и не скажу, чтобы с хорошим результатом. Лично я не имел никаких оснований жаловаться на какое-либо неприязненное к своей личности отношение. Меня в числе некоторых других приглашали к семейному столу запросто, и мы почти каждое воскресенье обедали в семье нашего старшего начальника. Мне было только всегда не по себе, когда я слышал резкую критику о тех или других лицах, служащих в крае, которая в очень категоричной форме (на основании неофициальных сведений разных недобросовестных вестовщиков) высказывалась за столом нашему старшему начальнику. Правда, он часто подтрунивал над этим, но не всегда оставался к этому равнодушным.
Александра] Мих[айловна] скоро выделила себе кружок интимных гостей, которые стали постоянными посетителями, а в общем, интересовалась и всей жизнью в крае до мелочей. Несомненно, она желал быть полезной своему мужу. Обладая мужского типа умом, большой способностью разбираться в людях, она, может быть, предупредила его от многих ошибочных шагов, удержав от излишнего доверия, но, к сожалению, часто внося в суждения о людях свои личные к ним симпатии и антипатии. За 10 лет сожительства до законного венчания, когда Александра] Мих[айловна] была лишена возможности и права выступать как супруга, она, изучив в совершенстве характер Алексея Николаевича, умела всегда добиться принятия им своего совета или даже решения дела.
Как бы то ни было, но мы все, служащие, почувствовали, что кроме самой честной и добросовестной службы мнение о ней для каждого складывается еще и от того, часто резкого отзыва, какой даст его супруга на основании массы дошедшей до нее сведений о службе и жизни данного лица путем закулисным, через преданных ей лично людей. Это освещало фигуру нашего принципала для нас с новой стороны и, признаться, не к лучшему.
Наша нежная и чудная весна, сменившая короткую, но суровую зиму, загубившую многие сотни тысяч мелкого скота в крае, быстро заменялась жарким летом уже с апреля месяца, причем только яркая зелень в глубоких впадинах и логах указывала на то, что это еще не лето, которое уже в мае переходит в африканскую жару. Влажность в воздухе, очень разрежающемся, понижается до minimuma, благодаря чему организм человека выносит здесь зной в 56–62°R. Жаркий день сменяется безнадежной
душной и пыльной ночью, так как с закатом солонца и охлаждением более высоких слоев атмосферы устанавливается вертикальный ток воздуха, уносящий с собою тонкую лессовую пыль. Высоко расположенные в горах Копет-дага урочища, сохраняющие влагу и растительную поросль даже без искусственного орошения, являются единственными пунктами, куда можно и должно переселяться из жаркой и пыльной низины. Славились такими качествами две местности: Фирюза, а еще выше Хей-рабад, который и был избран местом летнего проживания начальника края с его семьей.
Мы же все были обречены проводить все жаркое лето в городе. Ясно, что я всей душой стремился куда-либо умчаться, изнывая от душной жары и в штабе, и в своей комнате в глинобитном, сильно нагревающемся доме.
В конце апреля 1891 г. я был привлечен к срочному выяснению о провозоспособности Закаспийской железной дороги совместно с ее начальником – Генерального] штаба полковником Андреевым[135].
От нас требовалось разработать срочно:
1) Провозоспособность Закаспийской железной дороги.
2) Новый военный график этой дороги.
3) Проект перевозки войск Закаспийской области и части войск Туркестанского военного округа с 2-х месячным запасом продовольствия при существующем коммерческом графике.
Михаил Семенович Андреев
4) Перевозка и сосредоточение корпуса в 46 000 человек с 8-месячным запасом продовольствия для действия: а) против афганцев и б) против Хоросана.
Учитывая все недостатки обмелевшего порта Узун-Ада, было решено строить ветку от магистральной линии у ст. Мулла-Кары на Красноводск, обратив его в основной порт всей Среднеазиатской жел. дороги.
Для рекогносцировки этой ветки тоже привлечен был и я. Предварительно должен был:
1. Собрать технические сведения о Закаспийской железной дороге у полковника Андреева и состоянии насыпей, выемок, поворотов, профиля и пр. Составить опись всего и произвести точную техническую рекогносцировку, возложив эту работу на одного из ротных командиров 1го Закаспийского железнодорожного батальона.
2. Всю военную часть предположено возложить на меня, командируя в те пункты, где это считалось важным.
Фактическое выполнение работ по срочному устройству ветки на Красноводск возлагалось на командируемого из Петербурга инженерного генерала Яцкевича[136] и инженера полковника Келлера[137]; приезд их ожидался в самом скором времени. Все мы работали усердно, выполнив в срок возложенные на нас задачи.
В первой половине мая 1891 г. я был привлечен к участию в объезде и инспекторских смотрах железнодорожного батальона. Затем шла чисто штабная работа, но у генерала Куропаткина созрела мысль обследовать все провинции приграничной нам Персии, о которой сведения очень устарели, а во многом не было никаких сведений. Он приказал представить ему от штаба проект такой поездки, а начальник штаба возложил эту работу на меня. Проект мною был составлен: надо было начать рекогносцировку южного берега Каспийского моря, а затем, подвигаясь на восток, все пограничные с нами провинции: Астрабад, Шахрудо-Бостам и весь обширный Хоросан, которым управлял на правах наместника шаха один из особо доверенных его сановников. Проект этот был своевременно через начальника штаба представлен г[енера]лу Куропаткину, который с семьей проживал на даче в горах Копет-дага в урочище Хейрабад.
В конце июня 1891 г. я был вытребован в Хейрабад, где мне начальником края было предложено выполнить это очень важное поручение, начав свою работу по окончании тех поручений, какие на меня уже были возложены раньше, а свою штабную сдать одному из офицеров Генерального] штаба по указанию начальника штаба, от которого и получить все дальнейшие распоряжения.
Глава VII
Командировка в Персию для обследования приграничных к Закаспийской области провинций (1891–1892 гг.)
В развитие общего плана ознакомления с приграничными государствами Закаспийской области г[енерал]-л[ейтенант] Куропаткин, испросив разрешение военного министра и после предварительных сношений с российским] и[мператорским] посланником в Тегеране, равно как и с нашим генеральным консулом в Мешеде и консулом в Астрабаде, решил начать разведку соседней части Персии командированием в нее офицеров Генерального штаба уже в 1891 году. Окончательное разрешение этих командировок состоялось лишь в первой половине июля 1891 г. В Сеистан предполагалось послать причисленного к штабу области ротмистра Стрельбицкого, прослужившего уже в крае несколько лет и знакомого с персидским языком, а в непосредственно граничащие с Закаспийской областью провинции Персии командировать меня. В сношении с нашим посланником в Персии (тайным советником Бютцовым) я прикомандировывался на 3 месяца (август, сентябрь и октябрь) в российском] и[мператорском] консульстве в Астрабаде и должен был путешествовать в присвоенной
