сложно позволить себе такую роскошь, как совместить интересы мира, государства и своего сердца. Цена, которую платят власть имущие. Вернее, те из них, кого волнует нечто большее, чем их собственная персона.
Я бы забрал ее себе, еще когда принес в свои покои и лечил. Но Мариа оказалась той, кто хочет играть на равных. И я согласился, хотя еще не был уверен до конца, какая сила кроется в ее крови. Ожидал искорки, как у Тиа. А получил пламя.
На этом же драконьем пламени я и горел, когда она выбрала Дамара. Подожгла меня, заставила вертеться, словно мой трон вдруг раскалился и весьма чувствительно жег задницу.
Хотелось свернуть ему шею, чтобы больше не стоял на ее пути. Чтобы исчез из ее жизни. При всей его полезности и неожиданной верности, которую он уже доказал. Хотелось обернуться драконом прямо в бальном зале и унести мою маленькую драконицу на край света.
В сущности, потом я так и сделал.
Хотелось, и сама мысль, что она может действительно выбрать не меня, заставляла поджариваться на… далеко не медленном огне. Притом, что вообще-то я сам захотел подбросить дров в ее пламя, распланировав рокировки на балу. Должен же я был увидеть, насколько трогаю ее. Увидел. Она хорошо мне показала. Так, что все драконье естество зашлось от негодования и ревности – так ведь это называется?
Вообще сейчас я хорошо все распланировал. Но теперь думалось, не перегнул ли я палку.
Простит ли?
Но она мне нужна. Во всех смыслах. И у меня слишком мало времени на все. Поэтому стоило рискнуть.
Я не оглядывался, даже не отслеживал ее ментальный сигнал. Так нужно. Но мысленно видел маленькую стройную фигурку в пышном бальном платье на одиноком острове. Светает, она смотрит мне вслед, машет руками, кричит, проклинает…
Потом садится на темный камень, подпирает лоб кулачком и плачет…
Справится ли?
Невыносимо.
Захотелось вернуться прямо сейчас. Я даже развернулся и сделал несколько взмахов в обратном направлении.
Потом усмехнулся, накинул полог невидимости и приземлился на острове посредине пути. Я не смогу улететь сейчас. Должен быть уверен, что с ней все в порядке. Вряд ли на болотах ее готовили к жизни на необитаемом острове.
Странное чувство. Сжать, обладать, не отпускать. Выцеловать из ее головы всех этих Дамаров, проникнуть, забрать, присвоить ее строптивый нрав и нежную душу. Забрать себе насовсем и рычать, как пес, на любого, кто приблизится к моей единственной в мире драконице.
И в то же время не дать волоску упасть с ее головы. Оберегать, хранить… И даже позволить любую радость, какую она захочет. Даже если эта радость – не я.
Моя драконья принцесса. Моя дракошка с болот.
Драконица для дракона.
Странное сладкое чувство. Двойственное, неизведанное. Тянет погрузиться в него, дойти до самого дна. Нет, не так. Оно уже давно захватило меня и вихрем затягивает в бездну. Я усмехнулся. Именно так. Я не контролирую его, и это даже не противно.
Мариа, что ж ты со мной делаешь, девочка с болот, усмехнулся я. Что делаешь… Знала бы ты сама. Знал бы я.
Вот было у наших предков, да? Не знал, что это так… необычно.
До сих пор до конца ни в чем не уверен. Может быть, лучше… просто плюнуть на все и забрать свою драконицу? Ведь другой нет и вряд ли появится.
Бросил, да? Устроил вот такой урок!
Я всплеснула руками и отвернулась от удаляющегося силуэта дракона. Потом обернулась не в силах терпеть. В рассветных лучах его еще было видно. Такой могущественный, сильный… Хозяин неба. Мой дракон, как я начала думать. Дура! Со своим любовным порывом, со своими чувствами!
Да он, не моргнув глазом, оставил меня одну на краю света. Ему просто наплевать на меня, да? Ему важно преподнести мне урок, показать мое место. Указать, что я всегда была и буду в его руках. Что захочет, то и сделает.
Только вернулся бы… Я посмотрела по сторонам. Мне ведь действительно здесь не выжить. Тут ничего нет. Ни пресной воды, ни растений, которые можно было бы пожевать. А ведь в животе уже урчало.
Конечно, вернется, не даст единственной в мире драконице умереть от голода и жажды. Вернется, когда моя воля будет сломлена и я начну плавиться в его руках, как воск, выполняя все его требования.
Не дождешься, Эрмиор, не дождешься!
Я опять всплеснула руками, сдерживая слезы, потом вдруг подняла кулак.
– Ты пожалеешь, Эрмиор! Пожалеешь! – закричала я в небо, где силуэта дракона давно не было. – Ты еще получишь у меня! Проклятье! Как ты пожалеешь!
При этих словах пружина внутри меня разжалась, я кинулась куда-то… сама не зная куда. И зарыдала. Обессиленно опустилась на острый, шершавый камень, уткнулась лбом в кулак и вновь бессильно заплакала.
Одна, брошенная, на краю света.
Не столько страшно, сколько обидно. Больно и обидно так, что просто невозможно терпеть.
Ну за что он со мной так? Я простила его выходку на балу, я все ему прощала! Все понимала в итоге и прощала! Да, я отвечала тем же, во мне тоже есть пламя и азарт игрока, неведомые мне прежде, но прощала ведь… Нам было просто интересно, мы играли, мы… начали сближаться.
А он взял и перечеркнул все. Просто выбросил меня. Проклятый драконище… Вот умру тут на острове, прилетит, найдет мой труп и будет плакать драконьими слезами. И узнает, что даже в драконьей ипостаси бывают слезы.
Ах да, и еще… принесет в когтях домой мое мертвое тело, магически забальзамирует и будет приходить каждый вечер, разговаривать и просить прощения. А мой дух там, далеко, будет непреклонен. Я лишь отвернусь и брошу: ты сделал свой выбор, Эрмиор. И вот еще… останешься холостяком. После моей смерти ни одна женщина тебе будет не мила.
Первые полчаса я ходила по островку, смотрела на море в утреннем свете. Было красиво, рассвет не хуже заката. Но эта красота не трогала меня. К тому же перед восходом стало холодно, я замерзла, обхватила себя руками, жалела себя и мечтала, чтобы потеплело.
Порой плакала, порой кричала что-то в небо, один раз даже прошлась русским матерком, хотя этого за мной обычно не водилось. Если бы Эрмиор услышал, узнал бы о себе много нового. Правда… вряд ли что-то понял бы из множества словосочетаний на известные буквы русского алфавита.
Вторые полчаса прошли спокойнее. Я устала. К тому же потеплело
