капле воды можешь рассказать о море. Что от тебя ничего невозможно утаить. Но если ты пришел…
Петроний не дослушал.
– Когда это случилось?
Сирпик прикрыл глаза. Его щека яростно дрогнула, но, когда внук вольноотпущенника заговорил, его голос был сух, словно он зачитывал отчет о хозяйственных расходах.
– Ее нашли вчера, после заката. Она не вышла к обеду. Я беспокоился и отправил слуг. Она была в беседке. Покончила с собой. Перерезала горло. Она не оставила письма и никому ничего не сказала.
– Я соболезную, – коротко произнес Петроний и поинтересовался. – Я не вижу здесь твоего сына. С ним все в порядке?
– Что с ним может быть в порядке? – Сирпик-старший на миг сорвался, но тут, же взял себя в руки. – Он у себя. Спит. Врач дал ему успокоительное.
– Твоя жена вчера принимала посетителей?
Сирпик резко дернул головой, что, видимо, означало отрицательный ответ.
– Я об этом ничего не знаю. Я не знаю зачем ты это спрашиваешь. Наверное, так надо. Но, клянусь подземными богами, я отвечу на любые вопросы, сделаю все, что ты скажешь, если, ты объяснишь, почему моя жена покончила с собой. Клянусь Орком, я не вижу ни одной причины, по которой она могла бы это сделать.
Петроний не успел ответить. Из толпы рабов вперед выступила служанка, с хрупким телосложением двенадцатилетней девочки и лицом взрослой женщины и негромко сказала:
– Господин…
– Что? – рявкнул хозяин и другим, предназначенным для гостей тоном, пояснил. – Это Антиклея, служанка Эгнации.
– Хозяин я не знаю, могу ли я говорить… Но господин спрашивал… У хозяйки был посетитель вчера, – рабыня говорила сбивчиво и торопливо, словно боялась, что хозяин может в любой момент ее оборвать.
Возможно, опасения Антиклеи не были вполне беспочвенны: пухлое лицо Сирпика медленно багровело. Но, Петроний упредил вспышку его гнева.
– Кто это был?
Антиклея назвала имя и тут же поспешно добавила:
– Он бывал у хозяйки. Она ценила его мнение и спрашивала совета. Но в этот раз он пробыл совсем недолго. Я не знаю, важно ли это…
– Нет. Это не имеет значения, – отмахнулся Петроний и обратился к Сирпику. – Я хотел бы, чтобы мой управляющий осмотрел беседку. С твоего разрешения, конечно.
– Хорошо, – прорычал хозяин. – А ты? Ты не хочешь мне ничего сказать?
– Не думаю. По крайней мере, не сейчас.
*****
Дверь распахнулась, и Квинт Лоллий Лонгин вошел в комнату. Лоллий-младший, который слушал утренний доклад Эбура лежа в постели, поспешно вскочил.
– Ты слышал уже, что случилось?
– Да, дядюшка. Эбур только что сказал мне, – Лоллий-младший кивнул на застывшего мраморным изваянием в углу спальни управляющего. – Ужасное несчастье…
– Я знаю, как ты относишься к соседу, – сказал дядя. – Но, тем не менее, я хотел бы, чтобы твое выражение соболезнований было чуть более сердечным, чем того требуют формальные правила вежливости. Эгнация была не только женой Сирпика, которого ты терпеть не можешь, но и моим другом. И прекрасной женщиной.
– Конечно дядюшка, все будет, как ты скажешь, – покорно согласился Лоллий-младший.
*****
Иосиф обнаружил хозяина в атрии дома Лоллия. Патрон сидел на бортике бассейна, бездумно болтая рукой в воде.
– Ты был прав господин, – произнес вольноотпущенник в ответ на вопросительный взгляд всадника. – Удивляюсь, что кроме меня никто этого не понял. Это очевидно и бросается в глаза.
– Верю, – уронил Петроний. – Слишком мало времени, чтобы все подготовить должным образом. Пришлось импровизировать.
Ничего больше он сказать не успел. Из правого крыла появился Эбур с подносом, на котором стоял небольшой серебряный кувшин и чаша. Увидев коллегу, управляющий Лоллия сдержанно кивнул, и извинился за то, что не захватил вторую.
– Неважно, мы все равно торопимся, – устало сказал Петроний. – Передай хозяину, что я готов завершить дело.
– Вот как?
– Последнее убийство было лишним и бессмысленным, – задумчиво произнес всадник. – Я уже знал ответ.
– Ты порадуешь господина, когда сообщишь ему об этом, – отозвался Эбур.
Петроний покачал головой.
– Нет, нет, я не хочу спешить. И в любом случае, все должно быть законно, – всадник протянул Эбуру табличку. – Это мое письмо префекту. Я извещаю его о том, что готов завершить расследование и что мне нужно уточнить некоторые детали преступления. Поэтому я прошу Тавра собрать у себя несколько человек, связанных с этим делом. Даже если кто-то не захочет присутствовать, приглашение префекта будет трудно отклонить. Передай хозяину и Квинту Лоллию, что их я тоже хотел бы там видеть. И что я не хотел бы прибегать для этого к помощи префекта.
Эбур взял табличку и, бегло пробежавшись по ней глазами, недоуменно поднял голову.
– Конечно, было бы очень полезно, если бы ты также присутствовал при разговоре, – сказал всадник. – Просто я подумал, что нет нужды вписывать твое имя, коль скоро я могу пригласить тебя сам и у тебя, в отличие от других, нет никаких причин уклоняться от моего приглашения.
– Это так, господин, – согласился Эбур, и, не выпуская кувшин из рук, вышел из атрия.
– Он унес с собой наше вино, – заметил Иосиф, когда дверь за его коллегой закрылась.
– Ему можно это простить. Слишком много потрясений он пережил, слишком много близких людей потерял, – со вздохом сказал Петроний и фальшиво бодрым голосом добавил. – Нам нужно подумать, как сбежать от Лоллия. Я не хочу с ним объясняться.
*****
– Эбур, ну, где ты ходишь? – Лоллий-младший бросился к вышедшему из дома галлу. Последние полчаса молодой человек метался по внутреннему двору, под неодобрительным взглядом дядюшки, который делал вид, что занят сочинением письма к своему управляющему. – Ты не видел Петрония? Куда он делся?
– Боюсь, он покинул нас, господин.
– Вот как. – Лоллий был поражен, хотя за столько лет он мог бы, кажется, и привыкнуть к выходкам всадника. – Отлично. Хороший друг, клянусь хвостом Немейского льва. Сбежал, не сказав ни слова. Как говорится «Ни от кого никогда верности прочной не жди87» Теперь мы должны сидеть здесь и гадать, соизволит ли он объявиться! Он, конечно, не сообщил, когда мы будем иметь счастье лицезреть его персону?
– Напротив, господин, – почтительно поправил хозяина Эбур. – Твой друг просил передать, что надеется увидеть тебя и достопочтенного Квинта Лоллия сегодня вечером. Он дал понять, что был бы чрезвычайно благодарен, если бы вы нашли возможность навестить дом префекта.
– Что? Эбур, я уже был у префекта! Я довольно наслушался упреков. Я знаю, все, что Тавр может мне сказать. Я раскаиваюсь и сожалею. Мне нечего там делать, Эбур. Если я или дядя нужны Петронию, пусть ищет нас здесь. Мы никуда не
