– Что ж ты раньше не сказал, – сердито посмотрела на мужа Инга Константиновна.
– Пойдемте, пойдемте, я вам постелю, – захлопотала хозяйка. – Конечно, с дороги устали... Поспите...
Когда Иван Алексеевич вышел из-за стола, Люся заерзала на стуле. Она шепнула брату на ухо:
– Дим, а нам тоже можно уйти? Ты бы мне город показал. Я никогда еще не бывала в таком большом городе.
– Извини, Люсь, в этот раз не получится. Ире нельзя много ходить, она тоже болеет, как папа.
– А зачем ты выбрал себе больную невесту? – спросила девочка довольно громко.
Ее брат оглянулся на гостей. Они были увлечены беседой и не слышали бестактного вопроса.
– Может, ты во двор пойдешь погуляешь? – предложил Дима сдержанно.
– Не хочу, – закапризничала Люся.
– Тогда жди, пока отец отдохнет. Может, вечером с ним по городу походите.
Люся надулась, но возражать не стала.
Застолье продолжалось недолго – ровно столько, сколько оставалось коньяка в бутылке. Когда с завтраком было покончено, Люся с Ирой перебрались на диван смотреть телевизор, Геннадий Петрович с Димой двинулись в кафе согласовывать окончательное меню, а женщины отправились на кухню мыть посуду.
– Нина Николаевна, и как вы доверяете мужу такое ответственное дело? Он что, сам кафе нашел и сам обо всем договорился? – искренне удивилась Инга Константиновна.
– Да, – подтвердила Нина Николаевна, – он у меня хозяйственный.
– Завидую вам, – вздохнула Инга, – а мой ничего сам не умеет. Разве что гвоздь забьет. Да и тот – криво.
Нина Николаевна промолчала. Ей показалось, что будущая сватья с удовольствием командует мужем, какая же тут самостоятельность?
В пятницу хлопоты продолжились. Нина Николаевна хотела отвезти все спиртное в кафе сразу. Инга Константиновна возражала, мол, водку лучше всего привезти уже после загса, целее будет. Потом спохватились, что жених не купил букет роз для невесты, долго спорили, какого оттенка должны быть цветы, поярче или побледнее.
К вечеру все падали с ног. И тут вдруг вспомнили, что по обычаю нельзя, чтобы жених ночевал в одном доме с невестой. Димку «эвакуировали» в соседний подъезд к Захаровым, друзьям семьи.
В субботу c утра, к неописуемому удивлению родных жениха и невесты, все шло нормально: цветы не завяли, прическу Ире у знакомого парикмахера сделали без проволочек, с платьем ничего не случилось, с женихом тоже, и ровно за десять минут до назначенного времени все были в загсе.
Все пятнадцать минут церемонии Ира так волновалась, что плохо соображала, что надо делать и когда говорить «да». Но с помощью жениха и свидетелей ей удалось справиться со всеми препятствиями, возникшими на пути к желанному штампу в паспорте.
Гостей пригласили немного, человек сорок, поэтому свадьбу отмечали в кафе. Ира сидела, ковыряясь в салате из капусты и огурцов, и страшно завидовала гостям. Они ели с невероятным аппетитом. У каждого в тарелке лежали котлеты, рыба, кусочки курицы, картофель, салаты... Гости чавкали и хрустели косточками, пили водку, запивали лимонадом и минералкой. И свидетели увлеченно жевали, даже сопели от усердия. И жених сидел, рот у него не закрывался. А Ира не могла ничего есть, чтобы не было рвоты. И шампанского пить не могла. Когда гости пошли танцевать, Ира осталась сидеть на своем неудобном стуле. Она думала о том, что правильно делали лет двести назад, когда требовали, чтобы невеста была девственницей. Тогда у невесты не могло быть токсикоза, и она веселилась на собственной свадьбе, а не сидела и не ждала, когда же наконец все это закончится.
Правда, у Иры мелькнула мысль о том, что не надо устраивать свадьбу вообще, но когда она заикнулась об этом маме, Нина Николаевна огорчилась, сказала, что свадьбу следует сыграть так, как положено.
Изредка Ира посматривала на свекровь. Хоть Ира не слышала ни одного плохого слова от Диминой матери, девушке казалось, что в глазах Инги Константиновны светится лишь ненависть. Когда Ира в очередной раз со все возрастающим раздражением зыркнула на свекровь, та в ответ уставилась на невестку и не заметила, как рядом сидящая чья-то родственница зацепила бокал с красным вином. Через мгновение светлую юбку Инги Константиновны «украсило» смачное пятно.
Родственница заохала, рассыпаясь в извинениях. Инга Константиновна резко оборвала гостью:
– Смотреть надо было лучше, куда руки кладете.
Женщина задумчиво посмотрела на испорченную юбку. Ничего не поделаешь, надо идти переодеваться. Из загса они ехали на машине, но Нина Николаевна говорила, что дворами от кафе до дома пятнадцать минут ходьбы. В чужом городе Инга совсем не ориентировалась и боялась заблудиться. Она решила найти себе провожатого. Инга Константиновна обвела взглядом гостей и поняла – лучше всего для этой цели подходит Геннадий Петрович. Он сидел напротив, и Инга громко попросила:
– Геннадий Петрович, подойди на минутку. – Еще в загсе она перешла с ним на «ты».
Инга Константиновна продемонстрировала ему пятно. Геннадий Петрович, хоть и был не совсем трезв, понял ее без слов:
– Давай-ка отвезу тебя домой, переоденешься.
– Нет уж, давай пешком, – усмехнулась Инга Константиновна. – Не хватало еще в день свадьбы сына влепиться в дерево.
Мужчина вернулся к жене и объяснил ей ситуацию. Нина Николаевна заохала, предложила посыпать пятно солью и застирать, но потом махнула рукой – некрасивый след от пятна все равно останется.
– Только вы недолго, где-то через час каравай резать будем, надо, чтобы все присутствовали, – попросила она.
– Да мы быстренько, туда-обратно, – заверил Геннадий Петрович.
До квартиры они добрались быстро и без приключений. Инга Константиновна достала из чемодана платье и принялась пристально его разглядывать. Если надеть его сегодня, то в чем она будет завтра? Значит, юбку надо застирать сейчас, чтобы в воскресенье с другой блузкой снова красоваться в старой юбке. Инга Константиновна набросила на плечи халат и отправилась в ванную.
Через час они вернулись в кафе, Инга еще вспоминала сильные руки Геннадия на своих бедрах... Но от вида свадебного застолья Ингу замутило. Димка был основательно пьян, а невеста смотрела на всех так, словно только что вернулась с похорон любимой бабушки.
Первой мыслью Инги Константиновны было: «Хорошо, что свадьба проходит в чужом городе, среди малознакомых людей, и просто счастье, что этого позорища не видят мои сослуживцы и знакомые».
В сентябре Димка надумал вернуться в казарму, о чем и объявил новым родственникам.
– Дмитрий, Ирочка будет все время думать, почему ты не захотел остаться дома, волноваться, а ей это категорически противопоказано, ты же понимаешь, – Нина Николаевна сердито посмотрела на зятя. – И проведывать, в таком случае, каждый день ты ее не сможешь.
