Взгляд верхолаза выражал искреннее недоумение. Он был прав – если уж Бойд заварил эту кашу, люди, на которых держался Анклав, хотели услышать конкретные предложения. И не важно, что сейчас сеть Эдинбурга была в руках Лисы – не все, но многие из сидящих за длинным, поблескивающим полировкой столом верхолазов имели свои контраргументы в разговоре с наглецом, осмелившимся бросить вызов их миру. Во власти Лисы были все производства Анклава, все трансакции и вся документация. Информационная составляющая Анклава – то есть его основной ресурс – были в руках машиниста Бойда. Но так не могло продолжаться вечно: рано или поздно Лису найдут, работу сети восстановят. Разумеется, ломщица поменяла коды управления производствами в Thunderhall, но все остальное вернется к своим исконным хозяевам.
И самое главное – это объяснил Бойду все тот же профессор Флетт, – верхолазы были хозяевами мира прежде всего в головах людей. Для того чтобы отобрать у них власть, в первую очередь нужно, чтобы в возможность этого поверили те, над кем эта власть осуществлялась. Инерция мышления общества – вот главная проблема любой революции. Мало перевернуть мир, нужно, чтобы новое положение вещей приняло большинство.
– Разумеется, нет, – Бойд старался придать голосу бодрость и уверенность, но получалось, похоже, плохо.
– Тогда что же? Фабрики рабочим, землю крестьянам, так, что ли? – поинтересовался Койман. Послышались смешки. – Такое уже бывало раньше. В государствах. В каком положении оказалось большинство государств последние три четверти века, полагаю, объяснять не нужно.
А чего, собственно, он хотел? В той речи, что он пролистал до самого конца, было много слов и не очень много смысла. Общие фразы, как обычно у политиков. Но чего хотел он сам, лично Бойд? Власти, которой обладал Мортенс? Чем тогда он отличается от него, и с чего бы верхолазам менять опытного и известного им Мортенса на непонятного бандита Бойда? Совершенно никакого повода для этого не было. Тогда зачем он вообще пришел сюда?
Бойд стиснул зубы, так что скрип услышали те, кто сидел рядом с ним. «Нужно взять себя в руки. Или – встать и уйти».
– Мои люди владеют сетью Анклава, коды запуска производств в Thunderhall, разумеется, изменены. В случае, если…
Бойд обратил внимание на внезапно широко открывшиеся в удивлении глаза Коймана, а со стороны стола приглушенным шепотом кто-то спросил: «Какие еще коды?» Судя по всему, о кодировке основных производственных мощностей Анклава знали не все верхолазы – и среди богачей имелись свои нищие и изгои. С лица Мортенса мгновенно сошла улыбка.
– Да, мы в курсе всех тайн Анклава. Это наш Анклав, но мы не бандиты. Нам нужно, чтобы вы это понимали: мы хотим договориться, – объяснил Бойд. – Так вот: если нам не удастся договориться, производства будут остановлены, и кодов вы не узнаете. Или вы полагали, что я пришел без страховки?
– Люди слабы, – заметил Койман и усмехнулся.
Понятно, куда он клонит.
– Вы ошибаетесь, господин Койман, – возразил Бойд. – Я могу отвечать за своих людей – кодов вы не узнаете.
– В конце концов, – вставил свое слово Мортенс, – есть другие средства…
Койман бросил на директора СБА недобрый взгляд, остальные верхолазы с интересом в глазах приготовились слушать объяснения Мортенса. Но Бойд не дал ему договорить:
– Вы готовы отключить сеть и начать загрузку заново? Потеряв всю информацию с серверов?
Шотландец не разбирался глубоко в премудростях Цифры, но Лиса, перед тем как отбыть в Punkground, тщательно проинструктировала шефа. Что говорить, когда говорить. И вообще – что, собственно, она собирается сделать.
Мортенс прикусил верхними зубами нижнюю губу – потерять данные он готов не был. «И дело здесь, – подумал Бойд, – не только в проблемах, связанных с производством. Мортенс явно имел в сети собственные секреты, которые, возможно, тоже планировал использовать против верхолазов».
– Чего вы хотите? – спросил Койман. Лицо Мортенса побледнело.
Наконец они перешли к делу.
– Я хочу управлять Анклавом, – честно сообщил Бойд. К чему юлить и ходить вокруг да около?
Кто-то из сидящих за столом нервно засмеялся, после чего воцарилась гробовая тишина. Один лишь Мортенс, повернувшись к окну, не обращал на происходящее в зале внимания. Он слушал того, кто разговаривал с ним по «балалайке». Директор кивнул, скорее всего потому, что согласился с собеседником, хотя так и не произнес ни слова. Прошуршав каблуками о каменный пол, Мортенс повернулся и без малейшей задержки спросил:
– А вы, простите, как собираетесь управлять? У вас, Бойд, есть какие-то реальные силы, знания и опыт? Расскажите нам. Нам это очень интересно.
– Вам рассказать историю моей жизни с самого начала, чтобы вы могли оценить мой опыт, господин Мортенс? – резко вопросил Бойд. – Или все-таки достаточно привести аргументы в мою пользу?
Мортенс открыл было рот, чтобы ответить, но Бойд не дал ему этого сделать, добавив к сказанному, словно вбивая последний гвоздь в крышку гроба карьеры директора эдинбургской СБА:
– Против ваших?
– Нам нужны гарантии, – подал голос Койман. – И, в любом случае, хотелось бы услышать, что вы намерены делать, заняв пост главы администрации Анклава.
– Посмотрите на улицу, – сказал Бойд, и несколько верхолазов, имен которых он не знал, машинально повернули головы в сторону окна. – Вы можете удержать людей? Прекратить этот бунт, который господину Мортенсу вряд ли уже удастся остановить даже с помощью оружия?
Мортенс, лицо которого снова замерло, а губы медленно шевелились, произнося не слышные никому слова, вдруг сорвал болтающийся на спинке стула галстук и, намотав оба его конца на кулаки, резко дернул. Галстук явственно затрещал, но выдержал натиск.
– Ты хочешь сказать, Шотландец, что можешь остановить бунт? – прищурившись и наступая на собеседника, спросил Мортенс. Галстук продолжал трещать в руках директора, на его скулах очень заметно играли желваки.
Мортенс нервничал. Очень сильно нервничал. Он потел – на его дорогой сорочке проступили темные пятна пота – и сбивался, обращаясь к Бойду то на «ты», то на «вы». Не говоря уже о трещащем по швам галстуке, которым он как будто вознамерился задушить своего оппонента.
Но еще он откровенно тянул время. Бойд заподозрил это сразу после того, как заметил, что Мортенс разговаривает с кем-то по «балалайке». И звонили ему не единожды. Что же он затевает? Его машинисты нашли подступы к подмявшему под себя всю сеть Анклава ломщику? Но Лиса молчит, она наверняка почувствовала бы неладное. Для чего тогда Мортенс не дает Бойду закончить разговор с Койманом и остальными верхолазами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
