Внезапно доктор Фелл замолчал.
Он поднес руки ко лбу. Пенковая трубка, выпав изо рта, отскочила от колена и покатилась по полу. После этого он словно превратился в каменное изваяние, и даже присвист его дыхания не был слышен.
– Прошу меня извинить, – вскоре сказал он, убирая руки со лба. – В конце концов, рассеянность приносит пользу. По-моему, я догадался.
– Догадались о чем? – вскричал Майлс.
– Я знаю, что испугало вашу сестру… Не спрашивайте меня ни о чем хотя бы минуту! – взмолился доктор Фелл жалобным голосом, бросив на Майлса безумный взгляд. – Ее мускулы были расслаблены! Совершенно расслаблены! Мы видели это своими глазами! Но в то же время…
– Ну, и что это означает?
– Все было осуществлено по плану, – сказал доктор Фелл. – За этим стоит тщательно разработанный, дьявольский план. – Он казался совершенно ошеломленным. – А это должно означать, да поможет нам Бог, что…
И снова он пришел к какому-то выводу, высветил для себя другой аспект проблемы, но на сей раз все обдумывал не спеша, словно переходил из одной комнаты в другую, исследуя каждую. Наблюдая отражение этого мыслительного процесса в его глазах (лицо доктора Фелла никто не назвал бы бесстрастным), Майлс не способен был войти вместе с ним в последнюю дверь и увидеть то ужасное, что находилось за ней.
– Давайте поднимемся наверх, – сказал наконец доктор Фелл, – и посмотрим, есть ли какие-нибудь доказательства моей правоты.
Майлс кивнул. Он молча последовал за тяжело опиравшимся на палку в форме костыля доктором Феллом наверх, к комнате Марион. Фелл излучал такую горячую убежденность, такая энергия исходила от него, что Майлс верил: доктору удалось преодолеть некий барьер, за которым скрывалась истина. Впереди, Майлс чувствовал это, их поджидала опасность. Они приближались к чему-то страшному. Существует некая ужасная сила, природу которой понял доктор Фелл, и либо мы победим ее, либо она погубит нас – но следует быть настороже, потому что игра уже началась!
Доктор Фелл постучал в дверь спальни, которую открыла довольно молодая женщина в форме сиделки.
В комнате царил полумрак и было немного душно, несмотря на солнечный свет и чистый воздух снаружи. Тонкие, голубые с золотыми узорами шторы были задернуты па всех окнах, но, поскольку маскировочные шторы убрали несколько недель назад, в комнату все же проникали солнечные лучи. Постель, на которой спала Марион, находилась в идеальном порядке: во всем была видна рука профессиональной сиделки. Сама сиделка, открыв дверь, вернулась к кровати с кувшином в руках. Несчастный Стивен Кертис, сгорбившись, стоял у комода. А доктор Гарвис, только что закончивший осмотр пациентки, удивленно обернулся.
Доктор Фелл подошел к нему.
– Сэр, – начал он таким тоном, что сразу же завладел всеобщим вниманием, – ночью вы оказали мне честь, сказав, что вам знакомо мое имя.
Доктор Гарвис кивнул, глядя на него с легким недоумением.
– Я не врач, – продолжал доктор Фелл, – и мои познания в медицине не превосходят познаний любого человека с улицы. Вы можете отказаться выполнить мою просьбу. Вы имеете на это полное право. Но я хотел бы осмотреть вашу пациентку.
В этот момент стало ясно, что доктор Лоренс Гарвис все еще тревожится за Марион. Он взглянул на кровать.
– Осмотреть мою пациентку? – переспросил он.
– Я хотел бы посмотреть на ее шею и зубы. Наступила пауза.
– Но, мой дорогой сэр! – запротестовал врач, невольно возвысив голос, однако потом перешел на обычный тон: – На всем теле леди нет ни раны, ни даже какой-нибудь царапины!
– Сэр, – ответил доктор Фелл, – я знаю это.
– И если вы думаете о наркотике или чем-то подобном…
– Мне известно, – осторожно начал доктор Фелл, – что мисс Хэммонд физически не пострадала. Мне известно, что не может идти и речи о каком-то наркотике или яде. Мне известно, что ее состояние вызвано только испугом, и ничем больше. Но я все-таки хотел бы осмотреть ее шею и зубы.
Врач беспомощно взмахнул шляпой.
– Приступайте, – сказал он. – Мисс Питерс! Вы могли бы немного отодвинуть шторы? Прошу меня извинить. Я отправлюсь вниз взглянуть на мисс Ситон.
Он еще не вышел из комнаты, а доктор Фелл уже был у кровати Марион. Стивен Кертис с тревогой взглянул на Майлса, который в ответ только пожал плечами и на несколько дюймов отдернул штору на одном из южных окон. На кровать упали солнечные лучи. Остальная часть комнаты тонула в голубоватом полумраке, и все стояли неподвижно, слушая перебранку птиц за окнами и наблюдая за доктором Феллом, склонившимся над Марион.
Майлс не видел, что тот делал. Широкая спина доктора Фелла закрывала Марион, оставляя в поле зрения лишь одеяло и аккуратно подоткнутый край верхней простыни. Было не заметно, чтобы Марион пошевелилась.
Было отчетливо слышно тиканье часов на руке доктора Гарвиса.
– Ну что? – нетерпеливо спросил доктор Гарвис, топтавшийся в дверях. – Обнаружили что-нибудь?
– Нет! – с отчаянием ответил доктор Фелл и, выпрямившись, положил руку на изогнутую рукоять своей прислоненной к кровати палки. Он повернулся и начал, крепко придерживая левой рукой очки, внимательно изучать края ковра, на котором стояла кровать. – Нет, – повторил он, – я ничего не обнаружил. – Он смотрел прямо перед собой. – Однако, подождите! Существует некий тест! Я не могу сразу вспомнить, как он называется, но, черт побери, он существует! Он доказывает, не оставляя никакого сомнения…
– Доказывает что?
– Присутствие злого духа, – ответил доктор Фелл. Послышалось дребезжание кувшина, с которым возилась сиделка Питерс. Доктор Гарвис сохранял хладнокровие.
– Вы, разумеется, шутите. И в любом случае, – быстро прибавил он, – боюсь, я не могу вам позволить дольше беспокоить мою пациентку. Вам тоже лучше уйти, мистер Кертис!
И он стоял в стороне, словно пастух, перегоняющий овец, пока доктор Фелл, Майлс и Стивен не вышли по очереди из комнаты. Затем он закрыл дверь.
– Сэр, – сказал доктор Фелл, выразительно рассекая воздух своей поднятой вверх палкой, – самое смешное заключается в том, что я не шучу. По-моему, – он громко прочистил горло, – вы собирались навестить мисс Фей Ситон. Она ведь не больна, нет?
– О нет. Утром эта леди немного нервничала, и я дал ей успокоительное.
– Тогда не попросите ли вы мисс Ситон, когда ей это будет удобно, присоединиться к нам, поднявшись сюда, в коридор? Где, – сказал доктор Фелл, – у нас с ней ночью состоялась очень интересная беседа. Вы передадите ей мою просьбу?
Доктор Гарвис изучающе посмотрел на него из-под седых бровей.
– Я не понимаю, что здесь происходит, – медленно проговорил он. – И возможно, это даже хорошо, что не понимаю – Он замялся. – Я передам вашу просьбу. До свидания.
Он неторопливо пошел прочь по коридору, и Майлс проводил его взглядом. Потом Майлс потряс Стивена Кертиса за плечо.
– Черт возьми, Стив! – сказал Майлс Кертису, который, сгорбившись, стоял у стены, весь какой-то обмякший, словно плащ, свисающий с крючка в гардеробе. – Приободритесь же! Нельзя воспринимать все настолько трагически! Вы же, наверное, слышали слова врача: жизнь Марион вне опасности! В конце концов, она ведь моя сестра!
Стивен выпрямился.
– Да, – медленно произнес он. – Полагаю, вы правы. Но в конце концов, она вам всего лишь сестра. А мне… мне…
– Да. Я понимаю.
– В этом-то все и дело, Майлс. Вы не понимаете. Вы ведь никогда не любили Марион по-настоящему, а? Но если уж мы заговорили о привязанностях, то как у вас обстоит дело с вашей подружкой? Библиотекаршей?
– О чем вы?
– Она ведь кого-то отравила, не так ли?
– Что вы имеете в виду?
– Когда мы вчера пили чай на вокзале Ватерлоо, – ответил Стивен, – Марион, насколько я помню, сказала, что эта Фей, как ее там, кого-то отравила. – Стивен перешел на крик. – Вам наплевать на собственную сестру, не так ли? Да! Но вам дороже всех на свете… но вы готовы погубить все и всех вокруг ради чертовой маленькой потаскушки, которую выудили из сточной канавы…
– Стив! Успокойтесь! Что с вами?
Лицо Стивена Кертиса постепенно приобрело ошеломленное, пришибленное выражение, а в глазах появился ужас.
Рот под роскошными усами немного приоткрылся. Стивен поднес руку к галстуку и начал теребить его. Он помотал головой, словно стряхивая что-то. Когда он заговорил, в его голосе звучало искреннее раскаяние.
– Простите меня, старина, – пробормотал Стивен, неловко прикасаясь к руке Майлса. – Не могу понять, что на меня нашло. Я ни при каких обстоятельствах не должен был позволять себе такого. Но вы знаете, как бывает, когда происходит что-то необычное и вы не можете найти этому объяснение. Я пойду и прилягу.
– Подождите! Вернитесь! Только не туда!
