с медициной? С уважаемыми авторитетами?
Эдвардс послал Амосу рабочий проект своей статьи, нападающей на их с Дэнни теории, и ожидал, что, отвечая, Амос учтет его авторитет. Амос не учел. «Тон ехидный, оценка доказательств несправедлива, и слишком много технических нестыковок, чтобы начать дискуссию, – писал Амос в коротенькой записке Эдвардсу. – Мы симпатизируем вашему стремлению скорректировать взгляд на принятие решений. Жаль только, что вы руководствуетесь искаженным представлением о нашей работе».
Ответил Эдвардс в духе человека, который только что заметил, что у него расстегнута ширинка. Оправдываясь за неудачную статью, он стал жаловаться на жизненные проблемы – они варьировались от усталости из-за частой смены часовых поясов до десятилетий личных разочарований а затем посетовал, что вообще ее написал. «Меня особенно смущает, что после долгой работы я оказался настолько слеп к множеству ее недостатков», – написал он как Амосу, так и Дэнни, прежде чем сообщить, что намерен полностью переписать свою статью и очень надеется избежать любой публичной полемики с ними.
Оксфордский философ Л. Джонатан Коэн устроил некоторый шум, опубликовав серию статей в книгах и журналах. Он счел ошибочной идею, что можно что-то узнать о человеческом разуме, задавая вопросы людям. Коэн утверждал: раз уж человек создал понятие рациональности, то он, по определению, и сам рационален. И делает все «рационально». Или, как выразился Дэнни в письме, которое он неохотно послал в ответ на одну из статей Коэна, «любая ошибка, набирающая большое количество голосов, – уже не ошибка».
Коэн постарался продемонстрировать, что ошибки, обнаруженные Амосом и Дэнни, на самом деле или не ошибки, или результат «математического или научного невежества», которое легко исправить несколькими занятиями у достойных профессоров.
«Мы оба зарабатываем на жизнь преподаванием теории вероятности и статистики, – написали Перси Диаконис из Стэнфорда и Дэвид Фридман из Беркли в журнал Behavioral and Brain Sciences, где была опубликована одна из атак Коэна. – Но снова и снова видим, как студенты и коллеги (и мы сами) делают определенные ошибки. Даже одна и та же ошибка может повторяться одним и тем же человеком много раз. Коэн ошибается, отвергая это как результат математического или научного невежества».
Впрочем, к тому моменту уже было ясно, что, как бы часто специалисты по статистике ни подтверждали правоту Амоса и Дэнни, хватало неспециалистов, упорно стоящих на своем.
По прибытии в Северную Америку Амос и Дэнни опубликовали серию статей – в основном, еще израильского периода. Но в начале 1980-х годов их сотрудничество выглядело уже совсем иначе. Амос подготовил большую статью под двумя именами о неприятии потери, но Дэнни добавил туда всего несколько абзацев. Дэнни самостоятельно написал о том, что Амос назвал «Отмененным проектом», под названием «Моделированная эвристика» – и поставил две их фамилии. А потом отправился исследовать правила воображения не с Амосом, а с младшим коллегой по Университету Британской Колумбии Дэйлом Миллером.
Амос написал статью, адресованную напрямую экономистам, чтобы исправить технические недостатки в теории перспектив. Она называлась «Улучшение в теории перспектив», и, хотя большую часть работы Амос сделал со своим студентом Ричем Гонсалесом, в журнале она вышла под фамилиями Дэнни и Амоса. «Амос сказал, что всегда были Канеман и Тверски и что должны быть Канеман и Тверски, и что было бы очень странно добавлять к ним третьего участника», – вспоминает Гонсалес.
Таким образом они поддерживали иллюзию, что по-прежнему работают вместе, хотя силы, растаскивавшие их в стороны, только крепли. Растущая толпа общих врагов не смогла их объединить. Дэнни было все труднее принимать отношение Амоса к оппонентам. Амос был настроен сражаться. Дэнни – выжить. Он уклонялся от конфликтов. Сейчас, когда их работы снова атаковали, Дэнни завел новое правило: не реагировать на критику. Это оправдывало принципиальную позицию игнорировать любые акты враждебности.
Амос обвинил Дэнни в «отождествлении с врагом» и был не так уж далек от истины. Каким-то странным образом противник всегда жил в его сознании. Другие противники Дэнни не требовались.
Амосу, чтобы оставаться собой, нужна была оппозиция. Иначе кого побеждать? Амос, как и его родина, жил в состоянии постоянной готовности к бою. «Амос не разделял настроя Дэнни думать и работать вместе, – говорит Уолтер Майкл, руководивший кафедрой психологии Стэнфорда, когда там работал Амос. – Он словно заявлял: «Да идите вы!»
Это настроение в начале 1980-х, должно быть, посещало Амоса даже чаще, чем обычно. На конференциях и в беседах Амос снова и снова слышал от экономистов и теоретиков принятия решений, что они с Дэнни преувеличили склонность человека к ошибкам. Или что нестыковки, которые они наблюдали, были искусственными. Или что эти нестыковки существовали только в умах студентов. Или… еще что-нибудь.
«Амос хотел сокрушить оппозицию, – говорил Дэнни. – Возражения задевали его гораздо сильнее, чем меня. Он норовил заткнуть противников. Что, конечно, было невозможно».
В конце 1980 года или, может быть, в начале 1981-го Амос подошел к Дэнни с предложением написать статью, которая положит конец дискуссии. Их оппоненты, возможно, и не признают свое поражение – интеллектуалы этого не любят, – зато, по крайней мере, сменят тему. «Побеждая смущением» назвал это Амос.
Они с Дэнни наткнулись на некоторые странные явления еще в Израиле; сейчас они решили исследовать их последствия. Как всегда, Дэнни и Амос придумали сценарии: любимая история Амоса была про Линду.
Линде 31 год, она не замужем, экстраверт и очень яркая. Специализировалась по философии. Когда была студенткой, серьезно занималась вопросами дискриминации и социальной справедливости, принимала участие в антивоенных демонстрациях.
Линду создали как стереотип феминистки. Дэнни и Амос спрашивали: в какой степени Линда напоминает типичного представителя каждой из следующих групп?
1) Линда – учитель в начальной школе.
2) Линда работает в книжном магазине и занимается йогой.
3) Линда – активистка феминистского движения.
4) Линда – психиатор и социальный работник.
5) Линда – член Лиги женщин-избирателей.
6) Линда – кассир в банке.
7) Линда – страховой агент.
8) Линда – кассир в банке и активистка феминистского движения.
Дэнни представил сценарий с Линдой студентам Университета Британской Колумбии. В первом эксперименте двум разным группам студентов дали четыре из восьми описаний и попросили оценить шансы на то, что они правдивы. Первая группа имела в своем списке «Линда – кассир в банке», вторая – «Линда – кассир в банке и активистка феминистского движения». Именно эти два описания имели значение, хотя студенты, конечно, были не в курсе. Вторая группа сочла свою историю более вероятной, чем первая – свою.
Таким образом Дэнни и Амос получили доказательство: правило большого пальца, которое люди привыкли использовать для оценки вероятностей, вело к заблуждению. «Линда – кассир в банке и активистка феминистского движения» не может быть более вероятным, чем
