Номера на дверях были арабские, а вот электрик или техник-смотритель, подписывавший пробки, предпочел иероглифы.
Ноль – кружок. Единица, двойка и тройка обозначаются соответствующим числом горизонтальных черт. Четверку запомнить легко – это квадратик с дополнительными штришками внутри. А вот остальные цифры совершенно неинтуитивны. Вчера Зула с помощью Юйси пыталась их освоить. Когда цифры идут в каком-то осмысленном порядке, есть шанс их узнать; когда они разбросаны случайно, нет никакой надежды в них разобраться. Тут оказался промежуточный случай. В верхней части панели шли явно не номера, а что-нибудь вроде «подвал» или «подсобка». Дальше – с одной чертой, означавшей единицу. Еще ниже – с двумя чертами, а под ними – с тремя. Получалось, что пробки расположены по некоему логическому плану согласно этажу и номеру квартиры. Но это был скорее общий тренд, чем железное правило: проводку несколько раз меняли, используя при этом свободные гнезда, – так что Зуле пришлось провести своего рода мысленные археологические раскопки. В нижней части панели чаще попадались квадратики-четверки, а под ними – иероглиф, который вроде бы обозначал пятерку, так что пробка, отключающая Атерон, скорее всего располагалась в одном из пяти-шести нижних рядов. Однако именно эту часть щита в последние десятилетия чаще всего переделывали как бог на душу положит, и уровень белого шума здесь был выше всего.
– Они готовы, – сказал Чонгор. – Начинай выкручивать пробки.
– Объясни им, что тут черт ногу сломит; мне надо еще немного времени, чтобы разобраться.
Чонгору явно не хотелось передавать такую информацию – это было видно по его лицу.
– Если я начну выкручивать все пробки подряд, жильцы сбегутся узнать, что происходит.
Чонгор поднялся по лестнице и передал ее объяснения Соколову.
Зула приметила, что гнезда, к которым ведет проводка поновей, все с пробками, а вот из тех, что, по ее догадкам, относились к квартирам пятого этажа, многие пустовали. Она решила, что пустые гнезда соответствуют квартирам, где никто сейчас не живет. Видимо, в порядке борьбы с самовольными заселенцами и чтобы жильцы не воровали электричество, пустующие квартиры отключали, вывинчивая пробки. Почти на каждом этаже было по меньшей мере одно-два свободных гнезда, но на пятом они встречались чаще: неудивительно, ведь в доме без лифта мало кто хочет снимать квартиру на последнем этаже.
Ее взгляд упал на гнездо, подписанное иероглифом для пятерки, после которого шел кружок, а затем снова пятерка. Пятьсот пятая квартира, один из двух вероятных кандидатов. Но в этом гнезде пробки не было.
Зула оглядела панель и нашла последовательность цифр, которая, по ее убеждению, соответствовала числу 405. Там пробка была.
Зула вывернула ее и подняла в воздух, показывая Чонгору. Тот махнул Соколову, который, надо полагать, передал сигнал выше по лестнице.
Но в этом не было необходимости. Питер с Ивановым уже спускались.
Зула ввинтила пробку на место, восстановив электрическую цепь.
– С первого раза получилось! – воскликнул Питер, потрясая коммуникатором с выражением торжества, от которого Зуле стало немного не по себе. – Мы нашли Тролля!
– Отлично, Зула, – сказал Иванов так, будто она удалила опухоль из мозга. Внезапно он замер на полушаге, почти комично. – Какая квартира? – Он только что сообразил, что этой информации у него по-прежнему нет. Ответ знала только Зула.
Давненько столько людей не смотрели на нее такими взволнованными глазами.
– Пятьсот пятая, – сказала она.
Соколов заговорил с Ивановым по-русски. Он возражал. Нет, это слишком сильное слово. Он отмечал какой-то занятный момент.
Иванов задумался, потом что-то сказал Соколову, не сводя с Зулы глаз.
Он знает. Она допустила какую-то ошибку. Как-то себя выдала.
– Соколов беспокоится, что процедура недостаточно надежна, – объяснил Чонгор. – Советует провести дополнительную разведку. А Иванов считает, что, действуя слишком явно, мы спугнем Тролля.
Впрочем, Иванов кивнул, как будто принял точку зрения Соколова, затем обратился к спецам по-русски.
Трое из них отстегнули от поясов черные сумки и вытащили наручники. Первый подошел, застегнул один браслет на толстой стальной трубе, по которой кабели входили в щит, затем поймал Зулу за левую руку и защелкнул второй браслет на ее запястье. Тем временем Чонгора приковали к трубе с холодной водой в другом конце помещения, а Питера – к перилам у основания лестницы.
Другие спецы уже проверяли снаряжение и прятали оружие.
– Мы навестим Тролля в пятьсот пятой, – сказал Иванов. – Если ты говоришь правду, мы делаем то, за чем пришли, и все счастливы, а если допустила маленькую ошибочку, мы возвращаемся и обсуждаем последствия. Итак. Квартира пятьсот пять? Или, может, пятьсот четыре?
– Пятьсот пять, – ответила Зула.
– Отлично, – сказал Иванов и отдал приказ. Он, Соколов и спецконсультанты начали подниматься по лестнице.
* * *
Жирный русский пытался вселить страх в сердце Цянь Юйси – и отчасти в этом преуспел, – но пока она сидела одна, прикованная к рулю, испуг прошел, сменившись обидой и злостью. Когда он позвонил вчера и попросил отвезти их на рыбалку, она была страшно польщена: ее, из всех жителей Сямыня, выбрали для такого ответственного дела. Полночи Юйся на автобусах добиралась до городка, где оставила машину, перегоняла ее в Сямынь и готовилась к поездке. Чтобы показать, как ценит оказанное доверие, она приехала заранее с кофе в стаканчиках и булочками из европейской пекарни.
Хуже того, жирный дядька совершенно ее обаял, рассказав, как будет продавать гаошань ча в Европу, и она растаяла. Они, видимо, сочли ее деревенской дурочкой. Жадной деревенской дурочкой, которая поведется на любую ложь, если будет думать, что нашла покупателей.
Это было просто обидно. А по-настоящему злило, что они оказались правы.
И ей надо только опустить окошко и заорать, чтобы этих людей упекли в тюрьму до конца дней.
Однако жирный дядька влиятельный – у него есть деньги и солдаты, все до одного вооруженные.
А если он влиятельный, зачем ему помощь Цянь Юйси в таком простом деле, как аренда микроавтобуса?
Потому что она – никто. Вот почему. Одна в большом городе. Исчезнет – никто не хватится.
Так что надо открыть окно и закричать.
Но тогда жирный дядька сделает с Зулой что-то ужасное. Он так обещал. Юйсе нравилась Зула. И она помнила слезы у Зулы на глазах, когда та сказала, что не смогла ее предупредить.
Может, есть другой способ чуточку улучшить ситуацию? Юйся оглядела окрестности: не ближайшие – они были заполнены людьми, оравшими, что она перегородила дорогу, – а чуть дальше. Каждый занимался своим делом. Носильщики сновали туда-сюда, катя двухколесные тележки, нагруженные разнообразным добром. Один, с пустой тележкой, остановился в паре метров от микроавтобуса и пристально наблюдал за Юйсей. Он принадлежал к тощей разновидности носильщиков и выглядел лет на девяносто, так что, вероятно, проигрывал конкуренцию более молодым и крупным ребятам. Эти изъяны приходилось компенсировать сообразительностью. Старик видел, как они выгружали что-то из микроавтобуса и заносили в дом, видел, как толстый человек вышел из машины и направил на здание бинокль. Он знал, что в здании несколько иностранцев, чем-то занимаются. Подобно всем остальным на улице, он постоянно думал, как повернуть обстоятельства к своей выгоде, и рассудил, что, если торчать рядом с микроавтобусом, кто-нибудь ему непременно что-нибудь поручит.
