Словно в подтверждение его слов, Беллис добавила прутьям жару, и Джерид понял, что мужчина решился. Он явно не хотел, чтобы с Нандзи случилось что-то плохое.
Следующие слова Воланда его просто оглушили:
– Нам нечего терять, по крайней мере теперь. Так что к делу. Я работаю по контракту из Виллджамура.
– И для чего же вас наняли?
– Я хирург-специалист, – ответил он гордо. – Я не просто делаю гибридов для бандитов. Хотя моя нынешняя работа глубоко специализирована – и даже коммерциализирована, если хотите. Вы наверняка заметили, что в Виллирене на удивление много еды, несмотря на отчаянные времена, в которые мы с вами живем.
– Вы занимаетесь поставкой продовольствия?
– Действительно, мяса на рынке много – что очень важно в ледниковый период, да еще в военное время. Я отвечаю за его поставки – точнее, мы, я и Нандзи.
У Джерида возникло плохое предчувствие. Он вспомнил гаруду, которую у него на глазах внесли в здание бывшей бойни.
– Мясо гаруд?
Неужели поэтому оно так пахло?
– Иногда, но в основном людей или румелей. Хорошие, нежирные ломти мяса распределялись между разными рынками. Чтобы людям было что есть, чтобы в городе не начался голод. Наша культура позволяет употреблять в пищу мясо животных, так почему бы не делать то же самое с людьми?
Может быть, он лжет, просто чтобы порисоваться?
Джерид повернулся к Беллис, – судя по ее лицу, она была в шоке.
– Как такое вообще возможно? – еле выговорила культистка, но у Джерида в голове уже сложилась полная картина.
– Все просто на самом деле, – заговорил он. – Наша Нандзи ночами принимает другую форму и выходит на охоту. Она ловит граждан прямо на улицах. Они исчезают, не оставляя следов, и считаются пропавшими без вести, а не убитыми. Трупы она приносит Воланду. Он делает с ними то, что считает нужным. Потом они продают мясо бандитам, а те распределяют его между торговцами. В результате мы имеем город, населенный каннибалами поневоле.
– А мы однажды заподозрили, что вы не так умны. – Воланд получал явное удовольствие от его объяснений. Он встал, закатал рукава рубашки и подошел к прутьям клетки, оказавшись с Джеридом лицом к лицу. В нем была какая-то зловещая элегантность, глубокая погруженность в мысли, о которых Джериду тошно было подумать.
– Зачем вы убивали солдат? Вы же знали, что они помогают городу.
– У них хорошее мясо, его надолго хватает многим семьям.
– Где вы проводили черту? Женщины, дети?
– Мы никогда не брали детей, – с гордостью объявил Воланд.
– Не могли спокойно смотреть в их невинные лица? Совесть мучила? – предположил Джерид.
– Нет, слишком мало мяса, – ответил Воланд. – Смысла не было.
Ублюдок…
– Виллджамурский контракт, о котором вы упомянули, – он, случайно, не связан с императором Уртикой?
– Так вы его знаете! Он мой школьный приятель, мы с ним вместе учились в Виллджамуре. В те времена мне и в голову не приходило, что он когда-нибудь поднимется до канцлера, а уж до императора – и подавно.
– Так вы не из его культа?
– Я ничего не знаю ни о каком культе. Он просто хотел, чтобы люди здесь были сыты, и я нашел самое простое решение, не так ли? Мне нравится моя нынешняя работа, она интересная, да и доходная тоже, не то что поставлять трофейных зверушек бандитам. На свободном рынке, в условиях которого мы с вами живем, дорогой следователь, все имеет свою цену. Эти смерти… не более чем внешние проявления рыночной системы. А вы что, предпочитаете, чтобы люди голодали?
«До какой степени свободен рынок в империи вроде нашей, уродующей одно начинание ради того, чтобы поддержать другое? – думал Джерид. – Бор, как можно оправдывать подобные поступки?»
– Вы работаете только на Уртику?
Воланд ненадолго задумался, глядя в темноту и потирая руки.
– Что ж, пусть и остальные пропадают вместе с нами, – заговорил он. – Начнем с того, что бейлиф Лутто все знает. – И доктор криво ухмыльнулся.
Оправившись от шока, Джерид отвернулся и снова принялся расхаживать по комнате, подавляя гнев. Он нисколько не удивился, узнав, что у истоков этого зла стоит Уртика. Даже издалека император не переставал вызывать у него чувство омерзения своими гнусными махинациями, секретными делишками, перешептываниями и тайными культами. В его империи невинные люди были просто цифрами, статистикой, на которую обращали мало внимания в неуемном стремлении к расширению границ и захвату новых пространств. Но чтобы Лутто? Рискнет ли Джерид заявить о том, что ему известна эта связь, и подставить себя под удар подручных бейлифа?
Он взглянул на Нандзи, которая по-прежнему сидела на полу, подтянув к подбородку колени, и молчала.
– А сами вы ели это мясо? – спросил Джерид у Воланда.
– О боги, ну конечно же нет, – рассмеялся Воланд. – Я вегетарианец. Для меня любое мясо – результат убийства.
– Сколько всего граждан вы убили? – спросил Джерид. – Все, кто исчез с улиц города, – ваши жертвы?
– Вполне возможно, – ответил Воланд спокойно. – Хотя, уверен, найдется немало тех, кто исчез из города по иным причинам. Я не могу точно сказать, скольких именно мы убили, мы ведь давно этим занимаемся. Тысячи две, быть может. Тяжелая, должен сказать, работенка…
Доктора, похоже, нисколько не волновало то, что он творил. Он так приучил себя видеть исключительно утилитарную сторону невозможного и аморального, что сам уверовал в то, что совершает благо.
– Ублюдок ты чокнутый! – воскликнул Джерид. – И тебе совсем не жаль этих людей, да?
– Какой смысл их жалеть? – удивился Воланд. – Убив их, я помог другим людям не умереть с голоду и подготовиться к войне. Надо всегда смотреть на вещи шире, следователь.
За все время службы в инквизиции Джерид еще никогда не сталкивался с ужасом таких масштабов. Тысячи людей убиты, а их мясо пущено в розничную торговлю. Виллирен, сам того не подозревая, стал городом каннибалов. Возможно, Джерид тоже ел это мясо.
Он сделал Беллис знак дезактивировать световые прутья. Не сразу осознав, что разделявшая их преграда исчезла, доктор и Нандзи еще некоторое время смотрели в пространство – туда, где совсем недавно были прутья, а потом кинулись друг к другу и обнялись у всех на виду в холодной темноте камеры.
Джерид вышел следом за Беллис, расстроенный настолько, что не мог даже говорить.
Убедившись, что двери камеры надежно заперты, и приняв все возможные меры предосторожности, они пошли по коридору в кабинет Джерида. Там он развел огонь, и они оба устроились перед ним в задумчивом молчании.
Беллис заговорила первой:
– Ну что ж, по крайней мере, мы их поймали.
Джерид сделал глубокий выдох:
– Паршивый я следователь, это надо признать.
– Это почему?
– Слишком долго не мог сложить все куски головоломки. Не гожусь я для этого дела. Как я мог не понять, что Нандзи виновна… – Джерид покачал головой. – Не получается у меня с этой работой, сколько ни бейся. Постарел, наверное. Не угнаться мне уже за реальностью.
– Перестань говорить глупости. Убийцы пойманы, это главное. Что ты теперь будешь делать с этой парочкой психов?
– Мне придется обыскать их жилье, нужны доказательства. У нас есть свидетели трансформаций Нандзи, да они и сами признались, так что дело это простое и скоро завершится их казнью в соответствии с законами империи. Если, конечно, нам удастся уговорить начальство, ведь, по их словам, бейлиф тоже замешан.
Беллис кивнула:
– Наверняка мы не знаем ничего, все только с их слов.
– Верно, – буркнул Джерид. – И спасибо за помощь. Это ведь ты все сделала – и их поймала, и меня от страха избавила. Ты замечательная женщина, к тому же, как я понимаю, тебе в этом никакой выгоды нет…
– Никакой выгоды?! – воскликнула Беллис. – Ты и впрямь глупец! Я делаю то, что считаю нужным, и помогаю другим потому, что не всегда думаю только о своей заднице.
– Так ты для этого здесь, в Виллирене, чтобы другим помогать?
– Более или менее, – загадочно ответила Беллис.
– Ты мне так и не скажешь?
– В следующий раз, когда мы будем выпивать вдвоем, я тебе, может, и скажу. – Беллис сдержанно улыбнулась ему.
Джерид подумал, что у этого кошмара может быть хотя бы один позитивный результат: он приобрел друга, а дружбе, как он выяснил сегодня, возраст не помеха.
– А что такое с Рамоном и Абарисом? Почему они все время так чудно` переглядываются?
– А, эти старые педики, – отозвалась Беллис с нежностью, – они замечательные культисты. С ними не соскучишься. Их узкая специализация – некромантия, хочешь верь, хочешь не верь, но в каждом их слове и поступке больше жизни и мудрости, чем мне доводилось встречать у кого бы то ни было. Я не люблю много говорить о них – с нашими законами и примитивной культурой. Но ты, похоже, не из тех, кто станет поднимать шум.
