У крепкого десятилетнего мальчика было ночное недержание мочи. Sulphur, Calcarea carbonica, Natrum muriaticum и Pulsatilla помогли только частично, поэтому врач решил обратиться к миазматическому уровню. Хотя Tuberculinum — это классический нозод для данных состояний, но привычки, проявляемые в учебе этим мальчиком, дали ведущие симптомы, характерные для картины Medorrhinum. Он был печально известен своими оттяжками в работе; откладывал всю работу, которая должна была быть сделана к понедельнику, на конец воскресного дня, а затем работал в спешке до следующего утра. С его интеллектом, типичным для Medorrhinum, и повышенной активностью мозга по ночам («приятное возбуждение ночью», Геринг; также Lachesis, Sulphur и Thuja) он обычно успевал закончить работу вовремя и, несмотря на ненужную спешку, а может быть, благодаря ей, получал хорошие оценки.
Результаты интеллектуального труда человека типа Medorrhinum могут быть очень высокого качества, несмотря на неметодичный подход к работе и на спешку в последний момент, поскольку некоторые психические процессы разворачиваются медленно на подсознательном и сознательном уровнях и человек обдумывает, сомневается, решает заново, отказывается от некоторых идей, затем снова к ним возвращается, опять откладывает в сторону и оставляет их для переваривания где-то в дальних уголках разума до тех пор, пока вдруг все эти мысли не появляются на свет все сразу и субъект чувствует «волнение, когда читает или пишет, или от умственной работы» (Кент), что выражается повышенной продуктивностью в работе. Достоевский, который писал сумасшедшими порывами по ночам под крайним давлением для того, чтобы успеть к срокам, ограниченным соглашениями с журнальными издателями, и который мог выдать почти законченный черновой вариант в один присест из своего долго перевариваемого и детально продуманного общего плана, демонстрирует сикозный миазм в основании его рабочих привычек Lachesis.
Но Достоевский — это уникум, а Medorrhinum с успехом прописывается для людей с похожими интеллектуальными привычками, которые «выходят сухими из воды», будучи студентами и работая спазматическими рывками, но, когда становятся взрослыми, тогда у них на карту ставятся более серьезные вещи, на них ложится большая ответственность и им уже нельзя откладывать свою работу на последний момент или ждать вдохновения, приходящего в последнюю минуту, а затем начинать работу в возбуждении и спешке. В это время их быстрое исполнение не до конца проработанных проектов становится недостатком. Блестящих догадок становится явно недостаточно, и теперь им необходимо работать более систематически и быть более собранными в работе.
Торопливость часто видна в самой манере говорить людей типа Medorrhinum. Они говорят быстро, извергаясь, как вулкан, большим неостанавливаемым потоком слов, временами неполными искаженными фразами, начиная с середины фразы, часто повторяясь, как будто боясь, что его не поймут («он не доверяет себе, поэтому говорит и говорит об одном и том же предмете», Роберте). Когда его спрашивают о простых вещах, он способен пуститься в скучные объяснения и запутанные изыскания, которые ещё больше запутывают спрашивающего. Он также любит «поговорить» о правах в мире, и чем больше для этого требуется слов и неоднократных повторений, тем лучше. Даже когда на него находит вдохновение, он часто объясняется несвязно, так что слова появляются ниоткуда и исчезают неизвестно куда.
Нудное многословие этого типа отличается от стабильного потока слов у Sulphur, который льется, как из крана, который нельзя закрыть, а также и от болтовни Lachesis, который обычно не может закрыть рот, если уж его открыл. Оба эти типа, если их прервать, возвращаются к той же мысли, даже к тому же слогу, на котором их прервали. По стилю разговора Medorrhinum больше похож на «прорванную плотину» Natrum muriaticum, который часто разговаривает спорадическими взрывами, как будто это его последний шанс высказаться, и без конца возвращается к одной и той же теме.[28]
Таким образом, даже в речи можно проследить общую тенденцию этого нозода — внутреннее переполнение, которое находит срочное высвобождение во взрывной и неумеренной форме.
Medorrhinum работает поспешными порывами потому, что боится, что в противном случае он не только «потеряет нить мысли» (Геринг), но также и лишится своего вдохновения. Фактически, когда генерирующее энергию давление или цель, побуждающая к работе, упущены, тогда этот человек может быть не способным сконцентрировать свои мысли и «затрудняется концентрировать внимание на отвлеченных темах» (Геринг). Он может оказаться в затруднении, пытаясь выразить свои мысли, теряя слова и останавливаясь на середине фразы.
Это хорошо известное состояние умственной «путаницы» (Кент) можно наблюдать и в кабинете врача, когда пациент не может связно изложить свои жалобы. «Он начинает, затем забывает, что он говорит, и снова начинает описывать свои симптомы… не уверен в том, что говорит то, что нужно. Или он может жаловаться, что жизнь он ощущает «как нечто нереальное, как сон», или он боится (особенно в темноте), что кто-то или что-то угрожающее наползает на него сзади, слышит шепот… и призывающие голоса; видит лица, пристально глядящие на него, думает, что кто-то стоит позади него»[29] (Геринг).
Иногда самое обычное слово звучит для него странно или вдруг приобретает такое нереальное качество или такое символическое значение, что он не решается использовать его в речи или повторяет его испытующе, ожидая какого-то необыкновенного результата («знакомые вещи кажутся странными», Кент). Если он пишет, то начинает «удивленно думать, как пишется слово «как», начинает разбирать его по буквам и слово выглядит для него странным; не может прочитать, что сам написал» (Геринг).
И, наконец, следует подумать о Medorrhinum для пациента, у которого путаются мысли или эмоции взбудоражены и вызывают «дикое ощущение в голове» (Кент), или для пациента, которому кажется, что он теряет рассудок («отчаянное чувство, что начинается безумие», Геринг).
Этот тип называют «себялюбивым» (Геринг) и «эгоистичным» (Кент). И действительно, когда этот человек болен или объят страхом, беспокойством или находится в депрессивном состоянии, то его неординарный эгоцентризм, солипсизм и эгоистичность могут служить ведущим симптомом. Но когда он выказывает кому-то внимание, то делает это добросовестно и не жалея себя.
Очень характерный пример поведения, который можно было бы определить как «ничто не сможет помешать мне в моих благих намерениях», дала одна двенадцатилетняя девочка, больная астмой. Хотя Natrum sulphuricum — это первейшее средство от астмы у детей — помогало ей раньше, но уже больше не снимало у неё приступы. Тоже самое можно сказать и о Sulphur, Psorinum и Arsenicum album, назначенных позже. Расспросы показали, что пациентка необычайно любит животных и у неё существует навязчивое представление о том, что живущие по соседству кошки и собаки страшно страдают от жажды. Поэтому каждый день до и после школы она предавалась своей привязанности и выражала своё сочувствие этим зверькам, наливая им в небольшие блюдца воду и оставляя их в укромных уголках, добросовестно наполняя их заново время от времени. Это сверхдобросовестная забота о домашних животных других людей, тянувшаяся уже многие годы, заставила врача обратить внимание на Medorrhinum.
Оказавшись на правильном пути, он увидел, как её симптомы и зависимости начинают располагаться в должном порядке по своим местам. Начать с того, что у этого типа жалобы и недомогания по дыхательным путям и груди не менее сильные, чем у Psorinum и Tuberculinum. Кончик носа у неё обычно мерзнет раньше, чем любая часть тела, и она «чувствительна к вдыханию (холодного) воздуха» (Кент}. Кроме того, при сильных приступах астмы ей было легче дышать, лежа на кресле укрытой и свесив голову — интересный вариант уже давно проверенного временем симптома Medorrhinum: лучше в положении «колени возле груди».
Ей был назначен сперва Medorrhinum 200X один раз в неделю в течение месяца, затем один раз в месяц в более высокой потенции. В течение года приступы были полностью излечены и в дальнейшем больше не повторялись.
Фактически предпочитаемое пациентом положение во сне может стать решающим признаком для выбора гомеопатического лекарства. Коротко и только о полихрестах, рассмотренных в настоящей работе, скажем, что Medorrhinum чувствует себя лучше, лежа на животе и особенно с согнутыми коленями (также Carcinosin, Фобишер), Psorinum — с раскинутыми руками, Pulsatilla и Nux vomica — на спине и с руками, поднятыми вверх за голову; Phosphorus — на правом боку. Arsenicum album, Natrum muriaticum и Pulsatilla часто лежат, согнув ноги в коленях у груди. Sulphur, Lycopodium и Arsenicum album, когда болеют, чувствуют себя лучше полусидя в приподнятом положении. Medorrhinum, как Arsenicum album и Nux vomica, также лежат на спине, заложив руки кверху под голову. Pulsatilla часто лежит на спине, сложив руки на груди.[30]
