Юйся замахала рукой, подзывая обовца.
Слесарь уже закрыл сумку.
– Это я сделал бесплатно, – сказал он. – А теперь ухожу и не хочу больше ничего про тебя знать.
При выключенном двигателе окно не опускалось, так что Юйся открыла дверь, вынуждая полицейского ее обойти.
– Доброе утро! – проговорила она весело.
Слесарь замер, а Юйся открыла дверь чуть пошире и повернулась к обовцу, загораживая собой наручник на руле.
Она улыбнулась еще более чарующе. Полицейский смерил ее взглядом, особо отметив синие сапоги.
– Убери машину, – приказал он.
– Я потеряла ключи! – пожаловалась Юйся.
– Как ты могла потерять ключи!
У Юйси была еще одна причина, по которой ей не хотелось иметь дело с полицией. Она – Большеногая с гор, а копы – равнинные ханьцы со всеми вытекающими последствиями.
– Я их выронила, и они упали вон туда. – Она указала на канализационную решетку в нескольких метрах от машины. – Слесарь заводит мне двигатель. Как закончит, сразу отъеду.
Коп шагнул к ней, чтобы осмотреть салон. Юйся легла на руль, закрывая наручник, но давая полицейскому увидеть слесаря. Обовец кивнул. Это была его вотчина: он знал в лицо всех мелких предпринимателей в округе, и слесаря в частности.
– Так что ты рассусоливаешь? – требовательно спросил коп. – Машина перегораживает проезд! Хватит кокетничать с девушкой! Заводи машину, и пусть уезжает, не то эвакуатор вызову!
Слесарь прикинул в уме, стоит ли сказать правду и влипнуть в полицейское расследование. Юйся не знала, какие параметры участвуют в его расчетах.
– Я мигом! – заверил слесарь. – Две минуты, и все будет готово!
– Давай быстрее. – Полицейский встал перед капотом, чтобы регулировать движение и приглядывать за порядком, а Юйся повернулась к слесарю.
* * *
Дверь вылетела со второго удара, и Каутский ворвался в квартиру. Остальные, стоявшие на изготовку, как бегуны на старте, рванули вперед, обтекая его, словно вода заржавленный танк в афганской реке.
Соколов говорил своим людям о необходимости разорвать цепь наблюдение—мысль—решение—действие. В обыденной жизни эта цепь хороша, но не сейчас: несколько мгновений им надо действовать не рассуждая и только потом осмотреться, подумать и перейти к решениям. Соколов, никогда не требовавший от подчиненных того, что не сделал бы сам, честно это исполнил, хотя некая часть мозга уже подсказывала: что-то не так. Квартира и впрямь представляла собой лабиринт комнатушек, что было для них плохо, но не смертельно, однако он не видел компьютеров и не видел китайских подростков – одни лишь спальные мешки на полу, много. В мешках спали люди. Некоторые походили на китайцев, другие – нет. Рабочие-мигранты? Они были бородатее и старше, чем он ожидал. Повсюду громоздилось оборудование: горелки, градусники, банки с реактивами, которые Соколов с ходу опознать не мог, большие прямоугольные канистры, в каких обычно держат промышленные растворители. Господи, сколько же людей здесь живет! Взвод Соколова уступал им численностью раза в два, что, впрочем, не имело значения: русские вооружены до зубов (пистолеты, автоматы, у Каутского – карабин), а Китай не то место, где обывателю легко разжиться оружием.
Что только усилило его замешательство, когда через пять секунд цепь вновь заработала и Соколов увидел «калашниковы». Очень много. Автоматы и магазины к ним были просто повсюду.
Невозможно смотреть на все одновременно, и Соколов сосредоточил внимание на самом примечательном объекте. Большую комнату примерно пополам делил длинный стол из досок, поставленных на бочки из-под горючего. В первый момент Соколов принял его за кухонный, потому что тут явно что-то смешивали в мисках, но в следующий миг стало ясно: готовят не еду. Эту смесь Соколов видел раньше и запах ее тоже знал. Черт, он и сам ее делал. Аммиачная селитра и дизтопливо. Самая популярная в народе дешевая взрывчатка. По другую сторону досок стоял высокий бородатый негр в футболке и джинсах, в которых явно только что спал. Однако сейчас он был на ногах, и сна ни в одном глазу. Позади него неудачно расположенное окно залепили дешевым плакатом с портретом Осамы бен Ладена.
В комнате повисла тишина: у русских заработала цепь наблюдение—мысль, а жильцы проснулись и увидели русских.
Лицо у Соколова, видимо, было ошалелое, потому что негр смотрел на него с усмешкой. Руки негра были скрыты за оборудованием для производства взрывчатки, но они двигались, и Соколов услышал такое знакомое «жик-жик» передергиваемого затвора «АК-47»: последнее, что обычно предшествует выстрелу.
Из другой комнаты донеслось два очень громких хлопка: Каутский открыл огонь из карабина.
Подняв «калаш», негр тихо, спокойно и очень буднично проговорил:
– Аллах акбар.
* * *
– Поверить не могу, – бормотал Питер, ковыряясь заколкой в наручнике. – Не могу поверить, что ты так поступила.
– Не можешь?
– Не могу.
– Ну а я не могу поверить в то, как поступаете вы, – ответила Зула. – По-моему, я одна веду себя разумно.
– По-твоему, разумно шутить шутки с такими, как Иванов?
– А какой Иванов? – спросила Зула. – Что мы на самом деле о нем знаем?
– Он довольно крутой мужик. – Чонгор виновато глянул на Зулу, будто прося прощения за то, что взял сторону Питера.
– Ты это по своему опыту знаешь или понаслышке? – спросила она.
Чонгор промолчал.
– Ты не видела, что сталось с Уоллесом в моей квартире? – буркнул Питер.
– Хороший вопрос. Я не видела, что сталось с Уоллесом. Я видела, как он вышел в другую комнату и оттуда вынесли длинный сверток. Мы поверили, что это труп Уоллеса. Держу пари, нас разыграли.
– Разыграли?!
– Да. Отвели его туда и сказали: «Слышь, Уоллес, нам надо хорошенько напугать этих двух америкашек, так что помолчи и расслабься на минуту. Мы закатаем тебя в полиэтилен и вынесем, как будто убили». Наверняка он сейчас сидит у себя в Ванкувере и играет в «Т’Эрру».
– Сомневаюсь, – ответил Чонгор.
– Думаю, теоретически такое возможно, – проговорил Питер, – но считаю, что глупо и безответственно рисковать нашей жизнью исходя из этой гипотезы.
– Все один сплошной блеф, – сказала Зула. – Бандитский спектакль.
В лестничном колодце эхом отдались два громких хлопка.
После недолгой тишины сверху донеслись звуки автоматных очередей.
Питер повернул голову и очень внимательно глянул на Зулу.
– Или так, или я ошибаюсь, – сказала она.
* * *
– Все! С меня хватит! – воскликнул слесарь. Его голос практически заглушили автоматные очереди и звон стекла, сыплющегося на крышу микроавтобуса. Слесарь полулежал-полусидел на полу, согнув колени, втиснувшись туловищем под магнитолу, и тянулся руками к замку зажигания. Мозг требовал как можно быстрее выскочить из машины и уносить ноги, однако на то, чтобы выбраться из теперешнего положения, требовалось определенное время.
