— Почему только Миша? Николай пока ещё не отказался от желания побороться за это место.
— Коля рвётся в первые, хотя за ним уже почти никого не осталось. Раньше я его помнил более умным товарищем, — последовал ответ.
— Я бы не отказался от должности секретаря по идеологии, — скромно объявил Андропов.
— Именно это я и хотел тебе предложить, Юра, — обрадовался Кириленко и даже приобнял своего нового союзника, — Афишировать нашу близость не будем, не то Миша начнёт неправильно дёргаться. Послезавтра Лёня прибывает на спецвокзал ровно в полдень. Ты в списках встречающих. Кого хотел бы убрать оттуда? Шелепина?
— Да пусть они все там останутся. Мне так будет даже лучше.
— Ну, смотри! — заговорщецки подмигнул Андрей, — Колю я всё-таки вычеркну, ёпипи президента нашего. Давай, Юра, чекалдыкнем на посошок пятьдесят капель и разойдёмся по своим баранам.
— Я не пью, Андрей. Извини, врачи не разрешают.
Выйдя из здания ЦК на Старой площади, Андропов из своей машины позвонил генералу Питовранову и предложил срочно прибыть на секретный объект СКК-6, под которым значилась новая конспиративная квартира, находящаяся по другую сторону площади Дзержинского, в доме с аркой входа в метро «Дзержинская», на пятом этаже. Трёхкомнатная квартира была обставлена весьма комфортабельно и располагала к приятному времяпрепровождению. В соседней квартире располагалась пост охраны, где во время переговоров располагался лейтенант госбезопасности Алексей, молодой, но очень хозяйственный и заботливый служака, заточенный на выполнение абсолютно любого поручения своего хозяина. Подумав, Андропов взял радиотелефон и позвонил Евгению Чазову, застав его на рабочем месте. Попросил при возможности быть готовым подъехать на эту же квартиру.
Пока ждал Питовранова, принял ванну с успокаивающим нервы хвойным экстрактом. Стало немного легче. Юрий одел пижаму, вышел в гостиную и включил проигрыватель, поставив пластинку джазмена Дейвиса Эдди на опорный диск. Затем он взял из бара бутылочку любимого вина «Либфраумильх» с фужером, приглушил звук, уселся в кресло, вытянув ноги и расслабившись, наслаждаясь напитком с нежнейшим вкусом загадочных растений. Приятные звуки успешно конкурировали с тревожными мыслями в голове.
Питовранов не заставил себя долго ждать. О прибытии доложил по телефону порученец Алексей, проводивший гостя от парадного подъезда до двери квартиры. Генерал вошёл лощёный, холёный, широко улыбающийся, удивительно похожий на самого Андропова, только в более здравствующей версии. Недаром по Комитету ходили слухи, что они есть тайные братья только от разных родителей. По привычке подколол главу госбезопасности:
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!
Такое подшучивание установилось с той поры, как Андропову, никогда не имевшему воинского звания даже в годы войны, в конце 1973 года было присвоено это звание. Тогда как Питовранов, прошедший долгую службу в силовых ведомствах, остался в генерал-лейтенантах.
Юрию пришлось всё рассказать про компромат, умолчав, правда, о содержании разговора с Моррисом. Объяснил так, что там были очень критические высказывания по личностям многих советских руководителей, в том числе и Самого. Женя попенял Юрию, что раньше не поставил об этом прискорбном инциденте в известность.
Проговорили с генералом часа три. Всплыли кое-какие интересные решения, среди которых предлагалось снова устроить что-то типа покушения на Генерального. Конечно же притворного. Питовранов уже не стремился к радикальным действиям, как шесть лет назад. Позиции его среди армейского руководства значительно ослабли, зато среди коммерческих работников, если можно так называть советских никчёмышей, он приобрёл неплохой авторитет. Он прекрасно понимал, что Брежнев в нынешних условиях является гарантом установившейся в стране состояния, крайне выгодного для таких ушлых дельцов как он сам.
Андропов стал возражать, полагая на невозможность подготовить за столь короткое время хоть какую-либо операцию. Выяснилось, что генерал Женя предлагает лишь предупредить генсека о готовящемся на него покушении, допустим, западноукраинского националистического подполья и попытаться изменить маршрут литерного поезда. Например, через Белоруссию.
— Как бы не окочурился наш Лёня с испугу, — посетовал Андропов.
— Тогда постарайся его так напугать, чтобы не сильно испугался, — ответствовал Питовранов.
Обсудили также другие текущие дела. Было решено снизить активность по операции «Скорпион», пока Крючков с Плешей не выявят крота из ближнего круга Андропова в КГБ, сливающего секретную информацию в Комитет партийного контроля товарищу Пельше. Далее пошли экономические подсчёты по предприятиям в странах Западной Европы, курируемых «Фирмой». Если не сложится в Союзе получить власть, то на Западе можно спокойно превратиться в неплохо обеспеченного буржуа с состоянием, которое даже правнуки не смогут растранжирить. Евгений толсто намекал на подобную перспективу для себя самого тоже.
После ухода генерала Юрий набрал номер Чазова. Тот терпеливо ожидал звонка на своём рабочем месте, хотя уже было полдесятого вечера. Через десять минут он уже пересекал порог тайного пристанища начальника госбезопасности с несколько напряжённым лицом. По сути, всё, что было нужно, удалось обговорить с Питоврановым. Начали разговор с Татьяны, жены Андропова, снова слёгшей в кремлёвскую больницу на этот раз с гипертонией. Женя обещал использовать какие-то новые западные препараты, обещающие прекрасный положительный эффект.
Юрий поведал также о своих проблемах со сном и состоянии непрекращающейся тревожности. Чазов на это сказал, что все эти проблемы прекрасно видны на лице, и что желателен отдых в санатории на Кавказе, предпочтительно в Железноводске. А для улучшения сна и общего психического состояния Председателя были предложены специальные таблетки в прозрачной пластиковой упаковке в виде маленькой оранжевой цилиндрической капсулы. Он их специально захватил с собой для друга.
Под конец встречи началось обсуждение самой важной темы — состояния здоровья товарища Брежнева и связанных с этим фактором различных вероятностных сценариях. Лично Андропову никакие потрясения на вершинах власти сейчас были не выгодны. Лидера партии во что бы то ни стало требовалось удержать в функциональном состоянии.
Чазов тяжело вздохнул. Сколько же сил потрачено на то, чтобы Брежнев как бы естественным образом приблизился к последней черте. Теперь его придётся с ещё большими усилиями от этой черты осторожно оттаскивать. Так и ушёл он, печально сутулясь.
Глава 24
Четверг, 20.03.1975 г.
А вчера в семь утра состоялся разговор по радиотелефону с Леонидом Ильичом, находящегося в литерном поезде, только что прибывшего из Венгрии на пограничную станцию Чоп:
— Что там у тебя случилось, Юра? Мне передали, что у тебя ко мне имеется очень важный разговор.
— Верно, Леонид Ильич. Извините, что нарушил ваш сон…
— Ерунда! Давно уже не сплю. Какой может быть сон в поезде? — в голосе генсека послышались ворчливые интонации.
— Появились неопровержимые данные, что на ваш поезд готовится нападение недобитых бандеровцев, — приступил к выполнению плана Андропов, — Было бы лучше, если литерный поезд следовал через Минск.
— Ну, ни хрена се! Умеешь, ты, Юра, так долбануть по мозгам, что голова закружилась. Вот только мне нужно в Киев заехать. Обещал с Володей встретиться, с Щербицким, — подпустил капризности правитель страны.
— Даже всей нашей армии не хватит взять под защиту железнодорожное полотно в местах проезда вашего литерного поезда. Не рискуйте понапрасну, дорогой Леонид Ильич. А с товарищем Щербицким вы можете в любой момент встретиться в Москве.
— Хорошо, Юра, — минутно подумав, растрогано произнёс Брежнев, — Ты прав. Спасибо, что не даёшь меня в обиду.
Тем же утром, как было условлено, Володя Крючков вместе с полковником Лаптевым и группой комитетских следаков выехали на расследование к месту взорванной дачи подполковника Индиченко. Андропов собирался туда подъехать позднее, но не поехал. Встречался с Джо Нортом, корреспондентом газеты американских коммунистов «Дейли Уорлд».
