Мое лицо исказил ужас, и я пару раз медленно сглотнула, прогоняя тревожное чувство.
– Но, мисс, – поспешила успокоить меня пикси. – Это всего лишь слухи, вам не о чем переживать. Тем более для полной активации посоха нужна кровь всех четырех правителей, никто из ныне живущих королей и королев не пойдет на это по доброй воле.
Теперь стало понятно, зачем Александру понадобился Эллин. Древний король не просто желал всевластия в стране волшебного народа, он жаждал большего – подчинения всех миров. Страна фейри была пограничным пространством между Левией, лимбо и миром людей. В человеческом мире эти измерения имели немного иное название – рай и ад.
Завладей Александр двумя мирами из четырех, он в скором будущем переключится и на людей, ведь с армией левиафанов смертным нечего будет ему противопоставить. Меня замутило, и я до боли закусила подушечку большого пальца.
Пусть это случится не сразу, но допусти Александра к титулу Верховного Короля, и через года люди погрузятся в хаос.
– Как прошла ваша ночь с королем? – словно гром среди ясного неба, прозвучал писклявый голосок Ирмы.
Она принесла мне чай. Сколько пикси простояла с серебряным подносом в руках и протянутой ко мне чашечкой горячего напитка, пока я размышляла, можно только гадать.
Сообразив, что караульные рассказали Ирме не только про ситуацию на границе, я смущенно покраснела.
«Вот же трепло эти охранники!»
– У нас с Его Величеством ничего не было. Он, хм… Мы просто спали вместе. Я осталась, чтобы присмотреть за ним после ранения. А как прошла твоя ночь с лордом после бала? – Я старательно уводила щепетильный разговор подальше от темы наших непонятных отношений с Эллином. Конечно, пикси сразу же раскусила мою уловку, но виду не подала. В замке и без меня прислуги хватало, чтобы нянчиться с королем.
– Благодаря вам, – Ирма низко склонила голову в знак признательности, – все прошло просто замечательно. – Пикси поставила поднос на чайный столик и принялась до блеска натирать ледяные вазы у окна.
Улыбка, наполненная искренней радостью за горничную, растянула мои губы.
– Вот видишь, плевать он хотел на твое положение при Дворе. Для настоящих чувств не существует преград. – Я закинула ногу на ногу, немного расслабившись.
Ирма поникла, угрюмо опустив голову:
– Виктор не знает, что я – королевская горничная. Я побоялась ему сказать, а он и не спрашивал. – Привстав, пикси медленно побрела к моей кровати и печально опустилась на прикроватную софу.
– Но это неправильно! – Я тоже встала и уселась рядом с Ирмой, ободряюще обняв ее за худенькие плечи.
Ирма подняла на меня свои бездонно-черные глаза, в которых будто отражалась тьма вселенной.
– Виктор – высший лорд гвардии Неблагого Двора. Зачем ему горничная? – В писклявом голосе Ирмы засквозила боль. Ее руки устало опустились на колени, смяв серую ткань простенького платья.
– Но ведь он сам выбрал тебя на празднике Зимней Луны! Ты даже подумать не могла, что высокопочтенный лорд посмотрит на низшую пикси. Но он посмотрел и влюбился. Может, стоит дать ему возможность самому принять решение? – Чернильные глаза горничной наполнились блестящими слезами, потянувшись к ней, я по-дружески погладила ее по основанию крыльев. Мои пальцы словно коснулись тонкого бархата. – Ирма, я уверена, что Виктора не заботит твое положение. Он ведь член гвардии короля, будь ему не все равно, давно бы уже разнюхал про тебя всю нужную информацию.
Вытерев хрупкой ладошкой катившиеся по щекам слезинки, Ирма порывисто обняла меня, уткнувшись острым подбородком мне в плечо.
– Спасибо, мисс. – Я недовольно цокнула, и она сию минуту поправилась: – Спасибо, Агнес. Я сегодня же поговорю с Виктором.
Мой чай остывал. Убедившись, что Ирма в порядке, я расправила плечи и придвинулась к небольшому столику, вкусив теплого напитка.
– Его Величество Эллин Нортгемптон – великий, честный и мудрый правитель, горячо любимый своими подданными. – От неожиданных слов пикси меня передернуло, и чай струйками потек из носа. Тихо выругавшись, я незаметно утерла их салфеткой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Умеет же пикси застать врасплох!»
– Когда вы танцевали на балу, он так на вас смотрел… – Ирма тяжело выдохнула, – я знаю этот взгляд, полный настоящих, светлых чувств. Чувств, за которые можно продать демонам душу или вырвать из груди сердце. – Фарфоровая чашечка со звоном выпрыгнула из моих вдруг вспотевших ладоней и разлетелась на мелкие осколки. Недопитый чай залил мои туфли и белоснежный пол.
Ирма не двинулась с места, слезы вновь застилали ее глаза:
– Мой отец до последнего смотрел так на маму, до последнего не отпускал ее руки, даже когда им обоим пришлось принять смерть.
Меня заколотило. Нагнувшись, я дрожащими руками принялась собирать фарфоровые осколки. Спохватившись Ирма ринулась ко мне и упала на колени.
– Агнес… – Она взмахнула рукой, и осколки, усыпавшие мрамор, исчезли, как и светло-коричневое пятно, растекающееся по полу. – У короля давно истерзана душа, умоляю, не лишите его сердца.
![]()
Глава 20
Осмотрись
![]()
Мольба Ирмы еще долго отзывалась эхом в барабанных перепонках, а в груди зияла непонятная пустота.
«Могла ли горничная ошибаться, приняв обычную похоть за отголоски чувств?»
Привалившись поясницей к письменному столу брата, я отчужденно наблюдала за его возней в шкафу. Не поверив мне на слово, он решил сам удостовериться в отсутствии «нормальной одежды».
– Ну почему в этом чертовом Дворе нет ни одной годной футболки? – возмутился Артур, с отвращением рассматривая переливающийся серебром сюртук с перьями на рукавах.
– Ну-у, ты можешь его ощипать, – усмехнувшись, предложила я, пнув носом туфли разбросанную на полу кучу одежды.
Артур закатил глаза.
– Или удивить Бриэль, явившись на праздник в одних трусах. Хотя здесь даже белье золотом расшито.
– Серьезно? – Артур прекратил разглядывать сюртук и недоверчиво повернулся ко мне.
Хихикнув, я кивнула головой, уронив на лицо несколько распущенных прядей:
– Ага. Так что, если ты больше не намерен работать в нашем мире, нам достаточно стащить отсюда пару панталон и сдать их в ломбард.
Отбросив от себя подальше «петушиный» наряд, Артур скрестил руки на груди и ехидно скривил губы.
– Ты хотя бы представляешь себе мину оценщика, когда я попрошу его взвесить трусы?
Наш откровенный хохот сотряс покои Артура, заполонив собой каждый уголок ледяного пространства. Смех брата словно отогревал меня, оседая теплыми волнами в сердце. Как давно я не слышала этот басистый, до боли родной и любимый смех. Казалось, будто с похищения брата прошло не пять дней, а целая жизнь. Одинокая и безрадостная жизнь.
В конечном итоге Артур выбрал для себя просторную серую рубашку с блестящими манжетами. Отклеившись от стола, я двинулась к нему. Брат нервно сопел, пытаясь застегнуть остроконечные пуговицы.
– Давай помогу, – улыбнувшись, предложила я, стараясь не глазеть на его раскрашенную синяками грудь.
Артур тихо фыркнул, но не из-за моих неуклюжих попыток совладать с пуговицами – его беспокоило что-то еще.
– Агнес, могла ли ты себе представить, что мы добровольно пойдем развлекаться с фейри?
Мои пальцы добрались до пуговиц на манжетах, когда я подавилась смешком и, подхватив веселое настроение брата, добавила:
– А что, колтуны из шерсти Ириса будет вычесывать крылатая пикси?
Грудь Артура затряслась от новой волны хохота, он наклонился и поцеловал меня в макушку.
– Главное, чтобы все это не обернулась для нас катастрофой… – уже не так радостно, на выдохе добавил он. И его слова едким облаком разогнали все внезапно вспыхнувшее веселье.
