— Когда же ты наконец поймешь, как сильно хочешь меня? — спросил он и провел губами по ее губам. Он гладил ладонями ее груди, лаская их сквозь тонкую шерстяную ткань.
Франсин обняла его за шею.
— Разве я когда-нибудь отрицала это? — спросила она, блаженно улыбаясь влажными губами. Ее выразительные карие глаза смотрели на него нежно и призывно. — По-моему, я никогда не говорила, что не хочу тебя.
Слегка приподняв голову, Лахлан рассматривал тонкие и изящные линии ее прекрасного лица.
— Ты чертовски красива, любимая. Когда ты рядом, мне все время хочется прикоснуться к тебе, — сказал он.
Она усмехнулась.
— У меня нет и сотой доли той потрясающей красоты, которой тебя наградила природа. — Графиня провела указательным пальцем по бровям и носу Лахлана, потом прижала к его губам. — У тебя будут красивые дети, Кинрат. Если, конечно, ты уже не обзавелся потомством.
После ее слов Лахлан почувствовал в груди какую-то неясную, тупую боль. «Сейчас не время обсуждать вопросы продолжения рода», — подумал он и, запустив руку под тунику Франсин, погладил ее ногу.
— Значит, ты не веришь, что под этой туникой скрывается только моя голая попка? — спросила она, удивившись тому, как нагло и откровенно он ее ощупывает.
— Именно это я и пытаюсь выяснить. — Шотландец задрал ее тунику до самого пояса.
Увидев, как от изумления вытянулось его лицо, Франсин расхохоталась.
— Ну вот ты и убедился. Доволен?
Он, как завороженный, смотрел на зрелище, открывшееся перед ним: на Франсин были короткие мужские подштанники, завязанные на талии шнурками.
— Где, черт побери, ты их достала? — спросил он.
— Ты забыл, что я состою в дружеских отношениях с Главным королевским комедиантом, — ответила она. — Чарльз Берби отвечает за реквизит, необходимый для всех наших спектаклей. В том числе и за театральные костюмы. За камзолы, платья, штаны и нижнее белье. — Она едва слышно хихикнула. — Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство, милорд, и узнали все, что хотели.
— Не все, — сказал Лахлан охрипшим от желания голосом.
Увидев ее интимное место, прикрытое тонкими льняными подштанниками, а ткань была такой прозрачной, что он даже смог разглядеть сквозь нее завитки светлых волос, Кинрат почувствовал такой непреодолимый соблазн, перед которым не смог бы устоять ни один мужчина. Она смеялась, радуясь тому, что ей удалось разыграть его. А Лахлан в это время горел в огне, именуемом мужским вожделением.
Он целовал ее губы и тем временем развязывал шнурки на ее талии; потом снял с нее подштанники и сандалии, швырнув все это на покрывало.
Когда Кинрат опустился перед ней на колени, Франсин почувствовала, что ее сердце колотится, как набатный колокол — гулко и тревожно. Он целовал ее бедра, нежно гладил ноги, а потом, обхватив ладонями ее ягодицы, подтянул к краю кровати.
— Лежи спокойно, Фрэнси, — прошептал он, положив ее ноги себе на плечи. — Я хочу немного поласкать тебя, любимая. Только и всего. Ты сказала, что мои пальцы стали шершавыми и мозолистыми из-за того, что я часто упражняюсь в фехтовании, поэтому сейчас все будет по-другому.
Кинрат осторожно раздвинул нежные складки и коснулся языком ее сокровенной жемчужины. Трепет изысканных, пленительных и грешных ощущений пробежал по всему телу женщины, и снова его слова прозвучали как магическое заклинание. Она и не предполагала, что ею овладеет такое сильное пульсирующее желание получать все больше и больше.
Франсин начала всхлипывать, уступая, подчиняясь ему, и он застонал. Это был низкий гортанный звук, ободряющий, поощряющий и обнадеживающий. Казалось, что он хотел успокоить ее, утешить, заверить в том, что в таких необычных ласках нет ничего предосудительного, что он просто объясняет ей без слов, как сильно хочет ее.
Кинрат ласкал нежные места ее тела, одаривал трепетной заботой. Тело женщины отвечало на его шокирующе интимные прикосновения. Судороги экстаза пробегали по всему ее естеству, когда она, наклонив голову, смотрела, как он лижет ее самый потайной бугорок. Она издала низкий звук вздоха женского повиновения и покорности и замерла. Ноги Франсин были широко раздвинуты, глаза закрыты, но сама она была абсолютно открыта перед ним и оттого беззащитна и уязвима.
Поднявшись на ноги, Лахлан посмотрел на неподвижно лежавшую на кровати Франсин. В этой позе она выглядела совершенно расслабленной. И такой родной и любимой, что у него защемило сердце.
Плотское желание пульсировало во всех клеточках тела горца. Под килтом его мужская плоть поднималась, требуя облегчения, а мощный инстинкт грозил затуманить его рациональный мозг.
Однако Лахлан понимал, что их уже, наверное, ищут придворные, ведь Франсин должна была сопровождать гостей в центральный холл. В это самое время ее уже ждут. Он не хотел торопиться и наспех проникать в ее соблазнительное тело. Он подождет. Хотя, возможно, и пожалеет о том, что не овладел ею сейчас.
Кинрат надел на Франсин подштанники, натянув их до самой талии и завязав шнурки.
— Вставай, любимая, — прошептал он, — нам нужно идти.
Услышав его слова, женщина словно пришла в себя, медленно оторвала спину от матраса и приподнялась, потом снова откинулась назад, опершись на локти. Она молча смотрела на Лахлана широко раскрытыми глазами, так как не могла произнести ни слова. Ему не нужно было спрашивать, достигла ли она кульминации. Ответ на этот вопрос был в ее пылающем лице.
В самом начале их путешествия Лахлан сказал, что заставит ее забыть обо всех мужчинах, с которыми она спала до него. И он собирался исполнить свое обещание. Все оставшиеся дни он будет привязывать к себе Франсин, используя знания и мастерство, которые приобрел за долгие годы странствий по земле и морю.
Он сел на кровать рядом с Франсин и обнял ее.
— Это намного лучше, чем банальная порка, не так ли? — поддразнил он графиню.
Она наклонила голову, не сказав ни слова. Яркая краска смущения залила сначала ее шею, а потом и щеки. Казалось, происшедшее между ними так смутило и озадачило ее, что она лишилась дара речи. Судя по всему, эта женщина никогда не занималась оральными ласками. Неужели ее прежние любовники были настолько неопытными и неумелыми? Подумав об этом, граф улыбнулся.
Он поцеловал ее в висок.
— После сегодняшнего праздника у нас будет время продолжить взаимные удовольствия. Но сейчас нам нужно спускаться вниз и развлекать принцессу и придворных.
Благородные господа и дамы входили в центральный холл Понтефракта через ворота волшебного замка. Каждый из них был одет в костюм героя римской мифологии. Франсин, однако, вскоре поняла, что придворные совершенно не отличали героев греческих мифов от героев римской мифологии. Но никто не жаловался, всем было весело. Казалось, что, надев театральные костюмы, люди стали чувствовать себя свободными и бесшабашными, решили презреть светские условности и от души повеселиться.
