Вторая мировая война стала временем расцвета радиопропаганды. Прослушивание вражеских радиопередач в Третьем рейхе каралось смертью. Среди немецких солдат особой популярностью пользовалась радиостанция «Белград», чьи вечерние передачи заканчивались исполнением шлягера «Лили Марлен», — его с удовольствием слушали в окопах по обе стороны фронта.
В лице министра пропаганды Йозефа Геббельса Гитлер нашел виртуозного мастера демагогии, который представлял своего фюрера в средствах массовой информации. По его распоряжению в кинотеатрах перед каждым сеансом показывали киносборник новостей, а режиссер Лени Рифеншталь в 1935 г. создала зачаровывающий документальный фильм о партийном съезде в Нюрнберге. Не были забыты и другие способы агитации. Как пишет историк Йост Дюльффер, «на пачках сигарет печатали фотографии из альбома „Адольф Гитлер“, который был выпущен в 1936 г. тиражом в 100 тыс. экз. На этих снимках фюрер был изображен в неестественных позах, которые в обычной жизни не свойственны людям».
Психограмма Гитлера
В традициях психоанализа принято объяснять отклонения в поведении и характере Гитлера событиями его раннего детства. Фюрера пытались понять, приписывая ему такие невротические симптомы, как эдипов комплекс или чувство неполноценности. Однако все это, включая ссылки на привязанность к матери и жестокое отношение со стороны отца, звучит неубедительно. Нет и не может быть никакой связи между наказанием, полученным им в детстве от руки отца, и Холокостом. Гитлер не был невротиком. Его историческую роль нельзя свести к примитивной психоаналитической схеме: игры невротика с таким же невротическим народом.
Одна из первых попыток интерпретировать характер Гитлера по системе Зигмунда Фрейда была сделана психологом Ричардом Лангером в 1943 г. по заказу Управления стратегических служб США. Вскоре в руки американских армейских психологов попала Паула, младшая сестра Гитлера, захваченная в Берхтесгадене. Она рассказала, что отец жестоко наказывал маленького Адольфа. В результате антисемитизм и агрессивность Гитлера объяснили как результат эдиповой ненависти к отцу.
Эрих Фромм еще более запутал дело, выдвинув тезис о том, что Гитлер имел склонность к некрофилии: «На лице Адольфа Гитлера застыла мина человека, который к чему-то принюхивается, о чем мы уже упоминали в нашей дискуссии о некрофилии, как будто он постоянно ощущал некий отвратительный запах; это прекрасно видно на многих фотографиях».
Намного убедительнее звучит другое объяснение, основанное на ином глубинном психологическом факторе — комплексе неполноценности, описанном в начале XX в. австрийским психологом Альфредом Адлером. Как пишет Алан Буллок, «огромную роль во всей политике Гитлера играло присущее ему сильнейшее чувство зависти, он желал раздавить своих противников». В сентябре 1939 г. Гитлер заявил итальянскому министру иностранных дел Чиано, что причиной начала войны стало пренебрежительное отношение западных стран к Германии и Италии, которых они отказывались воспринимать в качестве равноценных политических партнеров.
Ключ к пониманию успеха и личности Адольфа Гитлера лежит в его личной религии, из которой он черпал невероятную энергию. Был ли Гитлер религиозным человеком? Большинство современников были убеждены в этом. По мнению графини Марион Дёнхоф, фюрер нес на себе «отпечаток религиозности». Причем этот отпечаток носил не только социально-христианский характер, свойственный жителям Австрии, но вобрал в себя и общенемецкие черты. Как пишет историк Фридрих Хеер, Гитлер был убежден, что борьба за Германию носит религиозный характер и ее высшей целью является самопожертвование в интересах священной империи немецкого народа.
В 1930 г. Томас Манн интерпретировал национал-социализм как возвращение в первобытное время: «От этой природной религиозности, сущность которой заключается в оргастическом, вакхическом разгуле, очень многое перешло в современный неонационализм. Однако если подумать, во что обошелся человечеству расцвет культов природы с их рафинированно варварской гностикой и сексуальным развратом мистерий в честь Молоха, Ваала и Астарты, можно только удивляться, с каким легкомыслием сегодня отрицается возможность возрождения чего-либо подобного».
В 1938 г. известный немецкий социолог, эмигрировавший в США, Эрик Фёгелин видел в нацистском движении «внутреннюю религиозность», которая воплощается в народе как «партикулярная церковь». В своих выступлениях Гитлер несет народу как бы святую правду: «Связь с популистской демагогией, целям которой блестяще служат даже саркастические насмешки, которые вместе с усиленной жестикуляцией политического миссионера придают его словам огромное убеждающее действие, особенно видна в глазах простых слушателей». Герман Гессе был поражен этим аспектом культа Гитлера. В 1934 г. он писал: «У меня есть одна знакомая, дама хорошего вкуса, швейцарка, из либеральной приличной семьи. В потаенной каморке своей квартиры эта дама устроила нечто вроде домашней молельни. Однажды в минуту откровенности она отвела меня туда. У стены одиноко стоял шкаф, на передней стенке которого висел портрет Гитлера в половину натуральной величины… рядом стоял подсвечник, слева лежал Новый Завет, а справа — „Майн Кампф“».
Религиозный философ Романо Гвардини усмотрел в нацистском приветствии «хайль Гитлер» выражение «народного благочестия». На Гитлера как бы перенеслись «все чувства, которые испытывали к Иисусу Христу». По мнению одних современников, «никто бы не удивился, если бы он исцелял недужных и воскрешал мертвых»; другие насмехались над фанатичными приверженками Гитлера: «Она сидела на кухне и читала слова, сказанные человеком из Мюнхена. Ну, чем не библейская земля обетованная?» Фридрих Хеер считал, что девиз «Восстань, Германия!», написанный на штандартах СА, отображал потребность в воскрешении после смерти и при помощи этого стремился перенести религиозные представления в сферу политики. Даже еврейские авторы обратили внимание на религиозный контекст нацизма. Историк Саул Фридлендер писал о «продолжающихся вплоть до сегодняшнего дня попытках привнести мессианскую веру и апокалипсическое видение истории в политическую, бюрократическую и технологическую систему высокоразвитого индустриального общества».
«Профиль» Третьего рейха
Парады и юбилейные празднества, партийные съезды, торжественные закладки автобанов, Олимпиада 1936 г., а также агрессия Германии против соседних стран скрывали внутреннюю слабость нацистского режима.
«Четырехлетний план», принятый в 1936 г., который должен был перевести немецкую экономику на военные рельсы и обеспечить автаркию, уже через год показал свою полную несостоятельность. Если население и удавалось обеспечить такими основными продуктами питания, как хлеб и картофель, то мяса, жиров и сахара катастрофически не хватало. Остро чувствовался и недостаток шерсти для производства ткани. Чтобы сохранить валюту для закупок военного сырья, немцы должны были отказаться от натуральных товаров и продуктов и перейти на продукцию химической промышленности. Немецкое слово «эрзац» (заменитель) приобрело такую же популярность, как и слово «блицкриг» — молниеносная война. Растолстевший Герман Геринг, главный уполномоченный по выполнению «Четырехлетнего плана», пытался вдохновить немцев на лишения громким лозунгом «Пушки вместо масла!», однако сам при этом не собирался экономить на чем-либо. Действительно, вскоре снабжение населения маслом стало настолько плохим, что перед Рождеством 1939 г. были введены нормы выдачи на маргарин. Постоянная нехватка угля заставляла немцев вспоминать холодные зимы Первой мировой войны.
Точно так же буксовала нацистская программа жилищного строительства. В предвоенные годы из-за недостатка средств пришлось сократить объем гражданского строительства. С началом войны оно было почти полностью свернуто. Это служит еще одним доказательством того, что нацистская система в принципе была неспособна к проведению какой-либо конструктивной политики.
Гитлер с пренебрежением относился к гражданским делам. Не обладая достаточными способностями, чтобы справиться с децентрализованной системой управления, он желал переделать ее под себя, превратив в каскад вассальных связей. Результатом этого стала «феодальная анархия», полный коллапс правительства как рациональной управленческой структуры, постоянные склоки и поразительная неэффективность. Национал-социалистическая система управления имела ярко выраженную тенденцию к саморазрушению.
На открытии строительства автобана
Для реализации программы перевооружения Гитлер воспользовался даже деньгами мелких вкладчиков, чьи сбережения довольно скоро были пущены на ветер. И еще до военного поражения в Германии наступил крах финансовый. Уже в 1944 г. благодаря усилиям Гитлера Третий рейх стал банкротом.
