— Мне кажется, тебе придется сегодня идти вниз одной. Я не могу встать с постели.
Пощупав ее лоб, я испугалась. У моей соседки по комнате был жар! Внезапно перед моим мысленным взором появилась Ариана, когда она, несчастная и больная, лежала в своей постели и в бреду ожидала смерти. Меня охватила паника, но я побежала вниз и стала искать врача. Я нашла доктора, жившего на Фридрихштрассе, который сразу же пошел со мной, как только я упомянула о балхаусе.
— Вы знаете, фрейлейн, если бы я был лет на двадцать моложе, я бы тоже приходил сюда развлекаться, — прошептал он мне, оглядывая все вокруг с зачарованным видом. — Однако моя жена считает, что балхаусы являются рассадниками разврата. Она путает их с борделями, и до сих пор мне так и не удалось убедить ее в обратном.
Хотя я иногда почти забывала о «Красном доме», упоминание о борделях вызвало у меня неприятное чувство. Меня бросило в жар. Я невольно снова подумала о Хансене. Выжил ли он после удара по голове? Разыскивает ли меня или же отказался от поисков и привез другую девушку из Вьетнама?
Затем я сказала себе, что никто в Берлине не знает о моем прошлом, поэтому у Хансена нет никакой возможности меня разыскать.
Врач обследовал Эллу, а я в это время стояла в ожидании за дверью и дрожала от страха. Выйдя из комнаты, он улыбнулся мне:
— Это всего лишь бронхит, сейчас как раз переломный момент. Проследите за тем, чтобы она пила настойку от кашля и жаропонижающие таблетки. А если ей станет хуже, вызовите меня снова. — Врач сунул мне в руки визитную карточку, потом, вздохнув, еще раз окинул взглядом балхаус и ушел.
В тот вечер я стояла в гардеробе одна. Но не только у меня прибавилось работы. Два официанта тоже заболели, и остальные буквально сбились с ног, стараясь справляться с заказами. Жиголо Тим кое-как запудрил свой красный нос, но все равно был похож на алкоголика. Два других, нанятых на постоянной основе танцоров, Мартин и Йозеф, — австрийцы, которых неведомо каким ветром занесло в Берлин, — пребывали в ужасе и старались держаться подальше от него. Ряды наемных танцоров-жиголо, которые работали у фрау Кюнеманн лишь время от времени, тоже заметно поредели.
Но, как бы там ни было, никто из них не пытался заигрывать со мной.
Тема вечера — «Майская прохлада» — соответствовала погоде, и это лишний раз подтверждало, что на свете не было ничего, на чем фрау Кюнеманн не сумела бы заработать деньги. Женщины являлись в платьях с длинной блестящей бахромой на подоле, что должно было символизировать дождь, а мужчины — в синих или серых костюмах, что означало «изменчивое небо».
Я была очарована этими нарядами, хотя у меня оставалось мало времени на восхищение, потому что поток посетителей в балхаусе был огромным. Мне даже некогда было подумать о Лорене, пока он вдруг не появился передо мной. Он был один.
— Как у вас дела, Ханна? — спросил он, очаровательно улыбаясь мне.
Как обычно, я покраснела, однако за это время я уже научилась ему отвечать. Ничего особенного, никакой лишней любезности, простая вежливость, как и в общении с любым другим посетителем.
— Мои дела идут хорошо, спасибо. Надеюсь, у вас тоже.
— Как видите, я воплощение жизнерадостности, — ответил он и с ожиданием посмотрел на меня. — А где же пропадает милашка Элла?
— Она заболела, — ответила я и хотела взять у него пальто, но Лорен придержал его.
К счастью, я отдернула свою руку и он не успел прикоснуться ко мне.
— Как жаль. Значит, сегодня весь объем работы ляжет на ваши плечи.
Я посмотрела на дверь в надежде, что кто-нибудь сейчас сюда зайдет, однако никто не появлялся. Не показывались даже официанты, наверное, все они были уже наверху.
Меня смущало внимание Лорена, потому что, хотя оно мне было и ни к чему, при этом я ощущала какую-то странную, но приятную щекотку. Интуиция подсказывала мне, что он не всегда вел себя с женщинами честно, но тем не менее мое сердце трепетало, словно передо мной стоял сказочный принц.
— Скажите, пожалуйста, а вы танцуете? — спросил Лорен, не отрывая от меня взгляда.
— Нет, — поспешно ответила я. — Я не умею танцевать. И, кроме того, у меня много работы.
К счастью, в этот момент дверь распахнулась и в помещение устремились другие гости.
Лорен, продолжая улыбаться, протянул мне свое пальто:
— Жаль, а я думал, что вы могли бы сегодня меня сопровождать. Как вы уже, наверное, заметили, в этот вечер я, к сожалению, совершенно один.
Я обратила на это внимание, и это меня весьма удивило. Но он ведь не мог всерьез рассчитывать на то, что я буду его сопровождать!
Нет, скорее всего, он так не думал. Просто у него была такая манера общения. И, учитывая то, сколько женщин появлялось на балу без сопровождения, он, конечно, найдет себе пару.
— В следующий раз вам повезет больше, — сказала я Лорену с обычной, ничего не обещающей дежурной улыбкой, повесила пальто и протянула ему номерок.
Когда Лорен брал его, его пальцы коснулись тыльной стороны моей ладони. Это прикосновение, возможно, было случайным, однако оно подействовало на меня, словно легкий удар током. Я уставилась на француза, но он повернулся и исчез на лестнице.
Лишь легкое покашливание посетителя, стоявшего у перегородки, заставило меня очнуться.
В этот вечер я снова прокралась наверх, но не для того, чтобы понаблюдать за танцующими, а чтобы посмотреть на Эллу и отнести ей немного еды. Когда я зашла в комнату, она проснулась и закашлялась.
— Ты пила лекарства от кашля? — спросила я, в ответ на что она кивнула.
Элла по-прежнему выглядела неважно, но, может быть, ей станет немного лучше, если я расскажу ей о ее мечте — Лорене.
— Представляешь, сегодня он явился один, без спутниц! — сказала я, ставя тарелку с куриным мясом на ее тумбочку. — И он спрашивал о тебе.
Элла слабо улыбнулась:
— Ему, наверное, бросилось в глаза, что ты одна.
— Да, конечно. Но он мог бы просто сунуть мне в руки свое пальто и исчезнуть.
— Лорен никогда так не делает, он всегда болтает с нами, ты же знаешь. — Элла посмотрела на меня. — На этот раз ты поговорила с ним или просто вырвала пальто у него из рук?
— Я всегда с ним разговариваю! — запротестовала я.
Элла покачала головой:
— Нет, ты этого не делаешь! У тебя всегда такой вид, словно тебе хочется забиться в мышиную норку. Могу поклясться, что ты ему нравишься…
— Я ему не нравлюсь, — ответила я, возможно, слишком поспешно.
— И он тоже тебе нравится.
Я уперла руки в бедра:
— Радуйся, что ты сейчас больна, иначе я сказала бы, что ты спятила.
Элла ухмыльнулась. И вдруг она оживилась. Кашель сотрясал ее тело, но тем не менее она слегка приподнялась на подушках.
