По улице ночного города бредут, пьяно полуобнявшись, Стрельцов и его «спаситель». Время от времени они останавливаются и попеременно отпивают из бутылки. Вова хитрит и старается влить больше коньяка Вадиму. При этом он, как пьяный, заплетающимся языком говорит:
— Вадим, на, закуси, это вкусно, — и сует Стрельцову ветчину.
Затем они бредут Дальше. Слышны обрывки фраз: «…Понимаешь, Володя, не берут… Не подхожу я им, видите ли… Вот суки, боевого офицера не уважают… Вадик, давай выпьем… За тебя…»
Вот и гостиница КЭЧ. Когда после многократных прощальных обниманий Стрельцов скрывается за дверью, Вова закуривает сигарету и, пуская тонкой струйкой дым, с презрительной ухмылкой осматривает обшарпанное здание.
* * *
Утро. Яркие солнечные лучи заливают комнатушку Стрельцовых. Вадим, распластавшись, спит в одежде на одной из кроватей. Вот он просыпается, переворачивается на спину и мутным, непонимающим взглядом осматривает свою комнату. Все здесь по-прежнему: обшарпанный шкаф, выкрашенная половой краской солдатская тумбочка… На другой кровати, на краешке, примостилась Валентина и штопает носок мужа. Вся она какая-то поникшая, низко склонила голову над своим занятием и временами всхлипывает. За столом сидит сынишка Андрейка и увлеченно рисует, высунув при этом кончик языка. Вадим, наконец, начинает понимать что к чему, приподнимается, морщась от головной боли, и глухо говорит:
— Ты это… Прости меня, мать…
— Ага, — кивает Валя и приговаривает, — ага, ты поспи еще. Потом все…
— Ничего, Валь, наладятся наши дела…
— Я так же думаю, Вадик, Только вот администраторша говорит, чтобы выселялись отсюда. — Валентина опять всхлипывает.
— Ничего, ничего, Валя. Образуется все, — успокаивает жену Вадим.
— Пап, а когда мы пойдем в тир? — встревает в их разговор Андрейка. — Ты обещал!
— А, действительно, сынок, почему бы нам с тобой на пойти в парк и не пострелять, — говорит Вадим, поднимаясь с кровати, и виновато смотрит на жену.
* * *
Городской парк культуры и отдыха. Крутится «Чертово колесо», гремит музыка. Визг и детский смех, где работают аттракционы. Горожане, веселые и беззаботные, прогуливаются по аллеям. Возле стрелкового тира толпа зевак. Слышны восхищенные возгласы:«Ну, дает парень!», «Вот это, да!», «Если на приз стрелять начнет, обанкротит их…» Стрельцов в это время прицеливается и нажимает на спусковой крючок. Очередная фигурка от попадания в нее пульки перевертывается.
— Опять есть! — кричит кто-то из наблюдающих.
А Вадим разворачивается теперь спиной к зайцам и медведям, вскидывает винтовку на плечо и с помощью зеркальца наводит ствол на одну из целей. Щелчок выстрела — и на стенде крутится ветряная мельница. Невдалеке от стрелкового тира стоит, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки, вчерашний ресторанный знакомый Стрельцова. Он с любопытством смотрит на происходящее. Однако, как только Вадим поворачивается лицом в его сторону, тот скрывается за деревом.
— А сейчас на приз, — говорит Стрельцов служителю тира и протягивает рубль.
— На приз! На приз! — восторженно кричит Андрейка и еще выше забирается локтями на стойку.
— Нет уж, нет, — отмахивается от него служитель. — Нет у меня призов…
Люди вокруг смеются: «Струсил!», «Давай ставь мишень!», «Без штанов с таким стрелком останется!» Вадим тоже задорно и раскатисто смеется.
— Ну, ладно, — говорит он служителю, — давайте нам десять пулек. Орел мой стрелять будет.
Стрельцов упирается коленом в стойку, сажает верхом на свое бедро Андрейку и объясняет сыну, как нужно прицеливаться из винтовки.
Андрейка стреляет по фигуркам и при явной, но деликатной помощи отца несколько раз попадает в цель. В эти мгновения он ликует, тормошит Стрельцова:
— Пап, пап, смотри: попал!
Вадим и Андрейка идут по парку культуры и отдыха. Мальчишка уплетает эскимо, увлеченно рассказывает:
— …Петька забрал у Катьки велосипед. Я ему сказал: «Отдай!»
— Ну, и что? Отдал? — поддерживает разговор Стрельцов.
— Не-е, никак не отдает. А Катька плачет.
— А ты что?
— Я ему тогда дал.
— А Петька что?
— Заревел…
— Ты того, друг, не увлекайся. Поменьше откусывай, а то заболеешь.
— Не-е, не заболею, — мотает головой Андрейка.
За ними тенью, прячась за прохожими, следует «знакомый» Вадима Стрельцова.
* * *
Вадим Стрельцов появляется в вестибюле, гостиницы КЭЧ. В руках у него сумка. Видимо, в поисках работы он заходил еще и в магазин, выполняя поручения жены. Он измотан бесполезными хождениями по организациям.
— Вадим, — окликает его дежурная по гостинице, пожилая и седая женщина в старомодных очках. — Вадим, вам письмо.
Стрельцов ставит на пол одну сумку, берет безразлично конверт, снова подхватывает свою поклажу и говорит в окошечко дежурной:
— Спасибо, Марья Николаевна.
Мария Николаевна с беспокойством — все они тут дети для нее, жалеет она их — смотрит вслед Стрельцову через сползшие на кончик носа очки.
Вадим удрученно бредет по коридору в свою комнатушку. За ним устремляется администратор, молодящаяся и накрашенная особа. Она шумит:
— Товарищ Стрельцов. Товарищ Стрельцов!
Вадим останавливается и с тоскливым вздохом поворачивается к ней. А она демонстративно громко Выговаривает ему:
— Товарищ Стрельцов, вы уже не военнослужащий и обязаны освободить служебную жилплощадь. Мне командировочных расселять некуда. Я уже говорила об этом вашей жене…
Вадим вдруг преображается: дерзость и злость на его лице. Неожиданно он поднимает руки и опирается о стену так, что администратор гостиницы оказывается между двумя сумками. Он цедит сквозь зубы:
— Я уйду скоро, уйду. Но ты не тронь меня, не тро-о-нь! А мою жену тем более.
Так же резко Вадим отталкивается от стены и заходит в свою комнату. Накрашенная особа некоторое время испуганно вращает округлившимися глазами, потом взвизгивает:
— Я буду жаловаться!
* * *
Стрельцов у себя дома. Валентина хлопочет возле сумок, достает из них продукты и, посмеиваясь, рассказывает Вадиму, как отводила Андрейку в детский сад.
— Представляешь, бредет за мной, сонный такой, то вдруг остановится и землю носком ковыряет. Я его спрашиваю: «Что с тобой?» А он мне говорит…
Стрельцов присел к столу, устало облокотился на него. Словно издалека доносится до него голос Валентины:
— …А он мне говорит: «Скорей бы зима». А я ему: «Ой, холодно ведь будет». А он: «Вот и хорошо. Я бы полизал снежку и заболел. Тогда бы ты не тащила меня в садик, а в кроватку положила и сказки рассказывала…»
