Кетиль пришел, когда солнце уже показалось над лесом с той стороны реки. Он кивнул Хельги, чтобы тот садился на весла, а сам отвязал лодку от пристани и сел у кормила.
— Сигвальди сказал, что он позаботится о том, чтобы Астрид больше никого не могла послать к Олафу, — сказал он. — Еще он предупредил, что нас будут искать, потому как стражники у ворот расскажут людям Олафа, когда те проснутся, про драку с двумя пьяными рыбаками у ворот.
— Не знаю, поверит ли кто, что два рыбака могли убить трех воинов, но главное, что тайна наша будет сохранена, — продолжил Кетиль. — Однако нам лучше торопиться, потому что вот-вот за нами погонятся два больших корабля.
Хельги ничего не говорил, а только морщился, потому что его бок болел при каждом гребке. Кетиль сказал:
— Раз ты можешь грести, рана неглубокая. Сейчас мы поставим парус, и я перевяжу тебя заново.
— Ты очень добр ко мне, Кетиль, — сквозь зубы пробормотал Хельги.
— Это не доброта. Это забота. Я забочусь о том, чтобы ты запомнил: если в бою ты даешь волю гневу, это будет причинять тебе боль. И еще ты назвал себя Туранду, и кое-кто мог это услышать.
— Прости, Кетиль, ты прав, — ответил Хельги. — Но согласись, что это я придумал следить за кораблями Олафа.
— Да, задумал ты хорошо. Однако, что бы ты стал делать, если бы ты был один, когда Туранд вышел из Йомсборга. Бился бы один с ними тремя? В следующий раз постарайся сначала думать, а потом бросаться в бой.
— Хорошо, Кетиль, — грустно сказал Хельги.
— А еще, когда мы придем на Боргундархольм, мы выпьем пива за то, что ты убил змею. А ты расквитаешься со мной, если сложишь об этом вису.
И Кетиль принялся ставить парус.
Ветер дул с северо-запада, поэтому шли они круто к ветру и очень медленно. Кетиль то и дело смотрел в сторону Йомсборга, опасаясь, не появятся ли из-за мыса преследующие их корабли. Но потом он заметил, как много других рыбачьих лодок показалось из окрестных деревень и хуторов, и успокоился.
К тому времени, когда солнце было на юго-востоке, они были у выхода в открытое море, и здесь лицо Кетиля снова помрачнело. Хотя солнце светило по-прежнему ярко, в море ветер стал свежее и волны выше. Кетиль кивнул Хельги, и они натянули полог из шкур на нос лодки, чтобы ее не так сильно захлестывало, потому как Боргундархольм был на северо-востоке, и идти им приходилось на север вполборта к волне, что сносила их к востоку.
Хельги предложил пристать к берегу и подождать, не стихнет ли ветер, но Кетиль ответил, что назавтра может начаться настоящая буря, которая заставит их сидеть на берегу несколько дней. К тому же их могут искать люди Олафа, а местные венды вряд ли будут к ним так же дружелюбны, как рыбаки в Зунде. И, наоборот, при свежем ветре они могут дойти быстрее, и им надо будет только почаще вычерпывать воду.
Так, меняя друг друга на кормиле, они шли весь день, и к вечеру Хельги начал волноваться, не прошли ли они мимо Боргундархольма. Однако Кетиль ответил, что Боргундархольм слишком большой, чтобы его не заметить, а поскольку шли они прямо на север, то ветром их должно было снести прямо на остров. Но Хельги все равно вглядывался и на север, и на восток, и на запад. Наконец, когда солнце уже прошло запад, на севере показалась серая полоска земли.
К берегу они подошли уже в темноте. И Хельги громко поблагодарил богов, когда увидел три горящих костра в двух милях от них. Они опустили парус, потому как идти им приходилось против ветра. Кетиль закрепил руль и сел на весла вместе с Хельги.
— Я думаю, как мне поступить лучше: сначала выпить подогретого пива, а потом лечь спать, или наоборот? — сказал он.
— Если бы на мне была сухая одежда, я бы лег спать прямо в лодке, когда мы ее вытащим на берег, — ответил Хельги. — Но хотя мы и согреемся греблей, я бы предпочел, чтобы и в брюхе у меня было что-то теплое.
— Я сделаю так: сначала выпью пива, а потом лягу спать. А когда проснусь, выпью еще пива, — решил Кетиль.
Хельги рассмеялся, и они быстрее заработали веслами. Так прошло немного времени, и их окликнули с «Чайки». Кетиль назвал себя, и подбежавшие воины помогли вытащить на берег лодку, а Торгейр велел подогреть им пива и найти сухую одежду. Потом, когда они грелись у костра, он спросил:
— Как поживают венды?
Кетиль ответил:
— Мы не со многими из них говорили. В этот раз мы больше общались с йомсвикингами и с людьми Олафа сына Трюггви.
— Неужто плавали в Йомсборг? Ведь Сигвальди — враг ярлу, — снова спросил Торгейр. — А что за дело у вас было с людьми Олафа? Не такое ли, после которого надо перевязывать раны на боку?
Торгейр показал на Хельги. Тот улыбнулся и ответил:
Вырвал Торбранда сын навеки змеиное жало,Прошлой ночью онИсполнил обет, как пристало.
Торгейр удивился:
— О каком обете ты говоришь? Змеиный язык — это Туранд? Но где вы его встретили?
Тут Кетиль рассказал ему, как всё случилось в Йомсборге и Волине, и добавил:
— Не осталось на Севере вождей, что не готовились бы к решающей схватке. И даже Сигвальди, каким бы хитрецом он ни был, не сможет остаться в стороне. Так что не пройдет и десяти дней, как встретим мы сына Трюггви в бою. Притом с нашей стороны, кроме нас, людей ярла Эйрика, будет вся сила Свейна и Олафа конунга свеев. Нелегко придется Олафу, какими бы огромными его корабли ни были.
И сказав так, Кетиль завернулся в плащ и захрапел. А следом за ним заснул и Хельги. Однако проспать долго им не удалось.
Вскоре после полуночи раздалось несколько глухих ударов, а потом послышались крики. Кетиль вскочил на ноги и увидел, что к нему бежит Тосте. Кетиль остановил его взмахом руки и спросил:
— Что тут у вас происходит, что бедным рыбакам не выспаться после стольких бессонных ночей?
Тосте, задыхаясь, ответил:
— Это Торгейр! Он увел «Чайку» и уходит с полудюжиной людей. А «Барану» они пробили днище, чтобы мы не отправились вслед за ними.
Кетиль посмотрел по сторонам и увидел бегущих к ним людей и темные очертания драккара, что шел вдоль берега. Он нагнулся к Тосте и тихо сказал:
— Если у «Барана» пробито днище, то бери людей, сколько надобно, и заделай пробоину. Не ведаю, зачем Торгейр это сделал, но без корабля нам всем придется туго.
Потом он обернулся к Хельги, который тоже вскочил, и сказал еще тише:
— А ты найди мне бочонок со смолой, которой мы заделывали щели в бортах «Барана», и приведи Калле и остальных лучников. Если они не ушли с Торгейром. Затем он сложил руки у рта и крикнул в сторону моря:
— Торгейр из Сконе! Не перепутал ли ты корабль?
С «Чайки» раздался ответ:
— Нет, Кетиль сын Гудбранда, я взял тот корабль, что получше. Прости, что не попрощался с тобой как следует, но, думаю, ты не в обиде, потому как мог я убить тебя и многих твоих людей во сне, но не сделал этого.
— Не забыл ли ты клятву, что давал мне и ярлу Эйрику? И куда ты теперь повернешь нос моего корабля? — крикнул в темноту Кетиль.
— Я не забыл свою клятву, — в голосе Торгейра теперь была грусть, — но, думаю, расплатился я сполна с ярлом Эйриком, вернув его людей домой из Халогаланда. А что до клятвы, то давал я еще одну. Рассказывал я не раз, как служил в дружине у конунга Бурицлейва, но не говорил того, что и до того служил в дружине его отца, конунга Мешко. А вождем в дружине был у нас Олаф сын Трюггви. Так что давал я клятву ему раньше, чем тебе. Не думал я, что клятва та еще в силе, потому как минуло с тех пор немало лет. Да вот Ульф Готландец мне в последний раз напомнил. Ведь и ему пришлось вспомнить о такой же клятве, не то сын Трюггви обещал разорить его двор на Готланде на обратном пути из земель вендов.
— Но у тебя нет двора на Готланде. Отчего ты решил вспомнить старую клятву? Или Ульф посулил тебе серебра за то, что изменишь мне и ярлу Эйрику?
— С Ульфом мы бились плечом к плечу восемь лет, и не пойду я против друга. А что до серебра, то только бедный вождь платит за службу в дружине серебром. А Олаф сын Трюггви всегда платил золотом. Потому и в дружине у него воины все как на подбор. И у него я получу корабль, а не буду служить тому, кто сам на посылках.
Даже в свете костра было видно, что Кетиль покраснел:
— Это про меня ты говоришь, что я на посылках? Я не знаю, каков обычай у Олафа сына Трюггви, да только я от опасности не бегаю, и сам иду впереди своих людей. И если ярл Эйрик и посылает меня куда-то, то только потому, что не может он доверить того простым воинам. Проще ему доверить кому-то корабль, чем дела тайные.
— Не буду я спорить с тобой, Кетиль, — крикнул в ответ Торгейр. — Только вижу я, что не хотите вы сразиться с сыном Трюггви с честью. А готовите ему ловушку при помощи Сигвальди — предателя из предателей. Не хочу я, чтобы мой прежний вождь в эту ловушку угодил. Так что скоро ваши тайные дела станут явными для Олафа. Уж я-то ему порасскажу и про Сигвальди, и про Свейна с Олафом конунгом свеев.
