одно из самых красивых платьев из зеленой парчи. Дороти надела ещё зеленый шелковый фартук, завязала на шее Тото зеленую ленточку, и они отправились в Тронный зал к Великому Озу.
Сначала они очутились в большой прихожей, в которой толпились придворные дамы и кавалеры, разодетые в роскошные костюмы. Делать этим людям было нечего, они просто болтали друг с другом, но каждое утро непременно приходили сюда и ждали у дверей Тронного зала, хотя ни разу не были допущены лицезреть Оза. Когда Дороти вошла, все с любопытством уставились на неё, а одна из дам спросила шепотом:
— Неужели ты и правда решишься поднять глаза на Оза? На самого Оза, Великого и Ужасного?
— Разумеется, — ответила девочка. — Если только он захочет меня принять.
— Он тебя обязательно примет, — вмешался солдат, который докладывал о ней Волшебнику, — хотя терпеть не может, когда у него просят аудиенции. По правде говоря, он сначала рассердился и велел отправить вас туда, откуда вы явились. А потом спросил, как ты выглядишь, и когда я упомянул о серебряных туфлях, он очень заинтересовался вами. А уж когда услышал про знак, что у тебя на лбу, решил допустить вас всех к себе.
Тут прозвенел звонок, и девушка в зеленом сказала Дороти:
Это сигнал. В Тронный зал ты пойдешь одна.
Девушка открыла маленькую дверь, Дороти смело переступила порог и очутилась в удивительном помещении.
Это была большая комната, круглая, с высоким сводом, стены, пол и потолок были украшены крупными изумрудами, тесно лепившимися друг к другу. На потолке, в самой середине, висел великолепный фонарь, яркий, как солнце, и под его лучами изумруды мерцали и переливались так, что нельзя было глаза отвести.
Но больше всего Дороти поразил огромный трон из зеленого мрамора, стоявший посреди комнаты. Он напоминал кресло и, как все вокруг, сверкал от драгоценных камней. На сиденье покоилась громадная Голова, без волос, но с глазами, носом и ртом; ни туловища, ни рук, ни ног не было. Г олова была гигантская, такой даже у самого большого великана не увидишь.
Пока Дороти со страхом и изумлением рассматривала эту Голову, глаза медленно повернулись и уставились на неё зорко и неподвижно. Затем дрогнули губы, и Дороти услышала голос:
— Я — Оз, Великий и Ужасный. Кто ты и почему ищешь встречи со мной?
Голос был не такой уж страшный, хоть Дороти ждала, что у этой огромной Головы и голос должен быть ужасный. Девочка набралась храбрости и ответила:
— Я — Дороти, маленькая и смирная. Я пришла к тебе за помощью.
Почти целую минуту глаза задумчиво рассматривали её. Потом голос зазвучал снова:
— Откуда у тебя серебряные туфли?
— Они достались мне от Злой Восточной Ведьмы, когда на неё упал мой дом и она погибла, — ответила Дороти.
— А откуда у тебя этот знак на лбу? — допытывался голос.
— Меня поцеловала на прощанье Добрая Северная Ведьма, когда посылала к тебе.
Глаза снова пристально уставились на Дороти, и, видно, Оз понял, что она говорит правду. Тогда он спросил:
— Чего ты от меня хочешь?
— Отправь меня обратно в Канзас, к тетушке Эм и дядюшке Генри, — попросила Дороти, серьезно глядя на Волшебника. — Мне не по душе твоя страна, хоть она очень красивая. К тому же, я уверена, тетушка Эм ужасно беспокоится, что меня так долго нет.
Глаза трижды моргнули, поднялись к потолку, уставились в пол и так странно завращались, что, казалось, разом оглядели всю комнату — каждый уголок. Наконец они снова остановились на Дороти.
— Почему это я должен тебе помогать? — спросил Оз.
— Потому что ты сильный, а я слабая, потому что ты — Великий Волшебник, а я всего лишь маленькая беспомощная девочка.
— Однако у тебя хватило сил убить Злую Восточную Ведьму, — заметил Оз.
— Так уж случилось, — просто ответила Дороти. — Тут я ничего не могла. поделать.
— Ну ладно, — сказала Голова. — Слушай мой ответ. Не воображай, что я отправлю тебя в Канзас, если и ты не сделаешь что-нибудь для меня. В нашей стране принято платить за все, что получаешь. Если хочешь, чтобы я пустил в ход волшебство и отправил тебя домой, сделай сначала что-нибудь для меня. Помоги мне, и я помогу тебе.
— Что нужно сделать? — спросила девочка. Убей Злую Западную Ведьму, — ответил Оз.
Да разве я могу? — воскликнула пораженная Дороти.
— Ты же убила Злую Восточную Ведьму, и вдобавок на тебе серебряные туфли, а они обладают волшебной силой. У нас в стране осталась одна Злая Ведьма, и когда ты сообщишь мне, что она погибла, я сразу отправлю тебя в Канзас, но не раньше.
Девочка заплакала, она была очень разочарована; а глаза Головы снова заморгали и посмотрели на неё с беспокойством, как будто Великий Оз чувствовал, что Дороти может ему помочь, но неизвестно, захочет ли.
— Я никогда никого не убивала, — всхлипывала Дороти, — и даже если бы мне захотелось, как я убью Злую Ведьму? Уж если ты Великий и Ужасный — не можешь убить её сам, почему ты думаешь, что я смогу?
Не знаю, — сказала Голова. — Но таков мой ответ, и пока Злая Ведьма не умрет, не видать тебе ни дядюшки Генри, ни тетушки Эм. И запомни: Ведьма злая, ужасно злая, её обязательно надо убить. А теперь иди и не показывайся мне на глаза, пока не выполнишь задание.
Опечаленная Дороти вышла из Тронного зала и вернулась ко Льву, Страшиле и Железному Дровосеку, которым не терпелось услышать, что обещал ей Оз.
— Мне не на что надеяться, — сказала она грустно. — Оз не отправит меня домой, пока я не убью Злую Западную Ведьму; а этого я никогда не смогу сделать.
Друзьям было очень жаль девочку, но помочь ей они ничем не могли, и она ушла к себе в комнату, улеглась в постель и плакала, пока не заснула.
На следующее утро солдат с зелеными усами пришел к Страшиле и сказал:
— Идем, Оз послал за тобой.
И Страшила пошел за ним, вступил в большой Тронный зал и увидел, что на изумрудном троне сидит Красавица, каких свет не видал. На ней было зеленое газовое платье, на плечи спадали зеленые локоны, на голове сверкала корона из драгоценных камней. За спиной у Красавицы виднелись яркие пестрые крылья, такие легкие, что они трепетали
