деле ничего из этого наверняка она не знала, но настолько не сомневалась в своих словах, что даже Шорг не нашел к чему придраться. И все равно упрямо молчал, лишь становился мрачней с каждым ее аргументом. А когда говорить стало уже не о чем, ресса Эрселин сделала то, для чего и пришла сюда:
— Вот, — протянула она ему флакон. — Это все, чем я могу тебе помочь.
— Что там? — брать он не стал, лишь смотрел издали, не отводя пристального взгляда от ее рук.
— Яд. — Эрс поставила пузырек на стол и неторопливо пошла к двери. — Я привезла его для тебя. Хотела подсыпать. Отравить за то, что ты сделал с моим сыном. Но сейчас… Да ничего, в принципе, не поменялось. Просто теперь ты примешь его сам. До того, как начнется совет кланов и тебя лишат кос. Ты ведь всегда думал только о благе рода, да? И о его чести и величии? Вот и думай о них, когда будешь жрать мою отраву! Я попрошу, чтобы тебе принесли водички.
И действительно попросила — выходя в коридор и закрывая за собой дверь. Но когда ее принесли, Шорг был уже мертв.
Узнав об этом, Эрселин вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:
— Каголи Шоргуа, — развернулась она к дворецкому, принесшему ей эту весть. — Правильно ли я понимаю, что твой сын сейчас один из сильнейших представителей рода?
— Правильно, ресса. Но он пока очень мал.
— Что ж… — задумалась та ненадолго. — Именем первого из старших родов, до принятия иного решения, объявляю его главой Шоргуа. А тебя, Каголи, говорящим за него, пока твой сын не вырастет. Надеюсь, ты сможешь удержать власть и вернуть этой семье благоразумие.
— Благодарю за честь, шестой Ретенауи, — склонил тот голову.
— И сразу маленькая просьба, — невзначай обронила она. — Нужно снять претензии от имени рода с Шоралта Ютиси. Он очень соскучился по своим косам.
— Сняты, — без колебаний откликнулся Каги.
— Принято. Свидетельствую именем голоса старшего рода.
Полчаса спустя, когда все на том же авто, но уже вчетвером, Эрс и компания покидали резиденцию Шоргуа, охранникам на воротах не то что в голову не пришло стрелять им вслед — они раздумывали, не стоит ли поклониться отъезжающим в пояс?
глава тридцать первая
Взлетая с ипподрома, Рин была сильно занята — тем, чтобы не угробиться самой и не угробить самолет вместе с женихом. А потому поначалу ей оказалось категорически не до впечатлений. У Пепла были примерно те же переживания: на тот свет вместе с машиной и Рин ему не хотелось, но сам он, в отличие от девушки, на ситуацию повлиять никак не мог. Оставалось только смириться и довериться ей, что оказалось совсем не просто..
И лишь десяток минут спустя, когда стало понятно, что барышня Сорвени вполне способна держать в своих маленьких, но твердых ручках и самолет, и ситуацию в целом, Дари смог заставить себя расслабиться, приоткрыв сначала один глаз, а потом и оба. Чтобы тут же сообразить — ему неимоверно, сказочно повезло. Если бы не внезапный угон самолета, этой фантастической красоты он мог и не увидеть.
Небо, которого сейчас вокруг оказалось потрясающе много, было ясным и прозрачным до оторопи, переливаясь всеми оттенками синевы; внизу быстро пробегала земля, расцвеченная зеленью и рыжим; прямо над ними ярким золотом светил диск солнца… Но главное — это дивное, завораживающее ощущение скорости и легкости, подаренное полетом. Пепла мгновенно и по самую макушку затопил восторг, удивительно близкий к абсолютному.
А еще парень хорошо представлял себе, что сейчас чувствует Рин, стремившаяся к этому чуть ли ни всю жизнь. Сдается, все треволнения сегодняшнего дня стоили подобного финала. Особенно для девушки, с каждой минутой ощущавшей себя в воздухе все уверенней.
И когда внизу показалась длинная и ровная площадка какого-то поля, с виду идеально подходящая для посадки, она сначала сделала над ней несколько кругов, неохотно прощаясь с этой невиданной свободой, и лишь потом потянула рычаги управления, заставив самолетик медленно заскользить вниз.
Посадка оказалась весьма удачной. В целом. Особенно для первого раза и для настолько неопытного пилота. Сломали лишь стойку правого шасси — считай, опять повезло и опять сказочно. Или у Рин обнаружился потрясающий талант к пилотированию. Впрочем, спроси кто у Дари, что он думает по этому поводу, сказал бы — и то, и другое. Вместе.
Но благополучно оказавшись на земле, девушка долго и молча сидела, не выпуская из рук рычагов управления, и лишь потом все же сняла плотно прилегающие к лицу очки и ни секунды не сомневаясь заявила:
— У меня будет свой самолет. Будет! Даже если придется поселиться в гараже и лично собрать его по винтику!
— Ага, мне тоже понравилось, — не стал спорить Пепел и протянул ей руку, помогая выбраться на крыло.
— Что теперь, Эрдари? — спросила она, уже оказавшись на земле, но все еще продолжая облокачиваться на самолетик — видимо, не имея сил с ним расстаться.
— Побежим дальше, — ответил тот, впрочем, не слишком торопливо, отлично понимая ее чувства. — Только теперь уже ножками.
— Пошли, раз так, — возражать Рин не стала.
Но уйти им не дали. Едва девушка оторвалась от теплого еще бока машины, из-за ближайшей живой изгороди вывернул крепкий, очень широкий в плечах мужик, чуть ни по самые брови заросший вьющейся черной бородой и с такой же буйной шевелюрой на голове. Не обращая на них ни малейшего внимания, он первым делом изучающе уставился на самолетик, и лишь потом одарил укоризненным взглядом Пепла:
— Эх, паря, в дровосеки бы тебе, а не в летуны.
— А тебе, дядя, в плакальщицы, — не остался в долгу Дари.
— Кто только тебя такого за штурвал пустил? — словно не услышав ответа, продолжил тот. — Девку вон едва не угробил…
— Никто, — честно признался Пепел и поинтересовался: — А ты, дядя, кто такой вообще?
— Штронс я. Фермер здешний. Был. Пока такие, как ты не начали сыпаться на мою картошку почище саранчи.
— Съели? Картоху, в смысле?
— Если бы. А то так… перевели всю. Извозчик я теперь. Вожу ваши дрова обратно.
— Ага. И эти отвезешь?
— Отвезу, куда ж деваться? На ипподром, небось?
— Туда. А еще нам бы парочку
