К тому моменту, когда мы наконец добрались до дома, я уже ощущала у себя между бедер горячий пульс. Состояние Адриана, судя по всему, было ничуть не лучше моего. Ворвавшись в дом, мы бросились вверх по лестнице и достигли нашей спальни в рекордно короткое время.
— Может быть, мне позвать Жанетту, чтобы она меня раздела? — спросила я, когда мы закрыли за собой дверь.
— Нет, — сказал Адриан. — Подойди к камину, я сам тебя раздену.
Поскольку на платье, в котором я ездила на бал, был целый ряд крохотных жемчужных пуговок, задача эта оказалась не такой простой, как ожидал мой муж. Чертыхаясь сквозь зубы, он неумело терзал жемчужные бусины большими, дрожащими от нетерпения пальцами и наконец в сердцах воскликнул:
— Господи, Кейт, да эти проклятые пуговицы будут похлеще средневекового пояса верности!
Одна из пуговиц отскочила и покатилась по ковру. Я тихонько засмеялась.
— Ну вот, кажется, это последняя.
Развернув меня лицом к себе, Адриан оголил мои плечи и стащил платье до талии.
— Дальше я сама, — сказала я.
— Ночную рубашку можешь не надевать, — сказал Адриан и, сверкая глазами, снял галстук и принялся расстегивать рубашку.
Когда я наконец разделась, меня уже била дрожь. Одежда кучей лежала на ковре, но дрожала я не от холода — в комнате горел камин, и я отчетливо чувствовала кожей распространяющиеся от него волны тепла. Сбросив с себя все, Адриан шагнул ко мне и, приподняв, прижал к себе. Он стал целовать меня, широко раскрывая своими губами мои, и тело его, прижимающееся к моему, казалось обжигающе горячим. Потом он отнес меня на кровать и, улегшись рядом, принялся ласкать именно там, где это доставляло наивысшее наслаждение.
— Я хочу тебя, — хрипло произнес он.
— Бери меня, — ответила я и широко раздвинула ноги, готовясь принять его.
Адриан вошел в меня, и я крепко обняла его руками за шею, а ногами — за талию. Чувствуя каждое его движение внутри меня, я полностью отдалась своим ощущениям. Одна за другой на меня накатывали волны наслаждения, которое в какой-то момент стало настолько острым, что показалось, будто я сейчас умру. Наконец Адриан сделал последний мощный толчок, которым, казалось, достал до самого сердца, и тело мое свело сладкой судорогой, сквозь туман которой я чувствовала, как в меня извергается его семя.
Мы еще долго лежали, тесно прижавшись друг к другу в ожидании, когда дыхание успокоится, а сердца начнут биться в обычном ритме. Наконец из моей груди вырвался глубокий вздох.
Все еще не разжимая своих объятий, Адриан перекатился на бок, чтобы избавить меня от веса своего большого тела. Полежав еще некоторое время молча, он спросил:
— Тебе было хорошо?
По его голосу я почувствовала, что он улыбается. Веки мои словно налились свинцом, я закрыла глаза.
— Угу, — невнятно пробормотала я.
— Ты устала?
— Угу.
Адриан снова стал двигаться внутри меня, но на этот раз медленно и осторожно. Я почувствовала, как он растет в моем теле. Голова Адриана лежала на подушке всего в нескольких дюймах от моей. Приоткрыв веки, я заглянула в его глаза. Он сделал еще один толчок, и я почувствовала, как рот мой помимо воли открывается, а из груди вырывается вздох.
— Адриан, — прошептала я.
Глаза мужа казались совсем темными.
— Что ты чувствуешь, Кейт? — спросил он. — Расскажи мне, что ты чувствуешь.
Еще один толчок — и по моему телу снова покатилась волна наслаждения. Глаза Адриана сузились. Прядь волос упала ему на глаза, и я осторожно сдула ее в сторону. Новый толчок — и опять мое тело содрогнулось в экстазе.
— Ну, скажи же, — снова попросил он. — Скажи, как тебе хорошо.
— Мне очень хорошо, — задыхаясь, пробормотала я. — Очень хорошо.
— О Боже, — застонал Адриан. — Мне кажется, я мог бы заниматься этим всю ночь, Кейт.
— Еще один раз и все, — сказала я. — Думаю, мне больше не выдержать.
Он разбудил меня рано, чтобы узнать, не хочу ли я покататься верхом в парке, но как только я села на кровати, комната поплыла у меня перед глазами, и пришлось снова лечь.
— В последнее время по утрам мне частенько бывает нехорошо, Адриан, — призналась я. — Может, покатаемся попозже?
— Большую часть дня я буду занят.
— Вот как.
Откинувшись на подушку, я посмотрела на мужа. На его щеках и подбородке проступила золотистая щетина, волосы растрепались. Мне очень хотелось отправиться на прогулку вместе с ним, и я снова попыталась сесть, но попытка эта не привела ни к чему хорошему: снова помутилось в глазах, и вдобавок сильно затошнило.
— Что с тобой, Кейт? — обеспокоенно спросил Адриан.
Закрыв глаза, я подумала и решила поделиться с ним тем, о чем подозревала уже давно.
— Кажется, я беременна.
Ответа не последовало. Приоткрыв глаза, я уставилась на мужа.
— Что-то у тебя не особенно радостный тон, — сказал он наконец ровным голосом, но при этом сам заметно помрачнел.
Беременность, если, конечно, я была права в своих подозрениях, меня и в самом деле не радовала. Я не могла допустить, чтобы связанное с этим состоянием недомогание лишило меня возможности вести привычный образ жизни. Прежде чем самой стать матерью, я должна была выполнить свой дочерний долг перед отцом. Тем не менее я не стала говорить всего этого Адриану.
— Довольно сложно радоваться, когда плохо себя чувствуешь, — проговорила я, снова закрыв глаза, и шмыгнула носом. — И потом, мне так хотелось покататься вместе с тобой верхом сегодня утром.
— Мы найдем для верховой езды другое время, милая, — мягко сказал муж, и я почувствовала, как его ладонь легла на мой лоб. — Обещаю тебе.
— А ты рад? — спросила я, посмотрев на Адриана.
— Да, я очень рад тому, что у нас будет ребенок, — ответил он. — Но меня совсем не радует твое плохое самочувствие.
Я с трудом выдавила из себя улыбку.
— Ничего, это пройдет. Хуже всего бывает именно по утрам.
— Ты была у врача?
Я отрицательно покачала головой.
— Я разузнаю, кто в этих делах хороший специалист, и позову врача домой, — сказал Адриан.
Разумеется, новость вызвала у него озабоченность. Это было понятно: в случае рождения мальчика ребенок стал бы наследником Адриана.
— Хорошо, — сказала я и подумала, что, по всей видимости, мне в самом деле необходимо проконсультироваться у врача.
— А теперь ложись и поспи еще, — сказал Адриан.
Я посмотрела в сторону окна, чтобы попытаться определить, который час, и взгляд мой упал на разбросанные по полу вещи.
— Адриан! Наша одежда!
— А что с нашей одеждой? — не понял муж.
— Но мы же не можем оставить ее здесь в таком виде. Подумай, как это будет выглядеть!
