— Никто не мешает тебе время от времени показываться на поверхности.
Девушка рассмеялась:
— Ну точно как бурундучки какие-то! Высунем головки, посмотрим-посмотрим по сторонам, выглядывая опасность. Опасности нет — побегаем вокруг норки, пособираем орешков… — Смех постепенно затих. — Я хотела бы жить там, а не приходить в гости.
— Так живи!
— Ты сам сказал, что боги не нужны людям. Как же я буду жить?
— Не обязательно каждому встреченному тобой человеку выдавать тайну своей сущности.
— Но… я так не могу.
— Боишься, — догадался Арес.
Артемида кивнула. Хоть Арес и не видел этого, он почувствовал, вернее, услышал по тихому шороху волос девушки.
— У меня скверное предчувствие, Арес.
— Да ладно, я сгустил краски. Люди не так уж и плохи…
— Я не о том. Я о нас.
— Думаешь, в Элизиуме нам грозит опасность?
— Ты опять не угадал, Арес. — Артемида замолчала, но потом продолжила: — Я о нас с тобой, Арес. О тебе и мне.
Арес резко сел и развернулся к богине, чтобы посмотреть ей в глаза. Сердце бывшего бога отчего-то заколотилось так сильно, как не билось оно и в самые жаркие баталии. Никогда еще он не переживал такого странного, непонятного, неописуемого словами ощущения внутри. Словно где-то в животе и груди вдруг все сжалось и задрожало от напряжения, завибрировало, провоцируя спонтанные мысли и образы.
— Удивительно, как это за долгие века наши дороги не пересекались. — Артемида старалась говорить шутя. Но в ее глазах Арес не видел никакого смеха. Там было нечто другое. Доброе, но совершенно не смешное. Притягательное, но вместе с тем и пугающее своей откровенностью и напористостью.
— Мы встречались, разве ты не помнишь? На Олимпе, на Играх, на…
— Да-да, — кивала Артемида, — все это верно. Однако мы никогда не бывали с тобой… наедине, что ли. Не разговаривали, не смотрели друг другу в глаза. Ты был вечно занят своими войнами.
— А ты — своей охотой!
— А ты, кроме прочего, еще и Афродитой!
Аресу пришлось сделать смущенный вид.
— Я понимаю, перед ее красотой ни один мужчина не способен выстоять. Даже такой непоколебимый солдат, как ты. На то Афродита и богиня любви.
— Я… — Арес наморщил лоб, подбирая подходящие слова. Это действие на текущий момент оказалось невероятно сложным. — Я не выбирал себе жену, ты ведь знаешь. И я не влюблялся в Афродиту. Слухи о том, что нет ни одного мужика, который устоял бы перед ее очарованием — преувеличение.
— Но ведь она очень красива, да?
— Да. Она прекрасна.
Артемида чуть заметно поджала нижнюю губу. Всего лишь на секунду. Но Арес заметил это. Он подумал, что сейчас девушка рядом с ним так трогательно мила, так…
Не забывай парень, кто ты и кто она…
— Но ты симпатичней Афродиты, — ляпнул Арес то, что вовсе не хотел говорить. Не хотел говорить, но думал именно так.
Артемида — самая прекрасная богиня из всех… Как я раньше не мог этого замечать?
Улыбка коснулась губ девушки. Она фыркнула:
— Симпатичней… Ну и словечко, мужлан! Полагаю, ты попытался сделать мне комплимент?
— Извини, я не силен в изящной словесности, — пробасил Арес. И добавил: — Это был не комплимент.
Артемида тоже села. Ее глаза оказались на одном уровне с глазами Ареса. Так близко, так мучительно близко…
— Это были слова самой истины, — закончил фразу бывший бог войны.
Ладонь Артемиды, красивая загорелая ладонь с длинными тонкими пальчиками и изящными ногтями, покрытыми золотистым лаком, плавно опустилась поверх грубой, большой ладони Ареса. От этого прикосновения сердце бывшего бога заколотилось с утроенной силой. Он слышал его стук в собственных ушах, сознание чуть повело куда-то вдаль. Тепло от руки девушки проникло в его ладонь, поднялось по руке и теплым одеялом окутало грудь.
— Почему мы не встретились раньше? — тихо прошептала Артемида.
Дальнейшее развитие событий было непредсказуемым. Арес мог бы предположить одно из наиболее вероятных продолжений этого странного вечера, но о чем он в данную минуту точно не думал, так это об эриниях.
Они вышли на поляну неожиданно и совершенно бесшумно. Черные кирасы и черные шлемы их зловеще блестели в вечной полутьме подземелий, из-под закрытых забрал не менее зловеще сверкали холодные звезды глаз. Короткие плащи словно развевались на несуществующем ветру, добавляя ноту демонизма в образ богинь-преследовательниц.
Всего их оказалось двенадцать. В руках каждой оружие: меч или длинное копье.
Рядом закричала Кора…
Аресу хватило пары секунд, чтобы оценить обстановку. Одновременно с тем, как раздался крик Коры, он молниеносно вскочил на ноги, отталкивая Артемиду. В руках блеснули пистолеты.
Артемида сообразила, что их настигла погоня, гораздо позже Ареса. Когда она, медленно поднявшись, потянулась к кинжалу на бедре (остальное вооружение осталось там, где спала Кора, в нескольких метрах от поляны), Арес уже начал танец смерти с ближайшими противниками. Он мягко, по-кошачьи переступал из стороны в сторону, а стволы пистолетов смотрели каждый на свою цель.
— Я приказываю вам немедленно убираться отсюда! — воскликнула Артемида. — Повторяю: немедленно! Иначе вас и того, кто вас сюда послал, ждут большие неприятности!
Эринии не думали убираться. Осознавая свое численное преимущество, они не торопились начинать бой. К тому же, им незачем было убивать Ареса — он пока не препятствовал пленению Персефоны. А нападение на Артемиду действительно чревато — Аполлон, один из сильнейших богов, покарает каждого, кто причинит его любимой сестре хоть какой-то вред.
Но Аид покарает эриний сильнее, вплоть до казни, если они не вернут Персефону.
— Эти красотки подчиняются только Аиду, — напомнил Арес.
«Красотками» он назвал эриний в шутку. Шлемы, скрывающие лица преследовательниц лишь до уровня губ, оставляли свободными для созерцания их изуродованные подбородки, почерневшие от прижиганий углями. Эринии должны быть воинами, а не женщинами. Они — не амазонки, подражая Артемиде, пытающиеся следить за своей внешностью.
— Давайте разойдемся мирно, — в последней надежде предложил Арес.
Эринии стали сжимать кольцо. Персефона вскрикнула еще раз. Затем взвизгнула. Кто-то прикрыл ей рот ладонью.
— Ну хорошо… — Арес сощурил глаза. Адреналин, уже бурлящий в крови, сгустился. Его концентрация многократно повысилась. — Начнем…
И начался бой. Оба указательных пальца Ареса нажали на спусковые крючки. Свинцовые пули пятидесятого калибра со взрывами пороха вылетели из «Пустынных Орлов» и быстро достигли своих целей. Пятидесятый калибр — это вам не шутка. Пистолет такого калибра настолько мощен, что расстрелянная в упор цель рискует разорваться на куски так, как это случается при попадании снаряда крупнокалиберного пулемета какого-нибудь боевого вертолета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
