его почерк; только одна из газет высказала предположение, что за преступлением мог стоять Моран. Престоджакомо, опасаясь за свою жизнь, три дня прятался, а потом сдался полиции; его обвинили в соучастии, но Большое жюри его оправдало. Фрэнка Нитти объявили в розыск, чтобы допросить по этому делу.
Айелло похоронили 29 октября на кладбище «Гора Кармель» в гробу за 11 800 долларов, по соседству с Тони Ломбардо[49]. На цветы потратили ещё больше — 15 тысяч долларов. Однако гангстеры предпочли не светиться на похоронах. Не пришли даже братья и многие кузены Айелло. От дома на Лант-авеню отъехал длинный траурный кортеж под полицейским эскортом на мотоциклах, однако машины отставали от него одна за другой, и до кладбищенских ворот добрались только экипаж с вдовой и двенадцатилетним Карлом Айелло да три автомобиля с венками. Позже тело Джо перевезли в семейную усыпальницу в Рочестере.
Два «врага государства» были ликвидированы, причём руками других его врагов. «Может, подождать, пока список ещё сократится?» — думали обыватели. Когда в это дело вмешивается полиция, становится только хуже. Надоело уже читать в газетах все эти громкие угрозы и пламенные заверения вперемежку с сообщениями об убийствах, пытках и перестрелках. Но список только пересмотрели и дополнили; в новом его варианте Капоне получил статус «врага государства номер один»[50].
Пока чикагские газеты со всех сторон обсасывали убийство Айелло, «Вашингтон пост» приготовила для своих читателей настоящую сенсацию: шесть выпусков подряд, с 24 по 29 октября, отводила первую страницу под статьи бутлегера Джорджа Кассиди («человека в зелёной шляпе»), писавшего, что 80 процентов конгрессменов и сенаторов пьют — и на работе, и дома. Им «сухой закон» не писан.
Кассиди, родившийся в Западной Вирджинии, участник Первой мировой, основал Ирландскую ассоциацию ветеранов-фронтовиков. После войны его не взяли на прежнее место работы — Пенсильванскую железную дорогу, и тогда он сделался бутлегером. «Один приятель сказал мне, что в Вашингтоне лучшую цену за спиртное можно выручить на Капитолийском холме и что можно зарабатывать на жизнь, удовлетворяя этот спрос», — писал он в «Вашингтон пост». Его первыми клиентами стали два конгрессмена с Юга, голосовавшие за 18-ю поправку к Конституции и «закон Волстеда». Сначала Кассиди обслуживал членов палаты представителей, но после ареста в 1925 году переключился на сенаторов — они не так болтливы. В феврале 1930-го его снова арестовали; он пообещал больше не заниматься бутлегерством, зато описал в статьях, «как он дошёл до жизни такой»: где брал спиртное, как доставлял его и как конгресс США предоставил ему помещение под офис. Имён своих клиентов Кассиди, однако, не называл; его жена даже сожгла «чёрную тетрадь», в которой он вёл свою бухгалтерию. Через неделю после выхода последней статьи состоялись выборы в конгресс: республиканское большинство, поддерживавшее «сухой закон», превратилось в меньшинство, уступив места демократам, которые призывали этот закон отменить.
Кассиди признали виновным и приговорили к полутора годам тюрьмы, но каждый вечер выпускали домой под подписку, а утром он возвращался. Потом он устроился работать на обувную фабрику.
В Чикаго и обратно
Поздней осенью 1930 года Аль Капоне снова приехал в Чикаго: нужно было лично оценить обстановку, добить врагов и укрепить свои позиции. Расследования убийств Лингла, Зуты и Айелло еще не завершились, поэтому жить приходилось на подпольном положении, прячась на квартире Ника Чирчеллы в Бёрвине. Однако Аль снова был полон сил и энергии, часто приезжал в Бёрнем играть в гольф и волейбол, а уходя из школьного спортзала, совал тайком десятку матери Тима Салливана, работавшей там уборщицей, и извинялся, что они с ребятами наследили на только что вымытом полу.
За прошедший год положение простых людей разительно изменилось. «Нищие стучались с чёрного хода, выпрашивая корку хлеба, — пишет Салливан в воспоминаниях. — Еда стоила довольно дёшево, но ни у кого не было и таких денег. В аптеке на углу продавали сигареты — две штуки за пенни. Кто бы смог позволить себе целую пачку? Перед машиной для сворачивания самокруток всегда стояла длинная очередь. Если делать их достаточно тонкими, из упаковки табака за десять центов выходило до пятидесяти папирос. Мы жили практически за счет трёхдневного хлеба, который папа приносил домой из пекарни. Полный мешок такого хлеба стоил 25 центов, и мы, дети, рылись в нём в надежде найти сдобную булочку, а то и две».
Компартия США, к тому времени насчитывавшая всего около десяти тысяч членов, провела в конце марта 1930 года в Нью-Йорке Первую предварительную конференцию по безработице, где было принято решение созвать другую конференцию, более массовую, чтобы учредить новую общенациональную организацию, независимую от профсоюзов, которая занималась бы проблемами безработных. 4—5 июля учредительная конференция состоялась в Чикаго с участием 1320 делегатов, из которых 468 были коммунистами, а 723 имели отношение к Профсоюзной лиге единства, спонсируемой компартией. Так были созданы Советы безработных США (по примеру Советов рабочих депутатов в России). На съезде избрали Национальный комитет новой организации в составе тридцати восьми членов и национального секретаря — лидера компартии Билла Матисона. Первичными ячейками должны были стать «комитеты действия», организованные по избирательным или городским округам, которые объединялись в городской Совет безработных. Городские Советы небольших городов объединялись в окружные и совместно избирали делегатов в Советы штатов и Национальный совет.
