— Что все это значит? Прекратите немедленно!
Александр посмотрел на уставшую, печальную жену и отпустил парня, оттолкнув от себя.
— Привет, мама. — Давид отошел к ней.
— Твой ненаглядный Давид, развратил нашу дочь! — Закричал Алекс. — Из-за него мы потеряли ее снова.
— Саша, пожалуйста, — Виктория подняла руку, она старалась придать голосу спокойный тон, чтобы хоть как-то разредить обстановку. — Давайте все успокоимся.
— Этот похотливый самец, изнасиловал мою девочку, — Сафин угрожающи, надвинулся на парня, но Вика загородила его, встав между ними.
— Я не насиловал её! — Защищался Давид.
— Саша, то, что она жива, для нас это счастье.
— Она сбежала из машины, из-за него! Она боится, что этот мерзавец начнет ее преследовать.
— Алина сбежала? — Давид был так сильно взволнован, что голос его дрожал.
— Да! — Кричал Сафин, — все, что связано с тобой — это только несчастья. Ты принес в наш дом только раздор.
— Прекрати кричать, Алекс! — Взмолилась Вика.
— Я избавлюсь от этого мерзкого мальчишки, я засажу его за решетку.
— Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, — Вика тоже повысила голос, — если ты сейчас же не прекратишь, я уеду!
Наступила тишина. Вика повернулась в сторону Давида.
— Что с твоим лицом? — Она принялась рассматривать ушибы и синяки.
— Я подрался, — Давид отстранился от ее протянутой руки.
— С кем?
— С Димой.
— Господи! — Не выдержала Вика. — Когда вы все это прекратите? Вы хоть понимаете насколько смешно на вас смотреть? Наш дом превратился в хаос, у вас словно разум помутнел, что с вами твориться? Как можно жить и постоянно враждовать, ненавидеть, лицемерить? Вы же взрослые люди, вы должны понять одно, что если вы не научитесь прощать друг друга, вы просто погибнете от своей злости и ненависти. Я устала от вас обоих!
Наступила тишина. Виктория смотрела на Давида и перевела взгляд на мужа. Они словно маленькие дети уставились в пол, ожидая наказания.
— Подумайте, как можно прекратить всю эту войну и научиться жить без мысли о том, как уничтожить друг друга. Неужели я прошу так много?
— Я знаю, — Александр Сафин медленно поднял голову. — Я думаю, что этот момент настал. Нам нужно было с самого начала принять это решение.
— О чем ты Алекс? — Сердце бешено заколотилось, словно в предчувствии беды.
— Сейчас уже нет смысла скрывать от Давида правду.
— Нет, Алекс! — Закричала Вика.
— Нам нужно было сказать Давиду все сразу.
— О чем вы? Какую правду? — Встревожился парень.
— Давид, не слушай Алекса, человек по своей глупости может много наделать ошибок. — Виктория повернула его в свою сторону.
— Нет, я хочу все знать! — Заупрямился Давид, он смотрел на Александра.
— Я должен положить конец этому вранью! — Александр тоже смотрел в глаза парня, стараясь словами, причинит ему боль.
— Ты, хорошо подумал, Алекс? — Виктория разъяренно уставилась на мужа, светлый каскад волос, разметался по плечам.
— Давид — ты не сын Виктории!
— Что? — Давид резко повернулся к ошеломленному лицу матери. Она стояла с исказившемся от горести лицом, слезы потоком были готовы вырваться из ее несчастных глаз. Она посмотрела, умоляюще на Давида и заломила руки. Ей хотелось кинуться на Сафина с кулаками, но она просто медленно опустилась в кресло, ноги не хотели ее слушаться.
— Это правда, мама? — Тихо спросил Давид. Но вместо ответа, он услышал ее рыдания. Вика закрыла лицо ладонями, а плечи содрогались от плача.
— Это правда! — Торжествовал Сафин, — ты безродный найденыш! Она усыновила тебя из жалости. Когда твой отец, такой же негодяй и развратник, как ты, погиб, то Вика случайно обнаружила тебя на яхте. Она не знала о том, что у твоего отца вообще были дети, потому что они не виделись пять лет.
Сафин смотрел на пораженное лицо юноши, но не чувствовал к нему ни капли жалости.
— Если бы она случайно, в тот злополучный день не оказалось на яхте, то тебя ждала участь обычного беспризорника или детдомовского оболтуса. Я всегда был против твоего существования в моем доме!
Давид повернулся к Виктории. Он подошел к ней и медленно опустился на колени. С особой заботой, он убрал от нее заплаканного лица руки и сжал их в своих ладонях. Как же сильно, он любил эти чистоту и голубизну ее неотразимо красивых глаз. Она смотрела на него с сожалением, но все с той же любовью.
— Прости меня, Давид! — Прошептали ее губы. Он закрыл глаза и прижал ее ладони к своему лицу. Его рот расплылся в улыбки. Он поцеловал сперва одну руку и другую.
— Ты, для меня навсегда одна и единственная мама, — Он посмотрел на нее, очень серьезно. Она обняла его, прижавшись щекой к его легкой щетине. Как же сильно он вырос, взрослый и до безумия красивый! С ее губ не сходила улыбка.
— Так значит мы с Алиной не брат и сестра? — Спросил Давид поднявшись с колен, но все еще продолжал держать руки Вики в своих ладонях.
— Нет, — грубо произнес Алекс, — Но, это не дает тебе никаких прав!
— Спасибо, мама, — Давид смотрел на Вику, — ты сделала меня самым счастливым на земле! Я люблю тебя!
— А я тебя! — Вика поднялась и обняла его. Она поцеловала его в лоб. Он поцеловал ее в щеку и отстранился. Он направился к двери.
— Мы не договорили, — крикнул Алекс, — куда ты направился?
— Я найду Алину! — Давид не поворачивался к ним.
— Не приближайся к моей дочери! Не смей до нее дотрагиваться! Я, клянусь небом, что убью тебя!
Но Давид уже вышел из комнаты, не желая ни на минуту задерживаться в этом доме. Теперь, он почувствовал свою свободу, и сравнить ее можно было только с оргазмом. Он упивался этим чувством, наслаждаясь каждым вздохом воздуха.
Александр посмотрел на жену и не узнал ее отрешенного поникшего лица. Она стояла у окна и смотрела на море. Он пожал плечами, но подошел.
— Скрывать правду не имела смысла. — Спокойно произнес он. Она молчала.
— Ты понимаешь, то, что произошло между нашей дочерью и этим мальчишкой, все так омерзительно. Я должен был ему сказать, что они не брат и сестра!
— Ты выбрал не лучший способ, — Вика повернулась к нему.
— Другого я не знаю.
— Тогда, ты причинил боль не Давиду, а мне. Мои чувства, ты смешал с грязью. — Она говорила так спокойно, что Александр ощутил, как по спине пробежал холодок.
— Ты все придумываешь, — Сафин решил обороняться, но Вика посмотрела на него и прошла мимо. Она направилась из комнаты.
— Мне тебя жаль, — произнесла она и вышла. — Ты, так ничего и не понял, а самое главное, Сафин, что кроме себя, ты не научился любить никого. Это печально. Я не хочу с тобой жить! Я устала.
