хватает Хэрлана, — произнёс он. — Но мне приходится отказывать себе в удовольствии удавить твоего родственника и собрата.
— Его не хватает всем, — произнёс Энгас, взглянув на короля. — То, что ему приходится избегать Зелёного Озера, унизительно. Я сам чувствую себя оскорблённым. Если б запрет не действовал, и я был бы на ногах, я снёс бы Эдриолу его глупую наглую башку.
— Запрет на поединки по-прежнему действует, — задумчиво произнёс Кибелл. — А кто сейчас отправляет ритуалы в долине?
— Никто, — вздохнул Энгас, в то время как глаза Реймея злобно сузились. — Люди ходят в горы к братьям. Во время молитв те поднимаются на вершины ближайших гор, чтоб наставить и благословить желающих.
— И много людей к ним ходит?
— Наши — все, — Реймей пожал плечами, словно другого ответа и быть не могло. — Некоторые и по нескольку раз в день. Знаю, что многие ходят к святыням в лагеря монахов, остаются там день-два для Очищения и Просветления.
— Не было таких, кто сомневался?
— Сомневался? — Реймей задумчиво посмотрел на короля. — Нет, пожалуй. Сейчас, во время вторжения, кто усомниться в них? Те, что помоложе, правда, проявляли чрезмерноелюбопытство, смущали монахов глупыми вопросами, но их быстро ставили на место. А поведение болотных людейокончательно решило проблему. Наши так же не любят болотных, как болотные не любят монахов.
— Старая вражда, — кивнул Энгас. — Болотные люди во главе с Эдриолом до сих пор ненавидят Сыновей Аматесу, которые гоняли их по всему Дикту, и сейчас просто пользуются тем, что открылось, чтоб обосновать свою неприязнь. А наши до сих пор относятся к болотным людям, как к колдунам и еретикам, и готовы чёрта поддержать против них. Не говоря уж о братьях, которые с нами жили, с нами молились, с нами воевали, с нами умирали. В первые дни, когда болотные люди начали задирать монахов, наши грудью и мечами за них встали. Если б Хэрлан не увёл братьев, быть бы здесь резне.
— Ситуация сложная, — подтвердил Реймей. — Сейчас, когда мы в преддверии выступления, выбирать очень сложно. У Эдриола мощная конница, а монахи — отличные мечники и лучники.
— Не может быть никакого выбора! — воскликнул Энгас. — Сыновья Аматесу — ядро армии Дикта. Они нам нужны, как воздух. Другое дело, что было бы неплохо и Эдриола удержать в узде.
— Попробуем, — произнёс Кибелл без особого оптимизма. Ради жены он старался лояльно относиться к её брату, и на его откровенные, хотя и не опасные выпады отвечал снисходительными усмешками, но на самом деле вовсе не испытывал к Эдриолу тёплых чувств. Если он простил и забыл ложь Шилы, скрывшей когда-то от него своё происхождение, то лжи Эдриола, остававшегося тогда рядом с сестрой и бежавшего вместе с ней за Последний Хребет, он не забыл и не простил. Однако конница неудержимых, не знающих страха болотных варваров была бы хорошим подспорьем в предстоящей войне. — Завтра здесь будут Хэрлан и члены Совета. И мы всё решим. Но братья вернутся в долину, хотя бы те, что обязаны отправлять ритуальные обряды, — он хлопнул себя по колену. — С этим пока всё. Теперь насчет Совета. Сколько их уцелело? Я помню, что в Храме погибли многие.
— Старики почти все погибли, — проговорил Реймей, глядя на открывшуюся дверь. — Хэрлан предложил несколько новых кандидатур. До полного состава мы так и не добрали, но для принятия решений этого достаточно.
Вошёл Донгор и, кивнув собравшимся, присел возле накрытого стола.
— К счастью, благодаря ночи Бдения Аматесу, все старцы других обителей находились у себя, — продолжил лекарь. — Так что провинция практически не пострадала. Все гарнизоны, все обители, все оборонные округа действуют по сложившемуся порядку.
— То есть, если вести отсчёт от нулевой отметки, то всё не так уж плохо? — спросил Кибелл.
Реймей кивнул.
— Мы к тому же вели постоянный сбор сведений, — добавил Донгор. — Теперь мы неплохо осведомлены,
— Это ещё лучше!
Из-за двери донеслось шипение и возня. Реймей тут же сосредоточил холодный взгляд на входе, Донгор скользнул бесшумной тенью в сторону и вытащил откуда-то узкий длинный стилет, а Кибелл, словно невзначай, положил руку на эфес меча. Вопль, раздавшийся в этот момент, был душераздирающим и перешёл в низкое гудение. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался взбешённый Юнис. Его белые, похожие на перья, волосы стояли дыбом, рукав лилового с голубыми вставками камзола был разодран, а в окровавленной руке он сжимал воющий меховой комок. Не тратя лишних слов, он с размаху швырнул свою ношу на накрытый стол и зарычал. Комок тут же развернулся и оказался белоснежным ангорским котом. Припав на лапы и прижав уши, он какое-то время сидел в оцепенении, а потом пронёсся по столу, опрокидывая посуду, спрыгнул на пол и забился под лавку.
— Посмотри, что твоё чудовище сделало с моим последним камзолом! — рычал Юнис, потрясая рукой, — Если он ещё раз приблизится ко мне, я суну его в мешок и утоплю.
— А с чего бы ему к тебе приближаться? — озадаченно пробормотал Кибелл, заглядывая под лавку. — Он же тебя терпеть не может.
— Он, наверно, опять пытался его наказать, — предположил Энгас, тоже с сочувствием глядя вниз. — Я ж говорил, их нельзя наказывать. Они пакостят. Бедный котик, он тебя обидел?
— Ты ему ничего не сломал? — обеспокоенно спросил Кибелл и жестом приказал слуге, наводившему порядок на столе, заглянуть под лавку. — У меня один такой кот на всё королевство.
— Лучше б вообще не было! — воскликнул Юнис.
— А про мешок забудь, если не хочешь вооружённого конфликта, — добавил Кибелл, протягивая руки за котом, которого достал слуга. — Иди сюда, Феликс. Иди, мальчик.
Кот перебрался на руки к хозяину и, дрожа, прижался к его груди. Кибелл перевёл взгляд на Юниса.
— Что за глупость, мой милый? Последний камзол! Ты же знаешь, что мои портные в твоём распоряжении. В кладовых полно драгоценных тканей, в том числе и из других миров. Так злиться на бедное животное из-за какой-то тряпки!
— Я был рад, узнав, что ты жив и вернулся, — фыркнул Юнис. — Но теперь вижу, что поторопился. Известие о смерти заставляет нас многое прощать покойному, но это не значит, что оставшись в живых, он избавится от этого многого…
— Я ничего не слышал о твоей смерти, но и без того прощаю тебе немало, — заметил Кибелл. — Будем ссориться дальше?
— Пусть кто-нибудь хоть наскоро залатает мне рукав, и пока наш конфликт с твоим котом будет исчерпан.
— Слава Аматесу! — воскликнул король Дикта. Помолчав, он перевёл взгляд на Донгора, потом посмотрел на Реймея и Энгаса, — Ну, друзья мои, мы снова вместе. Хэрлан присоединится
