— Вы уверены? — возразил Мизрахи. — Многие монархи и знатные люди той эпохи проводили время за чтением трудов арабских математиков, картографов, астрономов. Возьмем компас. Он изобретен китайцами, но впервые упоминается в арабском трактате тысяча двести двадцатого года. Видимо, благодаря арабам этот прибор проник в Европу, где география находилась в застое, арабские же мореплаватели составляли и использовали очень точные карты. В восьмом и девятом веках в арабском мире вспыхнул интерес к греческому наследию. В это время там появляется собственная картографическая продукция. В Европе знакомились с ней главным образом через купцов. С тринадцатого века торговые отношения между Востоком и Западом сильно оживились, расширились и познания европейцев. Подумайте только, профессор! В тысяча сто пятьдесят четвертом году Аль-Идриси взял за основу труды Птолемея и составил довольную точную карту мира.
— Но как можно вычислить точное местоположение могилы? — поинтересовался Макс.
— Вернемся к созвездию Волопаса, к точке пересечения наших прямых линий. Проведем от нее вертикальную линию к Земле. Арабы использовали в качестве точки отсчета минарет какой-то мечети, которую еще предстоит найти. Если верить компьютеру, то это где-то рядом с Хан эль-Шаварда, — заключил астроном, вынимая из принтера лист бумаги большого формата.
— В Акко сохранились три караван-сарая, — взял слово Илан. — Это Хан аль-Фарадж, вокруг которого в эпоху Крестовых походов располагался венецианский квартал. Там есть францисканская церковь восемнадцатого века. Второй называется Хан аль-Удман. Это место было центром генуэзского квартала. Здесь воздвигнута часовая башня. Третий — Хан эль-Шаварда, который венецианские купцы сделали, так сказать, своей штаб-квартирой.
— Опять Водный Лабиринт! — воскликнула Афдера.
— Что еще за лабиринт? — непонимающе поглядел на нее астроном.
— Не обращайте внимания. Илан, а в каком-нибудь из караван-сараев остались постройки тринадцатого века?
— В Хан эль-Шаварда есть башня, построенная именно тогда.
Афдера радостно вскрикнула:
— Гробница должна быть там! Илан, я уверена в том, что могила рыцаря находится под башней!
— Что теперь? Нам придется снести ее?
— Нет, мне нужно только разрешение на раскопки внутри башни.
— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, дорогая Афдера, но это чистое безумие. Прикинь, сколько времени потребуется, чтобы получить его.
— Мне — много, а тебе — всего ничего. Попроси его для себя.
— Но я ведь директор Управления по делам древностей. Мне надо знать, что в таком случае достанется Израилю.
— Деньги и слава, родной мой Илан. Представь себе, что через девятнадцать столетий обнаружится документ, исходящий от одного из двенадцати апостолов, от того, кто был с Христом в последний день его жизни! Если не от самого апостола, то от какого-то человека, очень близкого к нему. Это будет не меньшая сенсация, чем открытие рукописей Мертвого моря!41 Знаешь, сколько человек уже погибло, пытаясь завладеть этим документом? Илан, пожалуйста! Мне очень нужно такое разрешение.
— Ладно, я попробую. Надеюсь, это не окажется еще одной легендой, вроде ковчега на горе Арарат.
— Обещаю, что если найду что-нибудь, то ты узнаешь об этом первым. Илан, прошу тебя, добудь мне разрешение.
— Хорошо, завтра начну хлопоты и поговорю с нашим представителем в Акре о твоем сумасшедшем проекте. Я не могу оставить твои раскопки без присмотра.
— Илан, я люблю тебя, — девушка крепко обняла его.
Вечером Афдера никак не могла заснуть. Она вспоминала разговор с Игалем Мизрахи и заносила в дневник все, что ей удалось узнать.
«Бабушка гордилась бы мной», — мелькнула у нее мысль.
Несмотря на холод, она сидела, созерцала дивный закат и любовалась видом, открывавшимся с горы. Внезапно за спиной у нее послышались шаги.
— О чем ты думаешь?
— Это ты, Макс… Я думала о мире, который царит здесь, наверху, и о ненависти, господствующей внизу. Люди убивают друг друга из религиозных соображений в Израиле, Сирии, Ливане. Иногда мне кажется, что Бог, создавая человека, переоценил его возможности.
— Как по-твоему, из-за чего убили тех людей, которые держали в руках Евангелие от Иуды? Тоже из религиозных соображений. Покойный Папа говорил: «Когда христианство становится орудием в руках фанатиков, оно наносит себе удар в сердце и делается бесплодным». Он был прав.
— Подумай о послании Элиазара. Оно скоро окажется у нас. Как много это будет значить для христианства, для всех католиков, для ученых! Прикоснуться к документу, созданному учеником одного из двенадцати апостолов… Иуда был на Тайной вечере, он беседовал с Христом в Гефсиманском саду, сопровождал его на Голгофу.
— Удивительно, что ты забываешь, сколько людей умерло из-за этой книги — Бутрос Рейко, Абдель Габриель Сайед, Лилиана Рэмсон, Вернер Хоффман, Сабина Хуберт, Берт Херман, Эфраим Шемель и, может быть, твои родители.
— Это упрек? Я занимаюсь поисками и в память о родителях тоже. Кто-то сказал, что самая страшная месть — это месть самого слабого. Я отомщу убийцам с восьмиугольником, опубликовав рукопись Элиазара.
— Ты уверена в том, что сможешь довести расследование до конца? Эти убийцы или тот, кто их послал, никогда не дадут тебе сделать это. Вопрос в том, что случится быстрее. Ты найдешь и опубликуешь послание Элиазара, или же они расправятся с тобой.
— А ты подумал насчет нас двоих? — внезапно спросила Афдера.
— Давай отложим это до той поры, пока все не закончится.
Солнце уже почти закатилось. Слышен был лишь вой ледяного ветра, доносящийся с горных вершин.
Через несколько часов все приготовились ехать обратно.
— Профессор Колаяни отправится со мной в управление, — сказал Илан. — Он хочет ознакомиться с планами Акко, которые у нас есть. Вас двоих Игаль подбросит до Тивериады, где можно взять напрокат машину, чтобы добраться до Акко. Святой отец, у меня к вам просьба. Присматривайте за Афдерой. Пусть она не делает ничего до встречи со мной.
— Не волнуйтесь. Если что, я свяжу ее, — пообещал Макс, искоса глядя на девушку.
— Если вопрос закрыт, то пойду соберу вещи, — объявила она.
— До Тивериады всего шестьдесят пять километров. Мы будем там меньше чем через час, — заверил Мизрахи.
Афдера стала прощаться с Иланом и Колаяни.
— Осторожнее на спуске.
— А ты не делай глупостей, пока не придут новости от меня, — предупредил ее директор Управления по делам древностей, садясь в машину.
Летом в Тивериаде кипела жизнь, но зимой город казался вымершим. Игаль остановил свой джип перед прокатной конторой «Элдан».
— Здесь можно взять машину. До Акко всего сорок пять километров. Советую объехать вокруг озера. Пока еще рано, автобусы с паломниками нагрянут позже.
— Спасибо за все, Игаль. Ты очень нам помог, — поблагодарила его Афдера.
— Желаю тебе найти могилу рыцаря. Заботьтесь о ней, святой отец. — И астроном сел за руль.
Дорога в Акко вела мимо горы Хаттин, у подножия которой некогда развернулось сражение между силами Саладина и крестоносным воинством.
— Забавно, — сказал Афдера. — Похоже, Гуго де Фратенс прямо-таки преследует нас. Здесь в тысяча сто восемьдесят седьмом году произошла знаменитая битва. Тамплиеры и госпитальеры под командованием иерусалимского короля Ги де Лузиньяна и Рейнальда Шатильонского сражались против войск Саладина. Пятьдесят восемь тысяч крестоносцев остались лежать на поле боя.
— Невероятно, — пробормотал Макс, оглядывая равнину, раскинувшуюся у подножия горы.
Сен-Жан-д'Акр, нынешний Акко
— Мы можем остановиться где-нибудь в центре и ждать новостей от Илана и Колаяни, — предложила Афдера.
— Давай так и сделаем. Я был тут несколько лет назад, жил в небольшом отельчике «Валид». Это как раз в центральной части, рядом с той самой башней. Ты будешь спать недалеко от своего любимого рыцаря.
Весь день они обследовали окрестности Хан эль-Шаварда. На стенах порой попадались масонские символы — циркуль и угольник, встречались эмблемы крестоносцев. Афдера убедилась в том, что здание не охраняется.
— Можно попробовать вернуться сюда ночью, когда рынок будет закрыт, — сказала она.
— Послушай, Илан же предупреждал…
— Не будь трусом, Макс. Мы так близки к цели. Послание Элиазара совсем рядом, до него можно дотянуться кончиками пальцев! Ты со мной?
— Нет. Если будет нужно, то привяжу тебя к постели, чтобы ты не выбралась ночью из отеля.
— Это получится, только если ты заночуешь в моем номере.
— Пока мы не разобрались с рыцарем, не будем обсуждать наши дела. Мы же договорились.
— Наши? А у нас с тобой есть дела на двоих?
