в камышах рядом со мной, у кромки воды.
На мои слова готтентот не ответил, и я, задумавшись, отвлекся, наблюдая за жизнью насекомых. В этом крохотном мирке произошла сцена, весьма напоминающая трагедию на театральных подмостках. Крупный лесной паук натянул между двумя камышинками ловчую сеть размером с раскрытый дамский зонтик. Нижняя часть паутины почти касалась воды. В центре сидел сам охотник в ожидании добычи, словно крокодилы, караулящие жертву у берегов, словно гигантская обезьяна, караулившая Калуби, словно смерть, караулящая жизнь, словно Мотомбо, караулящий неизвестно кого в своей пещере.
Мне показалось, что черный паук с белым пятном на голове очень напоминает Мотомбо… И вот передо мной разыгралась настоящая драма. Большая белая бабочка из семейства бражников, порхавшая с камышинки на камышинку, запуталась в паутине, дюймах в трех от воды. Паук тотчас бросился на нее и обхватил несчастную жертву длинными лапами, чтобы та не билась. Потом он сполз ниже и начал оплетать пленницу паутиной. Вдруг из воды показалась голова крупной рыбы. Рыба преспокойно проглотила паука и исчезла в глубине, утащив за собой часть паутины, и тем самым освободила бабочку. Та упала на щепку и уплыла на ней.
— Баас видел это? — спросил Ханс, указывая на разорванную паутину. — Пока баас размышлял, я молился покойному отцу бааса, и тот указал нам путь, послав знамение из огненного места.
Даже в тот нелегкий момент я в душе рассмеялся, представив, как мой покойный отец отреагировал бы на слова своего крестника. Религиозные взгляды Ханса прелюбопытны, жаль, я так их и не проанализировал, а тогда, на берегу озера, задал лишь один вопрос:
— Какое знамение?
— Вот это самое, баас. Паутина — это пещера Мотомбо. Большой паук — сам Мотомбо. Белая бабочка — это мы, баас, запутавшиеся в паутине.
— Прекрасно, Ханс! — похвалил я. — А рыба, которая проглотила паука и помогла бабочке уплыть на щепке?
— Рыба — это вы, баас. Под покровом тьмы вы тихонько выберетесь из воды и застрелите Мотомбо из маленького ружья, после чего мы сядем в лодку и уплывем, как та бабочка на щепке. Гроза собирается. Кто ненастной ночью заметит, как баас переплывает заводь?
— Крокодилы, — ответил я.
— Баас, я не видел, чтобы крокодилы съели рыбу! Сейчас та рыба ушла глубоко, и она очень рада: в брюхе у нее жирный паук. А крокодилы в грозу ложатся спать — боятся, как бы молния не убила их за грехи.
Ханс напомнил мне о том, что я уже слышал, да и сам нередко замечал: в непогоду эти гигантские рептилии прячутся, вероятно, потому, что прячется их добыча. Как бы то ни было, решение я принял быстро.
Едва стемнеет, я переплыву озеро, держа Интомби над головой, и попытаюсь украсть лодку. Надеюсь, старый колдун спит, а если бодрствует, ему придется уснуть навеки. Я понимал, что затея отчаянная, но не видел иных вариантов. Без лодки мы были обречены на голодную смерть в лесу. Возвращение на Остров Цветка тоже сулило гибель — от рук понго. Ведь рано или поздно Комба с воинами придут искать растерзанные обезьяной тела чужеземцев.
— Я попробую, Ханс, — пообещал я.
— Я так и знал, баас! Я тоже отправился бы с баасом, да плавать не умею. А если начну тонуть, подниму шум, ведь тонущий над собой не властен. Все кончится благополучно, иначе покойный отец бааса не послал бы нам знамение. Бабочка спокойно уплыла на щепке, а потом наверняка расправила крылья и улетела. Жирный паук сейчас в желудке у рыбы. Ох, как она над ним смеется!
Глава 18
УДАРЫ СУДЬБЫ
Мы возвратились к спутникам — те явно пали духом, сидя на земле среди саркофагов. Неудивительно: близилась ночь, издали доносились раскаты грома, эхом отдававшиеся в лесу, первые крупные капли дождя орошали траву. В общем, вопреки заверениям Стивена, что из-за каждой тучи рано или поздно выглянет солнце — мол, нет худа без добра, — будущее казалось удручающим.
— Ну, Аллан, каков ваш план? — спросил меня Брат Джон делано бодрым тоном и выпустил руку жены, что в те дни случалось крайне редко.
— Я отправлюсь за лодкой, на которой мы переплывем заводь, — ответил я.
Все посмотрели на меня с удивлением, и мисс Хоуп, сидевшая рядом со Стивеном, поинтересовалась, как обычно на библейский лад:
— У вас есть крылья, чтобы перелететь через воду, аки голубь, о мистер Аллан?
— Нет, но есть плавники, чтобы переплыть через воду, аки рыба.
Тут же посыпались возражения.
— Вы не должны подвергать себя риску, — заявил Стивен. — Я моложе вас и плаваю не хуже. Я и отправлюсь за лодкой, тем более мне охота помыться.
— Потерпите, о Стивен! — воскликнула мисс Хоуп, и в ее голосе послышалась тревожная нотка. — Ночной дождь смоет всю грязь.
— Да, Стивен, плавать вы умеете, — согласился я, — но, простите меня, с ружьем обращаться толком не можете, а от удачной стрельбы зависит успех нашей затеи. Так что идти должен я, и надеюсь, все кончится хорошо. А если нет, невелика беда, сильно вы не пострадаете. Вас три пары: Джон и его супруга, Стивен и мисс Хоуп, Мавово и Ханс. У меня пары нет, если погибну, выберете нового командира, но пока за экспедицию отвечаю я, вы должны мне повиноваться.
Потом заговорил Мавово:
— Мой отец Макумазан — храбрый человек. Если он останется в живых, он исполнит свой долг. Если же умрет, он исполнит его еще лучше. На земле — или на том свете, среди духов наших отцов — его имя навсегда возвеличится. Да, его имя станет песней!
Когда Брат Джон перевел всем остальным эти слова, показавшиеся мне великолепными, наступило молчание.
