— Отлично, — ответила я, откидываясь спиной на ствол. — Просто гениально.
У меня почему-то отшибло всякое желание смеяться. Тотчас вспомнился наш первый разговор в кабинете Фрэнка — вспомнился так ярко, что мне показалось даже, будто я ощутила запах кожи и кофе. А еще впервые представилось, будто я явно упустила что-то из того, что происходило тогда в залитой солнцем комнате, будто мимо меня прошло нечто самое важное. Я всегда почему-то думала, что самые сложные — первые несколько минут. Мне и в голову не могло прийти, что это лишь внешние ворота, а настоящие испытания последуют позже, когда я буду пребывать в уверенности, что уже нахожусь внутри и мне ничто не грозит. Что тайное рукопожатие, которым я ответила, не отдавая себе в том отчета, это и была та легкость, с которой я перевоплотилась в Лекси Мэдисон.
— А Чэд в курсе? — неожиданно спросила я, когда Фрэнк уже был готов повесить трубку. — О том, что Мэй-Рут никакая не Мэй-Рут?
— В курсе, — весело откликнулся Фрэнк. — Я как можно дольше пытался не разрушать его иллюзии, но на текущей неделе был вынужден это сделать. Хотел проверить, не скрывает ли он от меня чего-то, из верности или по любой иной причине. Судя по всему, нет.
Да, не повезло парню.
— И как он это воспринял?
— Ничего, как-нибудь переживет, — успокоил меня Фрэнк. — Ладно, поговорим завтра.
Он отключился, а я осталась сидеть на дереве, рисуя ногтем узоры на коре.
Мне не давал покоя вопрос — может статься, я недооценила жертву, а не убийцу? Скажу честно, мне было неприятно думать об этом. Увы, одно я знала точно: с Лекси все было очень непросто. Вот только что? Ее черствость, когда она бросила Чэда, не говоря ни слова? А чего стоил ее смех, когда она приготовилась покинуть Уайтторн-Хаус, точно угодившая в капкан лисица, которая без единого стона перегрызет себе лапу, лишь бы вырваться на свободу. Или причиной тому отчаяние? Его мне было куда легче понять. Но подозрительно гладкое перевоплощение из милой и застенчивой Мэй-Рут в шумную кривляку Лекси — такое просто не укладываюсь в голове. Здесь явно что-то не так. Какова причина перевоплощения? Никакой страх, никакое отчаяние не способны его объяснить. Мэй-Рут поступила так, потому что ей этого захотелось. Девушка, которая прячет в себе немало темных сторон, вполне способна привести в бешенство любого, кто с ней сталкивается.
Такие вещи не даются легко, предупреждал Фрэнк. И ошибся, по крайней мере в отношении меня. Оба раза перевоплощение в Лекси Мэдисон не составило для меня труда. Я примерила на себя ее образ с той же легкостью, с какой надеваешь старые джинсы. И это пугало.
Я вспомнила, когда уже ложилась спать: тот день на траве, когда недостающий квадратик головоломки неожиданно встал на место и в моем сознании все пятеро предстали одной семьей, причем Лекси была среди них кем-то вроде капризной младшей сестренки. Думаю, ее мысли текли в том же русле, что и мои, только в миллион раз быстрее. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, кто они и чего им недостает. И в мгновение ока она превратилась в этот самый недостающий элемент.
Глава 13
С момента, когда Сэм сказал мне, что хочет поговорить с тремя подозреваемыми, потенциальными вандалами, я точно знала, что последствия не заставят себя ждать. Если в их числе и наш Господин Кровавые Руки, вряд ли он будет в восторге оттого, что его вызвали на допрос легавые. Он наверняка станет валить вину на нас и уж точно сделает все, чтобы выгородить себя. Единственное, чего я не могла пока сказать, откуда ждать удар и как скоро. В доме я настолько привыкла чувствовать себя в безопасности, что напрочь позабыла о том, что это тоже своего рода предостережение.
Ждать пришлось всего один день. В субботу вечером, незадолго до полуночи, вся наша компания сидела в гостиной. Мы с Эбби делали себе маникюр. Нам повезло: после Лекси остался флакон серебристого лака для ногтей. В общем, мы сидели с ней на коврике напротив камина и размахивали руками, чтобы лак поскорее высох. Раф и Дэниел уравновешивали наш взрыв эстрогена тем, что чистили револьвер дядюшки Саймона. Револьвер вот уже два дня отмокал на заднем дворе в кастрюле с керосином, и теперь Раф решил, что самое время навести пушке марафет.
Они с Дэниелом превратили обеденный стол в некое подобие оружейной мастерской — набор инструментов, кухонные полотенца, ветошь — и теперь при помощи зубных щеток драили старое оружие. Дэниел пытался удалить затвердевшую корку грязи с рукоятки, Раф полировал ствол. Джастин, растянувшись на диване, что-то бормотал по поводу заметок к своей дипломной работе и поглощал попкорн из стоявшей рядом миски. Кто-то поставил на магнитофоне Перселла — убаюкивающую, минорную увертюру. В комнате воняло керосином и ржавчиной — запах привычный и потому едва ли не приятный.
— Знаешь, — произнес Раф. Он на минуту отложил в сторону зубную щетку и теперь внимательно разглядывал результат своих трудов. — Кажется, пушка очень даже в приличном состоянии, несмотря на налипшее на нее дерьмо. Готов поспорить, из нее можно уложить человека.
Он потянулся через стол к коробочке с патронами и зарядил револьвер.
— Ну как, есть желающие сыграть в русскую рулетку?
— Немедленно прекрати! — оборвал Джастин. Его даже передернуло от ужаса. — С такими вещами не шутят.
— Согласен, — поддержал его Дэниел и потянулся, чтобы отобрать у Рафа револьвер. — Это тебе не игрушка.
— Господи, неужели не понятно, что это лишь шутка! — воскликнул Раф, выпуская из рук оружие. — Я просто проверяю его исправность. Завтра утром выйду пострелять во двор. Обещаю вам на обед кролика.
— Нет! — взорвалась я и одарила его сердитым взглядом. — Я люблю кроликов. Не смей и думать.
— Вот как? Да они только и делают, что плодятся и гадят на газоне где ни попадя. По-моему, от этих поганцев куда больше пользы на сковородке, или на вертеле, или в кастрюле, в нежном, сочном рагу.
— Твои речи противно слушать. Нельзя быть таким жестоким!
— Можешь заткнуть пальцами уши, только в этом случае испортишь свой замечательный маникюр. А я специально для тебя приготовлю кролика в винном соусе…
— Гореть тебе в аду ярким пламенем за такие вещи…
— Ну-ну, успокойся, Лекси, неужели не видишь: он нарочно тебя подначивает, — сказала Эбби и подула на большой палец. — Кролики вылезают из нор на рассвете. А как известно, в это время Раф спит как убитый.
— Лично я не вижу ничего плохого в охоте на животных, — вставил слово Дэниел и осторожно вскрыл револьвер, — при условии, что потом вы употребите добычу в пищу. В конце концов, мы ведь хищники. В идеальном мире я был бы рад видеть нас всех самодостаточными — мы бы питались тем, что вырастили или добыли сами и ни от кого не зависели. Увы, в реальности такое невозможно. Но в любом случае я бы не хотел, чтобы первой жертвой стали кролики. Уж слишком я их люблю. Они часть этого дома.
— Вот видишь? — сказала я Рафу.
— Что я вижу? Прекрати свои детские капризы. Сколько раз я видел, как ты набивала живот бифштексом…
В следующее мгновение я вскочила на ноги и протянула руку туда, где только что был револьвер. В спешке я даже не сразу поняла, что только что раздался грохот. Рядом со мной и Эбби на коврике валялся камень, словно ему всегда там было место, а вокруг, словно льдинки, — мелкие осколки стекла. От испуга рот Эбби принял форму буквы О, а в разбитое окно, раздувая словно паруса шторы, ворвался порыв ветра.
Раф вскочил с места и бросился в кухню. Я — за ним, с отставанием лишь на полшага.
— Лекси, швы! — раздался за спиной испуганный крик Джастина.
Где-то рядом что-то кричал Дэниел, но это не остановило меня; вслед за Рафом я вылетела за дверь. Он в два скачка преодолел внутренний двор. Было слышно, как в дальней части сада хлопнула калитка.
Она продолжала хлопать, когда мы добежали до нее и выскочили на дорогу. Здесь Раф замер на месте, одной рукой сжимая мне запястье.
Ш-ш-ш!
Затаив дыхание, мы прислушались. Мне почудилось, что позади кто-то есть, и я резко обернулась. Дэниел! Он неслышно подкрался, словно большая кошка.
Мы слышали лишь шелест ветра среди листьев, затем справа, ближе к деревне и совсем недалеко от нас, хрустнула ветка.
Позади исчезли огни дома. В кромешной тьме мы продолжали бежать в направлении Гленскехи. Листья живой изгороди больно били по рукам. Неожиданно где-то впереди послышался топот и торжествующий клич Рафа. Наше дыхание звучало в ушах подобно дыханию своры гончих. Мой пульс, топот моих подошв по проселку превратились в барабанную дробь войны и подгоняли меня вперед. Луна то выглядывала из-за облаков, то вновь исчезала. В какой-то момент мне показалось, будто всего в двадцати—тридцати метрах впереди я заметила силуэт. В призрачном свете луны кто-то бежал, пригнувшись словно горбун. На какое-то мгновение в сознании возник Фрэнк. Вот он сидит за письменным столом, прижимая ладонями наушники. Я послала ему мысленное сообщение: «Только не вздумай, не смей присылать мне на помощь твоих громил, справимся как-нибудь сами».
