Зинаида Мокиевская-Зубок
Гражданская война в России, эвакуация и «сидение» в «Галлиполе» глазами сестры милосердия военного времени (1917–1923)
В 1974 году, вскоре после высылки из СССР, А.И. Солженицын обратился с призывом ко всем еще здравствующим свидетелям событий Гражданской войны в России отозваться и написать свои воспоминания об этом времени для задуманной им Всероссийской Мемуарной Библиотеки.
Моя мать, автор предлагаемых здесь воспоминаний, была добровольная сестра милосердия — с конца Первой мировой войны и на протяжении всей Гражданской. До поступления на ускоренные курсы сестер милосердия военного времени она подавала большие надежды как пианистка. Она долго колебалась, отозваться ли на вышеуказанный призыв, не будучи уверенной в своих литературных силах, говоря: «Я хорошо владею пальцами на клавишах рояля, но не пером». И все же она поддалась нашим уговорам, для пробы написала две-три страницы и отослала А.И. Солженицыну. Александр Исаевич заинтересовался, обменялся с мамой письмами и посетил наш дом в 1976 году. Встреча его с Зинаидой Степановной была сердечной; они как земляки вспомнили Ростов-на-Дону и условились, что мама будет писать свои воспоминания. С этого момента мама взялась серьезно за дело.
С тех пор прошло уже много лет, за это время мама скончалась (без трех месяцев не дожив до 90 лет), копии ее записей выцвели и перемешались; и, пересматривая недавно ее бумаги, я натолкнулся на рукопись. Начав читать и заинтересовавшись написанным, я не мог оторваться, пока не прочел ее до конца. Мне стало ясно, что события, описанные моей матерью, далеко не заурядны, и особая ценность их в том, что писала непосредственная участница событий той исторической поры. Язык их простой и легкий.
Ставшая сестрой милосердия по идейным соображениям и добрая по душе, она глубоко переживала человеческие страдания и всячески хотела помочь. Поэтому и вызвалась на фронт, добровольно и сознательно пойдя на лишения и тяготы войны, ставшей особенно тяжелой, когда она превратилась в братоубийственную, с одной только целью — помочь страдающему защитнику Родины, а в революцию — защитнику моральных устоев России. Все, что происходило тогда, глубоко врезалось в память, и, таким образом, 60 лет спустя, когда моя мать согласилась описать виденное и пережитое, она с поразительной точностью вспоминала имена, места и даты происходящего. Когда не удавалось, писала «не помню».
Все, что она видела, запомнила и передала на бумагу, является как бы частью семейной хроники, и для этого я взялся перепечатать воспоминания, разделив их по ходу действий на несколько глав (чего не было сделано в оригинале), чтобы моему младшему поколению, да и последующим, было легче воспринимать написанное. Мне бы хотелось, чтобы, читая о закате бывшей Великой России, они поняли, что в этих событиях, которые обрекли страну на последующие многия десятилетия кровавых мук и моральное падение, дедушка и бабушка принимали деятельное участие на стороне белых, борющихся за ДОБРО Родины. Как ни парадоксально, но за свою любовь к Родине они лишились ее на всю жизнь.
О.Л. Мокиевский-Зубок
Август 1995-го Оттава, Канада
Глава 1. РОСТОВ-НА-ДОНУ
В 1917 году я поступила на курсы сестер милосердия военного времени и в конце года была назначена в лазарет для военнопленных австрийцев. Лазарет помещался за городом, между Ростовом и Нахичеванью, в бывших казармах Таганрогского полка. Работая в лазарете для военнопленных, я все свое свободное время посвящала перевязочному пункту Добровольческой армии, который расположился в помещении вокзала железной дороги города Ростова. В то время на перевязочный пункт медицинский персонал приходил добровольно и из других лазаретов, но желающих было мало — многие боялись, так как подозрительные личности все время встречались в палатах перевязочного отряда. Ростов был окружен наступающими большевиками, раненых всегда было много, а среди них много учащихся: кадеты, гимназисты, реалисты (были подростки четвертого и пятого классов), юнкера, а также и офицеры. Там же помещался и питательный пункт для добровольцев-воинов, обслуживаемый местными дамами-патронессами.
В городе было много беженцев со всех концов России, искавших спасения на Дону. В январе переехал в Ростов со своим штабом из Новочеркасска генерал Корнилов и поселился в прекрасном особняке местного миллионера Паромонова. Политикой я не занималась, но прислушивалась и интересовалась, что говорили «политикане» о событиях. Несмотря на воззвания генерала Корнилова, местные и приезжие, призывного возраста и старше, мало и неохотно записывались в Добровольческую армию. Кафе и рестораны были переполнены штатской и военной публикой и спекулянтами, а защищали их почти дети. Многие штатские и местные офицеры не верили в «авантюру» и старались при первой возможности выехать в безопасные места, но вскоре за свою «нейтральность» они дорого поплатились.
В лазарете для военнопленных, где я работала, был многочисленный медицинский персонал. Большинство из них были евреи и галичане, студенты медицинского факультета, эвакуированные в Ростов с Варшавским университетом ввиду приближения к Варшаве фронта. Старший врач лазарета был мужчина — доктор Голуб, остальные врачи были женщины: доктор Нефедова, доктор Копия, доктор Миненко, доктор Блюма Львовна (фамилию не помню), доктор Сара (отчество и фамилию не помню) и другие, которых я уже не могу вспомнить. Сестры: Цецилия Минц, Ядвига Галай, Школьницкая, Женя Галищева, Мария Галищева, Зина Демьяненко (это я) и другие, фамилии которых не могу вспомнить. Братья милосердия (студенты): Альфред Минц, Тейтельбаум, Гольдштейн и другие. Нас, сочувствующих Белой идее, было только четверо: из врачей доктор Нефедова, доктор Копия, из сестер милосердия — Женя и я (Зина). Каждый день мы с Женей ходили помогать на перевязочный пункт на вокзал. Так проработали мы до первых чисел февраля 1918 года, когда Добровольческая армия должна была отступить и оставить Ростов. Это было 8 или 9 февраля. Я хотела уйти с перевязочным пунктом и пошла домой, чтобы переодеться в теплое, но, когда возвращалась на станцию, там уже была слышна перестрелка — это местные железнодорожные рабочие стали преследовать отступавших добровольцев. Добровольцы шли врассыпную, поднимаясь по главной (Садовой) улице в город. Я шла к вокзалу (в сестринской форме), но меня остановил офицер и спросил, куда я иду. Я ответила, что иду на перевязочный пункт Добровольческой армии, который находится на вокзале. Он посоветовал мне не ходить дальше, так как там идет бой, а когда я спросила, где перевязочный пункт и раненые, он ответил, что ничего об этом не знает и куда идти, тоже не знает. Я повернула назад с целью найти раненых и весь отряд и пошла с отступающими добровольцами. Тут навстречу мне вышла моя подруга Нина Костанди, которая жила рядом, на этой улице. Она увидела меня в окно, вышла мне навстречу и почти насильно завлекла к себе на квартиру. Она объяснила мне ситуацию, говорила, что все пропало, большевики займут Ростов и это вопрос, может быть, нескольких часов. Сняла с меня сестринскую форму и сразу же, не дав мне опомниться, бросила ее в огонь кухонной печи, а меня убедила надеть штатское платье. На мои протесты заявила, что я своим «военным видом» могу подвергнуть и их опасности. Наутро в город вошли красные войска. Я осталась ночевать у Нины, а днем пришел мой младший брат узнать, не знает ли она что-нибудь обо мне. Он сообщил, что приходили к нам с обыском и искали «кадетскую сестру», но папа (мамы у меня не было) сказал, что дочь ушла и он не знает куда. Ища «сестру», красноармейцы забирали вещи, которые им нравились. Папа просил передать, чтобы я не показывалась домой до поры до времени. Потом явились в город матросы — «краса и гордость революции», вооруженные до зубов, и делали «чистку» города. Прислуга выдавала офицеров, в семьях которых служила. Бабы с окраины города с растрепанными волосами бегали с солдатами от дома к дому, указывая, где, как им было известно, есть офицеры. Несчастных выволакивали из домов и под конвоем верховых гнали прикладами своих винтовок на вокзал, где и расправлялись с ними[17]. На вокзале железной дороги, на перроне, было много убитых добровольцев, среди них были и сестры милосердия. Благодаря счастливой случайности, я не разделила их участи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
