Все в тебе, все с тобой, душа, скорбящая по отчему дому, наполненная бестолковой суетой каирских базаров, прикоснувшаяся к святыням Мекки и Иерусалима, живущая воспоминаниями о суровой красоте Багдада и прохладных садах Дамаска, о великолепии Константинополя и ночных стоянках в бескрайней кыпчакской степи. Все в тебе, все с тобой, но необъятна ли ты, или, может быть, и тебе всевышний поставил предел, и сердце уже кровоточит на грани разрыва, здесь, на крохотном острове, окруженном водой, которой нет ни конца ни края!
Сгущаются сумерки, Запад темня,Но утром Восток оседлает коня.А я для Востока — что солнца восход,И Запад меня, словно вечера, ждет.Я — всадник ночной — возвещаю рассвет,Скачу я по небу дорогой комет.
Кажется, так сказал великий аль-Бухтури. Все в тебе а все с тобой, душа. Долгие годы ушли на познание мира, а кому из умерших или живых удалось вместить в себя столько, сколько сумел ты вобрать в своей ненасытной любви к пространству?! Кто из великих может похвастать, что видел больше, чем ты? Но можно ли, чтобы накопленное по крупицам ушло вместе с тобой, пропало, превратилось в тлен, когда отойдешь ты в мир иной, повинуясь всеобъемлющей воле аллаха?
Не в этом ли бессмыслица и тщета всего сущего?
Море светилось до самого горизонта, где-то за спиной тихая лагуна пахуче зацветала планктоном. Ровно дышали на циновках маленькие смуглые женщины, посапывали во сне грудные младенцы.
А Ибн Баттута уже находился далеко отсюда. Наверное, он никогда и не был рядом с ними.
Ибн Баттута покинул Мальдивы в середине месяца раби сани года семьсот сорок пятого мусульманского счисления, что соответствует тысяча триста сорок шестому году по христианскому календарю. На рассвете девятого дня плавания на горизонте возник Цейлон.
«Мы увидели гору Серендиб, уходящую в небо, как столб дыма», — писал Ибн Баттута, и ему не откажешь в поэтическом воображении. В XIV веке Цейлон, или, как его называли арабы, Серендиб, отнюдь не был terra incognita ни для европейцев, ни для жителей мусульманского Востока. Грек Сопатер, посетивший Цейлон в VI веке, сообщил о нем следующие интересные сведения:
«Это большой остров в Индийском океане, расположенный в Индийском море; индийцы называют его Сиеледиба, греки же — Тапробане. На острове правят два царя, враждебные друг другу. Его часто посещают большие группы торговцев из далеких стран. К этому острову прибывает множество кораблей из всех частей Индии, Персии и Эфиопии, потому что он стоит как бы посередине между всеми странами; и от него тоже отправляются корабли туда и сюда во всех направлениях.
Из внутренних областей, то есть из Цинисты и других торговых городов, привозят шелковые ткани, дерево, алоэ, гвоздику и сандаловое дерево, и все это отправляется в другие страны.
И так этот остров, находящийся посреди индийских стран, получает товары со всех рынков и посылает ил повсюду, будучи сам очень большим рынком».
Из рассказа Сопатера следует, что Цейлон, который в силу его географического расположения практически не мог миновать ни один корабль, направлявшийся как с Запада на Восток, так и с Востока на Запад, был известен во всем мире как крупнейший центр транзитной торговли.
Какими же товарами славился сам Цейлон?
Странно, но цейлонские, южноиндийские и китайские хроники сообщают об этом крайне мало. Правда, в последних содержатся упоминания о вывозившихся с Цейлона высококачественных хлопковых тканях, которые китайские хронисты даже сравнивают с сотканным воздухом, кое-где называются тончайшие полупрозрачные ткани, пользовавшиеся особым спросом у куртизанок Рима и Персии.
В некоторых китайских летописях упоминаются и такие предметы традиционного цейлонского вывоза, как резные украшения из слоновой кости, драгоценные камни, изделия из золота, жемчужные ожерелья, сандаловое дерево и тонкий белый хлопок.
В средние века в Западной Европе уже научились прихотливой изысканности в еде и для приобретения восточных специй и пряностей не жалели никаких денег. Пальма первенства в цейлонском экспорте прочно закрепилась за корицей.
«Все побережье Цейлона, — писал Ибн Баттута, — покрыто стволами коричного дерева, которые приносят горные реки. Великое множество стволов громоздится у берега. Жители Маабара и Малабара берут их на дрова и ничего за это не платят, только преподносят султану ткани для одежды в качестве ответного подарка…»
На Цейлоне Ибн Баттута видел много чудес. Одно из них — обилие драгоценных камней необыкновенной величины.
«На лбу белого слона, — удивлялся магрибинец, — я видел семь рубинов, каждый из которых был больше куриного яйца, а у султана Аири Сакарвати — ложку из драгоценного камня величиной с ладонь, в которой находилось масло алоэ. Я был очень удивлен, но он сказал мне: „Есть у нас вещи и большей величины“.»
Но главное из чудес Цейлона — Адамов пик, гора, священная у буддистов, индуистов, христиан и мусульман. Полутораметровую впадину у самой вершины буддисты считают следом ноги Будды, индуисты верят, что Этот след принадлежит Шиве, христиане приписывают его святому Фоме, а мусульмане утверждают, что священная впадина не что иное, как след Адама, который останавливался в этих местах после своего изгнания из рая. Взору паломников, поднявшихся к вершине на заре, открывается удивительное зрелище: огромная треугольная тень горы, повисшая над землей в предутренней дымке.
Восхождением на Адамов пик Ибн Баттута увенчал список мусульманских святынь, к которым он совершил паломничество во время своих странствий.
* * *
«Море Серендибских заливов — это одно из самых коварных, недоступных и бурных морей — одно из тех морей, в котором редко кому удается спастись. Оно простирается на триста фарсахов. В этом море множество крокодилов, а по берегам его живут тигры. По этому морю плавают морские разбойники, которые, овладев судном, пожирают находящихся на нем. Это злейшие из людей, и нигде на свете нет пиратов, подобных им. Путешественники, проплывая по этому морю, подвергаются тройной опасности; их съедят, если судно попадет к пиратам, если корабль потонет, не пройдет и часа, как их пожрут крокодилы, а если судно разобьется около берега и людям удастся выбраться на сушу, — все равно их в одно мгновение разорвут тигры».
Так написано в «Книге о чудесах Индии» Бузурга ибн Шахрияра, моряка и писателя, жившего во второй половине X века в одном из приморских городов Южной Месопотамии или Западного Ирана. Примечательно, что в непосредственной близости от Цейлона Ибн Баттуте довелось пережить многое из того, о чем предостерегал в своем сочинении полулегендарный капитан. Казалось, судьба испытывает его на излом, ввергая в такие передряги, в которых малодушному нечего рассчитывать на спасение. Но Ибн Баттута давно уже умеет не закрывать глаза перед лицом опасности. «Мужчина тот, кто сомкнет уста и засучит рукава», — говорят на Востоке. Что бы ни случилось, наш магрибинец ведет себя именно так, проявляя не только несгибаемость воли и стойкость духа, но и удивительное благородство души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
