— Пристройка? — удивилась я, но Элла сразу же наглядно объяснила мне, что она имела в виду, схватившись за собственную грудь.
У нее была очень интересная манера демонстрировать определение понятий, которых я не понимала с первого раза.
Таким образом, мы принялись за подготовку к «Балу галстуков». Элле удалось взять напрокат два бывших в употреблении мужских костюма, которые я за несколько свободных от работы часов перешила так, чтобы они подходили нам по размеру.
Незадолго до бала Элла потащила меня к своей подруге Марианне, которая работала парикмахершей. Когда я увидела, как коротко она остригла Элле волосы, то испугалась, и мне очень захотелось выскочить за дверь, однако Элла, конечно, сразу же поймала бы меня.
Когда немного позже подошла моя очередь, я снова с закрытыми глазами сидела перед зеркалом, а Марианна в это время стригла мои волосы.
— Что, твоя подружка наложила в штанишки, не так ли? — насмешливо проговорила она, в то время как ее ножницы щелкали у меня за ушами, внушая мне ужас.
Да, я боялась, даже очень боялась, потому что мои волосы нравились мне такими, какими они были, и после того как мне их когда-то подстригла Элла, они снова отросли.
— Так, а теперь, если ты опять хочешь выглядеть как женщина, тебе нужно будет пройтись по волосам щипцами для завивки.
Я медленно открыла глаза. И испугалась, потому что, хотя мои волосы были намного длиннее, чем волосы Эллы, все же они были чертовски короткими. У моей матери определенно случился бы сердечный приступ, если бы она увидела меня с такой прической.
— Но зато теперь мы в любом случае сойдем за мужчин! — сказала довольная Элла, при этом я показалась себе ужасно уродливой.
Хотя какая разница? Там, на балу, все равно не будет знакомых мне мужчин. А остальные, если и сочтут меня уродиной, то хотя бы не будут ко мне приставать.
В день бала все очень волновались. При этом, однако, саму обстановку бального зала почти не пришлось менять. Фрау Кюнеманн представляла себе, что зал должен иметь вид мужского клуба на рубеже девятнадцатого — двадцатого веков, а это требовало всего нескольких умелых движений. Но тем не менее обстановка была очень напряженной. Придут ли вообще женщины в мужских костюмах? Было понятно, что фрау Кюнеманн будет пропускать в зал также женщин в традиционной одежде, она не отошлет их прочь, потому что от этого зависел ее доход.
Поднявшись после смены в бальном зале в свою комнату, я увидела, что на моей кровати что-то лежит. Это была плоская коробка, аккуратно завернутая в подарочную бумагу.
— Это пришло по почте, — пояснила Элла, рассматривая себя в маленьком полуслепом зеркале, которое она поставила на подоконник.
На ней был один из костюмов, перешитых мной, и он сидел на ней великолепно.
— Но я ведь никогда не получаю посылок! — возразила я и, немного волнуясь, подошла к кровати.
Никому не было известно, что я здесь живу, а большинство людей знали меня только по имени.
— Ну да, может быть, у тебя есть тайный поклонник из числа наших гостей.
«Ой, только не это», — промелькнула у меня мысль. В голову приходил лишь наемный танцор Тим, который время от времени пялился на меня, словно я попала сюда из другого мира. И, конечно, Лорен.
— Ну, открывай же! — воскликнула Элла, которая явно сгорала от любопытства больше, чем я сама.
Я глубоко вздохнула и развязала ленточку. Из-под коричневой бумаги появилась коробка. Когда я приподняла крышку, то увидела нежную голубую ткань, украшенную блестящими камешками. Без сомнения, это было платье. А сверху лежала открытка, украшенная розочками.
«Надеюсь, я правильно определил ваш размер, — было написано там. — Наденьте его, пожалуйста, 25-го числа и после полуночи выйдите во двор. Вы доставите мне этим большую радость. Ваш поклонник».
И больше ничего — ни имени, ни инициалов.
Но тем не менее меня словно обдало жаром. Я догадывалась, кто отправитель.
— Ну, что там внутри? — спросила Элла, шея которой вытянулась от любопытства. — Покажи-ка! Кто-то прислал тебе дохлую курицу?
Меня бросало то в жар, то в холод. Если я покажу Элле платье, она, конечно, поймет, от кого оно. Или, может быть, я ошибалась? Возможно, оно было прислано не Лореном, а кем-то другим?
В конце концов она подошла ко мне сзади:
— Боже мой, что это такое?
Я не успела помешать ей схватить платье и вытащить его из коробки. Ткань наряда, как водопад, струилась из ее рук, и все сопровождалось удивленными возгласами.
— С ума сойти! Это не платье, а мечта!
— Мечта, которую я не могу принять, — возразила я, исполненная решимости не допускать, чтобы кто-то из мужчин одаривал меня.
— Еще как можешь! От такого подарка не отказываются!
Я хотела что-то возразить, но Элла опередила меня вопросом:
— От кого это платье? Там есть имя отправителя?
— Нет, я ничего не нашла.
— И ты понятия не имеешь, от кого оно может быть?
Я покачала головой и прижала карточку к груди.
Лучше бы я этого не делала, потому что Элла тут же спросила:
— Но ведь у тебя там открытка, верно?
Я просто не могла солгать ей, и мне пришлось кивнуть.
— Можно я хотя бы одним глазком взгляну на нее? Или он пишет нечто интимное?
Мои щеки, и без того уже красные, покраснели еще больше. Я нерешительно отдала ей открытку. Там действительно не было ничего особенного. Такую открытку мог прислать человек, который хотел подшутить надо мной.
Элла внимательно изучила карточку, и ее глаза расширились.
— О, у тебя действительно есть поклонник! — воскликнула она, возвращая мне открытку и явно находясь под впечатлением. — И ты на самом деле понятия не имеешь, кто мог бы подарить тебе это платье?
У меня были кое-какие предположения, однако я задала себе вопрос, чего этот человек добивался своим приглашением. Действительно ли он имел по отношению ко мне серьезные намерения? Мы обменивались несколькими ничего не значащими словами, если, конечно, не принимать во внимание приглашение на танцы, которое фрау Кюнеманн, к счастью, тут же пресекла. А в последнее время он почти здесь не появлялся.
— Я и вправду ничего не знаю, — сказала я Элле, потому что не хотела больше об этом говорить. — Но если разузнаю, отошлю платье назад.
— Глупости! — в ужасе воскликнула моя подруга. — Оставь его себе! Может быть, тебе принесут еще цветы и шоколадные конфеты. Вот конфетами ты поделишься, хорошо?
— Ну ладно, — ответила я и еще некоторое время рассматривала платье.
Таких тканей не было даже у самых лучших торговцев Сайгона. И тут мне в голову пришла идея. Даже если я не буду носить это платье, я, может быть, смогу его продать. Это приблизит меня к моей цели — возвращению в Сайгон.
