— Да хватит уже брюзжать, выпивоха старый! — плюнул стражник. — Хорош болтать, проезжай! Покойный заждался, поди.
— Ну то-то же! — погрозил могильщик, и вагонетка с лязгом и скрежетом продолжила путь…
— Ау! Эй, вы там! Померли, что ль? Назад вас везти? Вылазь, приехали! — Оппершаффергренц забарабанил кулаком в железный бок повозки, и головы спавших чуть не раскололись от гула. Выскочили как ошпаренные. — Ну то-то же! А то разлеглись они, разнежились на чужом месте. Видел бы покойный господин обербергмастер, какая тут дрянь до него под пологом ехала, — укорил бы меня. Как бы через вас сниться теперь не стал. Накинули бы монетку али две за беспокойство!
Ну, пришлось накинуть. На том и расстались. Вагонетка укатилась вбок и вниз, а трое нарушителей остались предоставленными сами себе в месте чужом и незнакомом. Куда теперь идти?
Около часа, а может, и больше — время под землей течет непривычно, сколько его прошло, не разберешь — они блуждали бесконечными, плохо освещенными коридорами, без пользы, но с интересом. Оппершаффергренц сказал правду: редкие встречные не обращали на чужаков ни малейшего внимания, даже не оборачивались вслед. Они сновали деловито, с кайлами и молотками, счетами и гроссбухами, скрипели тачками гружеными и громыхали пустыми — работа кипела. Приходилось жаться к стене, чтобы не сшибли ненароком. И такой у всех был вид — важный, одухотворенно-сосредоточенный, — что и окликнуть, побеспокоить неловко. Трудились, будто священнодействовали.
Но не бродить же им по подземельям вечно! И Йорген решился: выбрал парня помоложе, с бородой только-только пробившейся, оттого смешной и клочковатой, спросил, как научил могильщик:
— Эй, почтенный, не подскажешь ли дорогу к Восточным воротам?
И куда что подевалось! В сторону полетело кайло, сосредоточенную мину как ветром сдуло, алчно сверкнули глаза.
— Сколько дадите, если провожу?!
Это был второй из целого ряда случаев, когда спутники могли убедиться: чужаку в Нижнем Вашаншаре доступно очень многое, если он не станет скупиться. Потому что местные жители очень, очень любят труд, но мзду — еще больше.
Глава 25,
в которой Семиаренс Элленгааль с радостью обнаруживает, что перестал быть пупом земли, Кальпурций Тиилл и Гедвиг Нахтигаль предаются печалям по поводу мироустройства, но навстречу им выходит некто в черном плаще
Однако оставим ненадолго нашу компанию в коридорах Вашаншара и вспомним о Семиаренсе Элленгаале, светлом альве с разбившейся галеры, посмотрим, как сложилась его судьба.
Кое-как он добрался до столицы. Ослабевшие за долгие месяцы неподвижности ноги очень скоро стали отказываться идти. Спасибо, безлюдно было на побережье, и он, не стыдясь позора, мог позволить себе время от времени ложиться наземь и ползти по песку, опираясь на сильные, привыкшие к тяжелому веслу руки. Ясно, что импровизированный костюм его, и без того, прямо скажем, неказистый, от подобного способа передвижения краше не стал. Никогда еще за всю историю королевства в ворота эренмаркской столицы не входил такой мокрый и грязный альв! Если бы не благородные черты лица и убедительный голос, его, пожалуй, и не пропустили бы, погнали прочь, как нищего бродягу.
Но в состоянии плачевном Семиаренс пробыл недолго. Миновав ворота, он сразу же направился на улицу Канальную. Там, в маленьком домике под черепичной крышей, на втором этаже, нависающем над первым, отведенным под книжную лавку, жил отступник по имени Элнорис. Для тех, кто не разбирается в обычаях светлых альвов, уточним: ничего негативного, оскорбительного в статусе «отступника» не было. Слово это обозначало лишь то, что светлый альв по каким-то своим причинам традиционному, лесному образу жизни предпочел проживание в городе, среди инородцев. Никто его за это не осуждал, наоборот, подобное сближение с людьми в последние годы очень приветствовалось, поскольку приносило немало пользы обеим сторонам. Так что у Семиаренса Элленгааля, казалось, не было никаких оснований вести себя надменно и властно по отношению к соплеменнику Элнорису, книготорговцу. Но именно так он себя и повел, и Элнорис не возражал — склонил голову в почтительном поклоне и на все требования отвечал покорно: «Я исполню не медля, тан». И уже три часа спустя в распоряжении недавнего каторжника была прекрасная шелковая одежда, доброе оружие, достойное королей, великолепная верховая лошадь под дорогим седлом и кошель, полный серебряных крон. А во взглядах, которые альв Элнорис бросал на свой дом, появилась затаенная печаль, потому что отныне он принадлежал ему не в полной мере — лавку со всем содержимым пришлось заложить у ростовщика. Впрочем, это были житейские мелочи по сравнению с той честью, что выпала на его долю! Несмотря на ощутимые убытки, Элнорис был горд и счастлив.
Семиаренс Элленгааль тоже почувствовал душевный подъем, когда дорогие шелка привычно коснулись тела, омытого южными благовониями, а та его часть, о которой в обществе не говорят, устроилась в удобном седле вместо жесткой деревянной скамьи. Он во весь дух гнал резвого и выносливого апприйского рысака по холмистым равнинам Эренмаркского королевства, и сердце замирало от восторга при виде знакомых пейзажей, казалось, так и поскакал бы впереди коня — скорее, скорее домой! Впрочем, какие там скачки — ходить надо учиться заново…
Ликующим весенним солнцем и кликами первых птичьих стай встретил его родной Нидерталь. Земля пробуждалась от зимнего сна, нежные подснежники расцветали на проталинках, звенела капель, бежали наперегонки ручьи, на вербах серебрились мохнатые шарики, и казалось, нет места в этом радостном мире и самой Тьме, и страшным ее обитателям…
Но нет. Тьма была, как были разрытые могилы на кладбищах и когтистые следы на северных, еще заснеженных склонах холмов, как были обглоданные человечьи останки вдоль дорог, вытаявшие из-под осевших сугробов, и мертвые, разоренные хутора — маленькие белые домишки под облетевшей красной черепицей, глядящие на весеннее кипение жизни черными провалами окон…
Ничто не изменилось за прошедшие годы. Беда не стала меньше, и Тьма не уйдет сама по себе, будет и дальше бесчинствовать, если не остановит ее один из тех, кто однажды сам открыл ей путь в этот мир…
Шестеро их было тогда, десять лет назад. Один остался в живых — Семиаренс Элленгааль. Надолго ли? Увенчается ли успехом его новый поход? Или падет он жертвой злого рока, что преследовал их с того страшного дня, когда, движимые волей своего народа, они шагнули под мрачные своды заповедной пещеры Хагашшая? Рока, что уже свел в могилу (именно в могилу, грязную яму в земле) пятерых, а самого Семиаренса отправил на каторгу? Если так, если умрет последний из них — конец. Мир никогда не станет прежним, он больше не будет принадлежать живым. Чужие мертвые из чужих миров поселятся в нем… Да, вот так и рождаются они, загробные миры. Это вам не человечья сказка про мрачный Хольгард и светлый Регендал, придуманная для назидания одним и утешения других. Это страшная правда бытия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
