в России персонально на Владимира Путина не совсем корректна. Владимир Путин управляет страной не сам по себе и не от имени пресловутых силовиков, а политически представляет неимоверно расплодившееся паразитическое сословие, которое благодаря ему конституировалось как господствующий класс. Только политическое подавление всего этого паразитического слоя может вывести Россию из перманентного кризиса.
Режим, сформировавшийся в России в начале XXI века, тоже не парит в воздухе, как многим хотелось бы думать. Скорее наоборот – он стоит обеими ногами на земле, и от него ощутимо попахивает социальным перегноем. Архаичная Русь, придушенная Петром, растерзанная большевиками, осмеянная либералами, восстала из праха, чтобы послать миру свой прощальный привет, прежде чем испустить дух. Чтобы победить, надо выдавить ее из себя, и не по капле. Времени у России нет.
Зрелое посткоммунистическое государство – это государство диктатуры люмпен-пролетариата. Люмпены являются его основным конечным бенефициаром. Политический строй современной России совершенно адекватен ее социальному строю – состоянию российского общества, – и в этой адекватности кроется секрет его стабильности. Пока в самой структуре общества, в положении его основных классов, в их самосознании не произойдет радикальных перемен, режиму ничего не угрожает. Современная Россия – это страна победившего люмпена. Несмотря на то что количественно люмпены не преобладают, они, безусловно, доминируют сегодня в российском обществе, навязывая последнему свои «правила поведения». А уже как следствие, они являются и политически господствующим классом, распоряжающимся государственной властью как трофеем. Проще говоря, Россия сегодня – «босяцкое государство», а ее лидер – «босяцкий царь».
Все русские диктатуры похожи друг на друга, и стенограмма судебного процесса по делу Иосифа Бродского («тунеядца») выглядит так же нелицеприятно, как стенограмма процесса по делу Pussy Riot («кощунниц»). Тем не менее социальная природа этих диктатур совершенно разная. Если в будущем нынешний режим сравняется по уровню репрессий с советской властью, а возможно, и переплюнет ее, ничего общего с советской властью, кроме поразительного внешнего сходства, он иметь не будет.
Советский строй был своего рода «генно-модифицированным» социальным продуктом. Большевизм привил к широкому крестьянскому стволу веточку западного модернизма. Через семьдесят лет это дерево сгнило, так и не родив обещанных плодов. Правда, под землей остались корни, из которых наверх полезли уродливые побеги малопонятной природы. Сегодня все старые советские сословия (классов в европейском смысле слова в России никогда не было) деградировали, а новые еще не успели сформироваться. В обществе, как никогда, много «лихих людей», готовых на все «социальных фрилансеров», не связанных никакими корпоративными, моральными и тем более правовыми узами.
В основании «путинизма» лежат не крестьянские (так что зря писатели-деревенщики так о нем пекутся), а люмпенские идеалы. В этом его главное отличие от советской власти. Это та разница, которую многие не улавливают. «Путинизм» – политический строй деклассированных элементов, тех, кто выпал из своих социальных ниш либо вообще их никогда не имел. Наверное, так выглядела бы Россия, если бы Стенька Разин взял Кремль. На смену философии общины пришла философия «общака».
При этом не надо путать люмпенов с пауперами. Люмпен – это состояние души, а не кошелька. Люмпены – это не только и не столько нищий сброд. Значительная часть русского списка «Форбс» – такой же сброд, но с миллиардами. Главная характеристика люмпена – это его деклассированность, враждебность любым позитивным социальным связям.
Люмпен – питательная среда для криминала. Люмпенизация российского общества имела своим прямым следствием его сплошную криминализацию. В конце первой четверти прошлого века в русский город пришел раздавленный, обозленный и растерянный крестьянин. Несколько десятилетий ушло на то, чтобы городская среда переварила его, а он в свою очередь освоился в городском интерьере. На стыке этих двух процессов возникла полугородская «советская цивилизация», просуществовавшая почти полвека. На рубеже XX и XXI веков в русский город с гиком и свистом ворвался самодовольный, наглый и беззастенчивый уголовник. Двух десятилетий ему хватило для того, чтобы подмять городскую, полугородскую и крестьянскую культуру под себя и свести на нет политические достижения двухсотлетней европеизации страны.
Криминализация общества всегда является свидетельством его социальной деградации, провалом в архаику, возвратом к наиболее примитивным формам социальных отношений, основанных на насилии и грабеже. Повинуясь основному инстинкту, криминальные элементы стихийно сбиваются в стаи, которые терзают «тяглых» людей и потрошат их кошельки. Периодически внутри этих стай случаются свары, как между собаками, не поделившими кость. Но все тот же инстинкт заставляет их снова объединяться. Их много. Они главная социальная база нынешнего режима. Это их режим.
Криминальная опухоль пустила метастазы повсюду, она проросла снизу, так же как и сверху, проглотила государство, подмяла под себя общество. В России не осталось ни одной социальной или политической институции, которая не была бы покорежена уголовщиной. По сути, нет никакой разницы между кущевскими бандитами и кремлевскими олигархами. И те и другие – типичные люмпены и уголовники по своим повадкам, ценностям, менталитету. А вся Россия снизу доверху – сплошная «Кущевка».
Новоявленный хозяин России дико озирается в необычном для него историческом интерьере, не в силах поверить, что все теперь принадлежит ему. Он чужд всякого истинно производительного начала. Фабрики и заводы, железные дороги и больницы, государственные учреждения и дома призрения, суды и театры – все это для него не более чем груды бесполезных институций, если их нельзя немедленно разобрать на части и продать или по крайней мере заставить работать на себя. Богатейшее государство с необъятной территорией, с историей, с традициями и с ядерным оружием в конце концов стало трофеем в руках варвара. Он очень похож сегодня на обезьяну с гранатой в руке и так же опасен – совершенно невозможно предсказать, куда он эту гранату зашвырнет, потому что социальных тормозов у обезьяны нет по определению.
Криминальная среда полностью подчинила себе русское общество и эксплуатирует его как колонию, выкачивая из страны ресурсы и перекачивая их за рубеж. Социальный и политический уклад жизни современной России очень похож на уклад жизни колониального государства. В медицине известен феномен аутоинтоксикации – самоотравления организма ядами, которые начинают вырабатываться внутри него при некоторых нарушениях нормальной жизнедеятельности. Нечто подобное произошло сегодня с российским обществом, которое подверглось «самоколонизации» паразитическими элементами, возникшими вследствие развития патологических социальных процессов внутри общества.
Россия сегодня – империя и колония в одном флаконе. Страна вернулась не только в свой XVI век, но и в более ранние времена. Через всю русскую историю проходит конфликт между работящим «тягловым» (платящим налоги) человеком, которого не могло защитить слабое государство, и «татем» (вором и разбойником), который пользовался этой слабостью государства. Но почти никогда не было так, чтобы «тати» захватывали само государство, превращали его в орудие воровства и нещадного избиения работящих людей. Так было только в ордынские времена, когда ханские отряды стояли в каждом русском городе и защищали тех, кто больше заплатит. Но то были чужие, а здесь – свои. Русское общество приобрело характерную для оккупированных (колонизируемых) территорий двухуровневую структуру. Где-то «на дне» есть реальный «производящий» социум со всеми свойственными ему внутренними противоречиями между составляющими его сословиями, и есть «криминальная нашлепка» над этим социумом, состоящая из не включенных в его повседневную производительную жизнь паразитических элементов, которые выкачивают из этого социума все что можно.
Сегодня Россия искусственно поделена на два класса – «оккупантов» и «население». «Оккупанты» – это сформированная из люмпенов всех мастей («во фраках», «в погонах» или «в цепях» – не имеет значения) воровская элита, организованная как мафия и живущая «по понятиям», которая поставила под свой контроль государство и использует его как орудие перераспределения в свою пользу всего того, что производит население. «Население» – это совокупность впавших в состояние комы производящих сословий, лишенных реальной правовой и политической защиты, социальная роль которых
