лопаты, задумчиво посмотрел на серую кобылку, высунувшую нос из стойла.
– Да не хочу я, – неожиданно ответил он. – Оружие, сражения… В печенках сидят. С лошадями спокойно.
Ответ, за которым, казалось, стояла целая история. Эстеву было любопытно, что такого случилось с Марсэло, раз он с радостью уходит с головой в грязную работу вместо того, чтобы проявить свои выдающиеся таланты.
Спустя пару дней после появления мальчишки, на очередной тренировке с Мороком, Эстев отметил, что тот погружен в задумчивость, и осмелился спросить почему.
– Мальчишка, – неожиданно откровенно ответил бледный, – отказывается есть и разговаривать. Упрямый бельчонок…
– Немудрено. Вы держите его в подвале, в компании неприятнейшего типа. Любой на его месте был бы о вас невысокого мнения.
– А если его выпустить, он непременно сбежит… Нужно как-то донести до него, что тут ему лучше. Не желаешь ли попытать счастье?
– Я? – удивленно воскликнул Эстев, кляня свое любопытство.
– Да. Я заметил, что мелюзга хорошо к тебе относится… Может и с ним наладишь контакт, – Морок пристально посмотрел на толстяка, затем кивнул сам себе. – Решено. Пойдешь к нему.
– Но что мне сказать? – пробормотал Эстев.
– Придумай.
Спорить с Мороком было бесполезно. Вечером, захватив с собой пару мисок с похлебкой, Эстев пошел в подвал Дуана.
Мальчишка забился в самый дальний угол. Эстев ухмыльнулся. Волосы у него были черные, видимо, крашенные хной и басмой, а вот рыжие веснушки и голубые глаза никакими ухищрениями не скрыть. Судя по ободранным в кровь пальцам, мальчик пытался сделать подкоп, но безуспешно. Эстев аккуратно спустил еду, повесил масляную лампу, и оранганец еще сильней сузил глаза, щурясь от внезапного света. Просто прекрасно, держат его в сырости и темноте…
– Добрый вечер, – сказал Эстев, сев у лестницы. – Как ты себя чувствуешь?
Он даже не сделал попыток приблизиться к мальцу. Все равно испугается. Пусть лучше привыкнет, рассмотрит издалека. Мальчишка, конечно, ничего не ответил.
– Меня зовут Эстев, – представился толстяк. – Не бойся, я не причиню тебе вреда. Наоборот, я принес тебе горячей еды. Будешь?
Мальчик голодно сглотнул, но отвернулся. Упрямец.
– А зря. Очень вкусная похлебка. Если ты не против, я поем.
Эстев медленно зачерпнул ложку горячего варева и проглотил, со смаком заедая свежей лепешкой. Мальчишка искоса наблюдал за процессом. На третий или четвертой ложке он сдался и, уже не скрывая голода в глазах, следил за движениями Эстева. Еще бы. Аромат наваристой похлебки пропитал подвал, от него нельзя было укрыться. Выждав, пока мальчишка начнет захлебываться слюной, Эстев снова предложил:
– Может, все-таки будешь?
Пацан без ложной скромности накинулся на еду, давясь от жадности. Бедный голодный ребенок. Чем, интересно, пытался накормить его Морок? Кактусами и алоэ?
Съев похлебку и дочиста вылезав миску, мальчик облокотился о стену и удовлетворенно вздохнув.
– Ну вот, вкусно же? – сказал Эстев, убирая посуду. – Если ты будешь голодать, то, прежде всего, плохо сделаешь себе.
– Зачем я вам? – спросил оранганец.
– Разве Морок не рассказывал?
– Если ты про черноглазого, то я его не слушал.
«Вот оно что», – подумал Эстев.
– Мы хотим помочь тебе. Зря ты не слушал его. Он знает, как тебе избежать безумия.
На мгновения глаза мальчика расширились, а затем снова сузились, и на лице появилась циничная ухмылка, чужеродная на лице ребенка.
– Это невозможно. Многие ученые Империи пытались и не смогли, а какой-то бандит из Ильфесы, значит, сумеет?
– Он непростой бандит, – возразил Эстев. – У него полно секретов… Говоришь, Империя пыталась излечить оранганцев от безумия? Зачем им это?
– Они верят, что мы – священный народ, – с гордостью ответил мальчик. – Что в нас много Ирди. Не то что здесь. Грешники. Демоны. Проклятые.
Эстеву на мгновение стало стыдно, ведь он и сам считал оранганцев народом, достойным всех кар.
– Ирди – это же какой-то имперский бог? – уточнил Эстев
– Какой-то?! – возмутился мальчик. – Он – единственный бог! Неверные! А ведь он пожертвовал собой ради этого мира! Даже ради этого города!
Эстев пожал плечами. Мальчик сделал глубокий вдох:
– Все вам надо объяснять… Ну хорошо. Сначала был Бог-Предтеча. Ему было одиноко, он создал себе сыновей и дочерей из собственного тела. В конце концов, его самого осталось так мало, что он стал равным по силе своим сыновьям и дочерям и принял имя Ирди – «начало и конец». Так из отца он стал им братом. Каждый из богов был аспектом Предтечи. Все они были разными и вскоре рассорились между собой и пошли друг на друга войной, поделившись на две армии. Когда они должны были столкнуться, как лед и пламя, небо и твердь, Ирди встал между ними, приняв на себя удар всеразрушительных сил. Он умер, и так возник наш мир. Все в нем Ирди: небо и земля, воздух и вода, каждый человек и букашка… Даже ты – это Ирди.
Он говорил слишком складно для десятилетнего мальчишки. Явно цитировал многократно прочитанную историю, и она, на удивление, показалась Эстеву приятной, хоть и печальной.
– Выходит, ты веришь в мертвого бога? – спросил Соле. – А я верил в бессмертного, что меняет сосуды, Его Благодать.
– Это человек, который однажды объявил себя богом, и все ему поверили, – возразил мальчик, – я верю, что все в этом мире несут в себе бога, даже те, кто мне ненавистен.
Эстев снова удивился. Складывалось впечатление, что перед ним взрослый человек, по иронии судьбы запертый в теле ребенка.
– Как тебя зовут? – спросил он, придвинувшись к мальчику чуть ближе.
– Курт,– ответил тот, не испугавшись этого движения. – Куртуах, но все зовут меня Курт.
– Это оранганское имя?
– Имперское. Мои отец и мать не смогли дать мне оранганское имя. Безумие…
– Тебя воспитывали имперцы?
– Сколько себя помню, – вздохнул Курт, – я всегда жил при доме моих господ. Не всем так везет.
«Это многое объясняет», – подумал Эстев. Он слышал, что имперцы – приверженцы строгого всестороннего образования, и что даже слуги у них вышколенные, словно гильдмастеры.
– Курт, мы не хотим тебе зла, – повторил Эстев. – Тут держим только потому, что ты можешь сбежать и заблудиться в самом темном и страшном районе города, и тебя могут убить…
– Я знаю дорогу.
– Ты прошел по ней всего раз, а город запутанный, – улыбнулся Соле.
– Тебе не понять. Я знаю дорогу… Многое изменилось, новые дома появились на месте старых, но я не заблужусь. Отпустите меня, и я никому не буду жаловаться. Просто вернусь к хозяину, его опасно оставлять одного.
Эстев обескуражено замолчал. Как он может знать дорогу в чужом городе?
– Тебе не понять, – грустно повторил Курт, – откуда я это знаю. Просто знаю и все. Когда-нибудь из-за этого я сойду с ума.
– А Морок сказал, что этого можно избежать, – покачал головой Эстев. – Тебе стоит хотя бы выслушать его, даже если он и кажется тебе ненормальным.
Курт долго молчал, вглядываясь в лицо Соле, а затем сказал:
– Хорошо. Пусть придет, я выслушаю… Но прошу тебя поприсутствовать, – жалобно добавил он.
«Все-таки боится Морока, – подумал Эстев. – Немудрено».
Вожак
