Из дневника Анны Марии Томпсон
8 июня 1886 г.
Я получила свое золото. Это было золотое ожерелье, состоявшее из маленьких колечек. Его дал мне Сэмюель в качестве оплаты. Ожерелье просто чудесное, и оно сейчас висит у меня на шее. У меня еще никогда не было такого великолепного украшения, но, тем не менее, я хочу швырнуть его в шанхайскую грязь. Это, конечно, будет глупо. Я сама выбрала такую жизнь. Я не хочу быть монахиней. Не хочу и все.
Не хотела я делать и то, что сделала.
Сэмюель предупредил, что мандарину, может быть, захочется устроить праздник. Он сказал, что, после того как мы получим деньги, мандарин, возможно, пригласит нас повеселиться вместе с ним и нам следует принять его предложение. И вот что случилось потом.
Этому мандарину и в самом деле захотелось устроить праздник. Он разжег трубку с опиумом и дал мне попробовать. Это было так чудесно! Жизнь казалась прекрасной, а Половинка был робким и застенчивым, почти таким, как раньше. Но нет, пожалуй, он не был робким. Он оказался очень сильным. Когда мандарину захотелось развлечься со мной, Половинка вызвался держать меня. Я громко кричала, потому что мне было больно. Мне было так больно, что Половинка проявил снисхождение и дал мне еще опиума. Мне действительно было очень-очень больно.
Через какое-то время настала очередь Половинки, а потом тех людей, которые охраняли деньги. Может, был и еще кто-то, я не помню. Я не сопротивлялась. Вместо этого я просто курила трубку и позволила им делать все, что они хотели.
Я не хочу быть монахиней и поэтому продам это ожерелье, а деньги положу в банк. И я ни за что на свете не пойду в следующую ходку вместе с Половинкой.
Глава 15
Ни наркотики, ни алкоголь не являются самым большим общественным злом. Если мы хотим найти первопричину всех наших несчастий, то нам не следует выяснять, принимают ли люди наркотики. Нам следует проверить, насколько они глупы, невежественны, алчны и как сильно любят власть.
П. Дж. О'Рурк
У Шанхая есть свой особенный запах и свои неповторимые черты. Чжи-Ган презрительно скривился, почувствовав этот запах. Однако не запах желтой шанхайской грязи вызвал у него тошноту. Это произошло, когда он попал в принадлежавший мадам Тин Сад благоухающих цветов и увидел, как Половинка обращался с девушками, которые там были.
Очевидно, после таинственного исчезновения мадам Тин именно Половинка управлял этим борделем. А это значит, что он представлял собой ценный источник информации, поскольку наверняка знал обо всех девушках, которых покупало это заведение десять лет тому назад. К несчастью, Чжи-Ган не мог вести с ним долгие беседы, потому что ему постоянно хотелось прирезать этого негодяя. Однако он не хотел перекладывать эту нелегкую задачу на плечи Анны, да и Цзин-Ли не было рядом. Он остался в Цзянсу.
Чжи-Ган смирился с тем, что ему придется сидеть в маленькой задней комнате вместе с этим сукиным сыном, которого он чуть не убил, и дышать смрадным воздухом, наполненным смешанным запахом пота, старого тошнотворного табака, опиума и сексуального вожделения. Анна ушла вместе с несколькими «цветочками», чтобы смыть с себя грязь и переодеться. Ему казалось, что ей небезопасно находиться здесь и что она снова может сбежать. Чжи-Ган почему-то думал, что если он выпустит ее из поля зрения хотя бы на пять минут, то уже больше никогда не увидит.
Но его опасения не имели под собой никаких оснований. В течение последних нескольких дней Анна была так увлечена планом мести своему приемному отцу, что ни о чем другом и думать не могла. Теперь она постоянно только об этом и говорила. И еле слышным шепотом, когда они вместе лежали в постели, и хриплым голосом, когда рассказывала о повадках лошади по кличке Иуда, и даже когда просто слонялась без дела, мимоходом рисуя тонкой веточкой какие-то каракули на влажной земле. Казалось, она действительно верила в то, что, если Сэмюеля убьют, ее жизнь моментально изменится к лучшему и в будущем у нее будут только счастливые и безоблачные дни.
К сожалению, Анна не понимала, что этого не произойдет. Чжи-Ган много раз говорил ей об этом и удивлялся, что, будучи далеко не наивной, она никак не хотела признавать его правоту. Смерть — даже смерть самого отпетого негодяя — не очистит человека от всех его грехов. Но как только он заговаривал об этом, Анна тут же начинала рассказывать свою историю о том, что будет, когда она приедет в Англию. Она говорила, какой прекрасный праздник устроит семья в честь ее приезда, какие чудесные подарки она получит, как много поклонников, претендующих на ее руку и сердце, появится у нее.
Он слушал все эти россказни, стиснув от злости зубы и делая вид, что верит ей. Он решил, что пусть уж лучше она думает о своей сказочной жизни в Англии, чем об ужасной реальности и о том, что они собирались сделать с ее приемным отцом. Именно по этой причине они приехали в Шанхай и сидели сейчас в борделе, принадлежавшем Половинке. В настоящий момент Чжи-Ган находился в маленькой задней комнате и слушал, как этот ублюдок-полукровка, жадно поедая жирные клецки, хвастался своими особыми привилегиями в отношении девочек.
— Десять лет назад ты тоже управлял этим заведением? — осведомился Чжи-Ган, стараясь вернуть Половинку к интересующей его теме.
— Я здесь с самого рождения, — ответил тот. В этот миг открылась дверь и в комнату вошла молоденькая девушка лет шестнадцати. В руках она держала поднос, на котором стояли чайные чашки и бутылка американского виски. — Сэмюель считает меня очень способным человеком и поэтому обучил всему, что нужно для управления таким заведением. Сейчас я — его правая рука. Именно так он меня называет.
Он явно лгал, но Чжи-Гану нравилось наблюдать за тем, как идиоты наподобие Половинки разглагольствуют о собственной значимости. При этом они обязательно сболтнут лишнее, упомянут какую-нибудь важную деталь.
— А как насчет новых девочек? Они всегда попадают прямо к тебе?
— Да, — с важностью произнес Половинка и довольно ухмыльнулся, наблюдая за тем, как девушка расставляет чашки и наливает виски. Ее лицо было невозмутимо спокойным, а движения неторопливыми и четкими. На какое-то мгновение Чжи-Гану показалось, что перед ним не человек, а машина. Однако Половинка тут же развеял все его сомнения. Когда девушка повернулась, собираясь выйти из комнаты, он обхватил рукой ее талию и, притянув, усадил к себе на колени. Девушка вскрикнула от неожиданности и попыталась вырваться, но он ударил ее кулаком по голове, и она сразу затихла. Хотя он ударил ее не очень сильно, она мгновенно успокоилась. Ее глаза стали какими-то пустыми и безжизненными, а слезы, появившиеся в них, тут же высохли.
