Практическим результатом моего разговора с полковником Рудольфом стало решение сосредоточить все имеющиеся органы абвера и исполнительной власти на поисках убийц. Но успех наметился только месяцы спустя.
Дело «Поля» (Réseou Interallié)
17 ноября 1941 года, в 7 часов утра, в моей комнате резко затрезвонил телефон. Звонил капитан Борхерс из отделения абвера в Сен-Жермен-ан-Ле.
Капитан со своими людьми проник в центр управления разветвленной шпионской сети. У шпионов имелась радиосвязь с Лондоном. Двум агентам-радистам, находившимся в доме во время обыска, к сожалению, удалось скрыться. Но шефу шпионской сети с его многочисленными сообщниками уже не укрыться в безопасном месте. Кроме того, обнаружена целая гора письменных документов, свидетельствующих о шпионской деятельности этой подпольной организации, и рация.
Захваченный дом находился в квартале Монмартр, на улице Вилла-Леандр, дом 8а. Обыск продлится еще несколько часов, докладывал капитан Борхерс.
Я разозлился. Капитан слишком много говорил по телефону. Следовало учитывать, что телефоны в отеле «Лютеция» могли прослушиваться. Если вражеские агенты услышат разговор, Лондон будет очень скоро оповещен об аресте. Кроме того, отделение абвера в Сен-Жермен-ан-Ле провело задуманную в Париже акцию ареста без согласования с управлением абвера по Франции.
Но по дороге на Монмартр я справился со своим раздражением. Мне пришло в голову, что радисты накрытой шпионской сети все равно сбежали. Они так и так постараются побыстрее поставить в известность Лондон о произошедшем провале. Следовательно, нечего было столь трагично воспринимать подробное донесение капитана Борхерса.
Но теперь нужно действовать. В первую очередь основательно обработать изъятые шпионские материалы. Прежде всего следовало проверить, были ли раскрыты и какие военные объекты и планирование. В любом случае требовалось проведение профилактических мероприятий. Возможно, найдутся и следы, которые наконец-то помогут схватить убийц наших военнослужащих.
На месте царило оживление. Все соседи были уже на ногах и обсуждали событие. Кроме того, строем в полной форме промаршировала французская полиция в составе целого взвода. Удиравшие радисты с верхнего этажа прыгнули на стеклянную крышу веранды, разрушили ее и произвели страшный грохот. То ли пострадавшие, то ли соседи вызвали полицию.
Я отослал полицейских. Пока я говорил с их командиром, рядом молча и скромно стоял мужчина в цивильном; на вид примерно 40 лет, среднего роста, крепкий, смуглый, с темными, блестящими глазами — тогда еще унтер-офицер Хуго Блейхер. В основном за раскрытие этого дела следовало быть благодарным ему.
Деловые качества и находчивость Блейхера способствовали дальнейшему разоблачению Réseau Interallié (так называлась эта группа) и помогли арестовать примерно 100 ее агентов. В целом виды на успех представлялись весьма призрачными, если — как и в этом случае — множество людей знало о начале тайного дознания. Все зеваки-французы, собравшиеся вокруг обыскиваемого здания, понимали, что там действует абвер.
Обстоятельства не располагали к длительному обсуждению. Поэтому я велел капитану Борхерсу доложить о деле в общих чертах и после этого осмотрел квартиру штаба Réseau Interallié. Дальнейшее расследование на месте должны провести сотрудники отделения абвера Сен-Жермен-ан-Ле, управление по Франции подключалось уже лишь на этапе обработки собранного материала.
Классификация изъятых шпионских материалов выявила ценные для абвера сведения, в особенности разведывательные приоритеты и методы работы английской Интеллидженс сервис, которая руководила Réseau Interallié. Но и тут не обнаружились следы разыскиваемых преступников по делу о покушениях.
На протяжении четырех лет немецкой оккупации Франции удалось раскрыть бесчисленное количество мелких, крупных и широко разветвленных шпионских сетей и диверсионных групп, арестовать десятки тысяч шпионов, диверсантов и активных борцов движения Сопротивления. Но описываемое дело (рабочее название дело «Поля») противник же называл его Réseau Interallié, заслуживает того, чтобы выделить его из интересных, с точки зрения контрразведки, событий той эпохи и описать подробнее.
Расследования этой шпионской сети, созданной и руководимой великолепными специалистами противника, продемонстрировали абверу, как под носом его собственных органов в течение целого года по всей оккупированной территории Франции безнаказанно и успешно действовала разветвленная законспирированная организация, которая могла бы провалиться, если где-нибудь, пусть даже на периферии, в нее входили бы лица, не вполне надежные и владеющие собой.
В конечном счете, Réseau Interallié раскрыли и уничтожили благодаря тому, что далеко от Парижа, в Шербуре, был завербован человек, склонный к пьянству и навлекший на себя подозрение в намеренном спаивании одного немецкого солдата.
В связи с этим, позднее, при расследовании данного дела мы увидели, как тонко сплетенная шпионская сеть была раскрыта не благодаря хитроумной контригре, а сравнительно простыми методами, а именно: наблюдением и искусным допросом подозреваемого. Но мы также познали людей, которые на протяжении целого года отважно боролись на тайном фронте под носом у врага, однако после ареста — перед лицом возможного осуждения на смертную казнь — утратили мужество и выдавали своих товарищей, спасая собственную жизнь.
Один из них нес свой жребий шпиона, схваченного с поличным в военное время, с достоинством и хладнокровием. Он не предпринимал ничего для своей зашиты, был неизмеримо горд тем, чего достиг, и остался верным себе и своему долгу. У абвера он вызвал настолько большое уважение, что наша контрразведка пошла на то, чтобы ему, арестованному, рисковавшему собственной головой, пообещать в будущем сотрудничество. Этот человек — руководитель разведывательной сети Interallié, польский капитан Чернявски.
Создание шпионской сети Interallié в основном было делом рук двух лиц — уже названного капитана польского генштаба и одной француженки, госпожи Матильды Карре, по кличке La Chatte (Кошка).
Чернявски после неудачной для его страны германо-польской кампании пробрался во Францию и здесь снова нашел себе военное применение. Зимой 1939/40 года он жил на квартире в Люневиле. Там познакомился с молодой вдовой, Рени Борни, изящной, милой блондинкой, которая влюбилась в него и позднее вошла в руководство шпионской сети Interallié. Она дала Чернявски подлинные документы своего умершего мужа Армана Борни. Соответственно Арман стало его конспиративным именем, под которым его должны знать в большинстве случаев.
По окончании кампании во Франции мы обнаруживаем Романа Чернявски в Южной Франции. В течение менее одного года он пережил две военные кампании и два поражения. Дважды уходил в бесконечных колоннах беженцев, чтобы избежать тюремного заключения. За спиной его остались неописуемые лишения, непередаваемая безнадежность и нечеловеческие страдания воевавшего человека. И, несмотря на это, он сохранил столько нерастраченных сил, что одним из первых вражеских офицеров продолжил войну против Германии на тайном фронте. Уже летом 1940 года на юге Франции он подбирал из Тулузы польских и французских товарищей для подпольной работы против Германии. Всего за несколько месяцев Чернявски сплел небольшую шпионскую сеть, состоявшую из нескольких офицеров французской разведки и бывших товарищей Армана по польской армии.
Эта небольшая организация, руководимая из Тулузы, создала в Виши и Марселе примечательные опорные пункты. В Виши в шпионскую сеть, руководимую Арманом, входил французский капитан Симоно, бывший офицер разведки, служивший в одном из министерств правительства Виши.
Из Марселя молодой подпольной организации удалось наладить связь с Лондоном. Сначала она поддерживалась через курьеров. Такой способ, пока секретные сведения руководимых Арманом групп доходили до Лондона и на них поступал ответ или следовала какая-либо иная реакция, отнимал сравнительно много времени. Но в те времена во Франции были рады и такому каналу связи.
Независимо от Армана, но примерно в то же самое время, что и он, к решению о необходимости подпольной борьбе против немецких оккупационных властей пришла и Матильда Карре.
Она была дочерью инженера Белара из Парижа. В 18 лет вышла замуж за месье Карре, некоего учителя, которого характеризовали как добродушного и милого, но мягкотелого человека. Матильда последовала за ним в какую-то глухую деревушку в пустыне у подножия Атласских гор. Когда началась война 1939 года, ее мужа призвали в армию. А Матильда спешит в Париж, чтобы стать медсестрой. Теперь ей уже 32 года, и она рада, что одинокая жизнь в Северной Африке для нее наконец-то закончилась.
