В апреле 1785 года Шиллер уехал из Мангейма в Лейпциг; в середине лета он навестил своего друга Кернера в деревне Гохлис. И там, наслаждаясь отдыхом, сочинил «Гимн к Радости». Не ручаясь за достоверность исторического анекдота, Ренье передает рассказ о том, как Шиллер, однажды утром прогуливаясь в Розентале, увидел на берегу Плейсе оборванного юношу: студент-богослов, бедняк, изнемогший от нужды, молился, перед тем как броситься в реку. Шиллер оказал ему помощь, утешил его и под впечатлением этого происшествия написал гимн, с репликами хора.
Радость, — восклицает поэт,—Радость, пламя неземное,Райский дух, слетевший к нам,Опьяненные тобою,Мы вошли в твой светлый храм.Ты сближаешь без усильяВсех разрозненных враждой,Там, где ты раскинешь крылья,Люди — братья меж собой.
И хор отвечает:
Обнимитесь, миллионы!Слейтесь в радости одной!Там, над звездною страной, —Бог, в любовь пресуществленный.
В оде ярко выражена признательность поэта к другу Готфриду Кернеру и его молодой жене Минне. Думается, именно так следует понимать строфу:
Кто сберег в житейской вьюгеДружбу друга своего,Верен был своей подруге, —Влейся в наше торжество!
Но хор излагает общую идею:
Все, что в мире обитает.Вечной дружбе присягай!Путь ее — в надзвездный край,Где Неведомый витает.Мать-природа все живоеСоком радости поит.
Все — и доброе, и злое —К ней влечение таит.Нам дает лозу и счастьеИ друзей в предсмертный миг,Малой твари сладострастье,Херувиму божий лик…
На Шиллера, мечтавшего стать пастором, повлияли в свое время мистические настроения его матери: он не забыл тот день, в горах, когда услышал от нее предание об учениках из Эммауса. В одиночестве, в военной школе, он поглощал Клопштока, «Мессиаду». Затем были созданы «Разбойники»; отмечая определенные исторические периоды событиями, происходившими в жизни нашей нации, мы порой недооцениваем, каков революционный дух этой пьесы, увидевшей свет за четыре года до появления «Гимна к Радости», в тот самый год, когда Шиллер собрал в «Антологию» свои первые поэтические опыты. Разве, гонимый за свободомыслие, он не принужден был бежать еще из Штутгарта? Всю независимость его суждений мы вновь обретаем в «Фиеско».
Шиллер хранил верность своим идеям, когда писал великолепный «Гимн к Радости», «двигающей колеса вечных мировых часов». Радость, которую он прославляет, можно было бы назвать также и Жизнью. Эта сила заставляет расцветать почки, рассеивает по небосводу светила, ведет героев и поддерживает мучеников. Поэтическое воодушевление проявляется в самых смелых образах:
На крутых высотах верыСтрастотерпца ждет она.Там парят ее знаменаСредь сияющих светил,Здесь стоит она склоненнойУ разверзшихся могил.
Хор призывает доблестно переносить страдания в ожидании неземной награды:
Прочь и распри, и угрозы!Не считай врагу обид!Пусть его не душат слезыИ печаль не тяготит!В пламя, книга долговая!..
…Стойкость в муке нестерпимой,Помощь тем, кто угнетен,Сила клятвы нерушимой —Вот священный наш закон!Гордость пред лицом тирана(Пусть то жизни стоит нам),Смерть служителям обмана,Слава праведным делам!
В книжке «Талии» стихотворение заканчивалось следующей строфой:
Прочь порок и злодеянье!Прочь бичи! Оковы в прах!В час предсмертный упованье!Милость правды на весах!Будь и грешникам пощада!Мертвым жизнь светай опять!Да не будет боле ада,А любовь и благодать![80]
Бетховен никогда не переставал читать Шиллера. В память о своем друге Вацлаве Крумпгольце, скончавшемся в мае 1817 года, он написал музыку к «Песне монахов» из «Вильгельма Телля». Но «Гимн к Радости» — впечатление наиболее давнее и глубокое. Жюльен Тьерсо приводит письмо некоего жителя Бонна от 26 января 1793 года, в котором он сообщает Шарлотте Шиллер, что молодой Бетховен задался мыслью положить на музыку стихи «К Радости», сочиненные ее братом.
Сказалось ли воздействие Гёте лишь в поздние годы жизни Бетховена?
Композитор встретился со своим кумиром только в 1812 году, на Теплицких водах; поэтому иногда предполагают, что Бетховен довольно долго не знал Гёте. Но это значило бы впасть в ошибку. С самого детства, — как подтверждают его письма, — Бетховен испытывал влияние Гёте. В хронологическом указателе его произведений мы находим песню на текст: «Es war einimal ein Konig»[81], датированную примерно 1789–1790 годами. После 1800 года — сразу же после Первой симфонии — на текст Гёте «Ich denke dein» написана ария с вариациями для фортепиано в четыре руки.
В 1808 году, в год окончания Пятой и Шестой симфоний, Бетховен сочиняет на слова «Sehnsucht» Гёте четыре песни для сопрано. В следующем году, в разгар работы над музыкой к «Эгмонту», он черпает у поэта не менее девяти сюжетов для песен. Недолгая близость с Беттиной Брентано вызвала у Бетховена желание встретиться с великим современником; через посредство Беттины он изъявляет Гёте свое глубочайшее уважение. Чувствуется, насколько он озабочен тем, как отнесется к нему могучий поэт.
Как известно, музыкальным советником Гёте был Карл Фридрих Цельтер, с которым он вел большую и интересную переписку. Цельтер знал Бетховена и беспредельно восторгался им[82]; он руководил «Певческой академией» и основал берлинский «Liedertafel». Весьма любопытна история этого сына каменщика, — да и сам он был каменщиком в молодости, — оказавшего такое влияние на развитие хоровой музыки в Германии. Всем другим музыкальным сочинениям Гёте предпочитает мелодии Цельтера — его песни, квартеты для мужских голосов. Хотя он, очевидно, не постиг всей новизны, всей гениальности создателя струнных квартетов и ни в чем не оказал ему поддержки, Бетховен никогда не упускал случая проявить свое преклонение перед автором «Фауста». «Какое влияние имел он на меня! — говорил он в 1822 году Фридриху Рохлицу. — …Я дал бы себя убить за него даже десять раз подряд… С того лета в Карлсбаде я всегда читаю его, когда берусь за чтение вообще. Он убил для меня Клопштока… Нет другого поэта, которого так легко было бы класть на музыку. А ведь я не очень охотно пишу песни». Лейпцигские издатели предложили ему — через Рохлица — написать музыку к «Фаусту»; надо полагать, он принял бы этот заказ, если б в то время не был занят Девятой и Десятой симфониями. «Га! — воскликнул он, — это была бы превосходная работа! Это дало бы кое-что!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
