— Диана, пожалуйста, выслушай меня. — Он подвинулся к ней ближе, их плечи и колени коснулись друг друга. Страстно и обнадеживающе обнимая ее одной рукой, другой он нежно поглаживал ее обнаженную руку. — Дорогая, ты разве не понимаешь, в каком положении я нахожусь?
Она искренне покачала головой.
— Моя работа… мой бизнес… Я всем обязан семейным связям Вивиан.
— А какое это имеет значение?
— Какое значение! Если я разведусь с Вивиан, то обреку себя на голод. Мы будем голодать.
Она смотрела на него теплым, любящим взглядом. Придвинувшись ближе, она чуть пощекотала ему щеку своими губами.
— Уинт, дорогой, меня это не волнует. Как прелестно будет голодать вместе с тобой!
Если у него и оставались некоторые сомнения насчет ее ограниченности и глупости, то в этот момент они полностью исчезли.
— А ты разве не хочешь жениться на мне, Уинт?
— Ну конечно хочу. Но не думаешь ли ты, что… — Он предпринял еще одну, последнюю отчаянную попытку. — Не кажется ли тебе, что будет гораздо лучше, если все останется так, как есть? В конце концов, таким образом мы имеем одни плюсы и никаких минусов.
Выражение ее глаз ничуть не изменилось: они по-прежнему отражали безграничную любовь и твердую решимость. В этот моментом с сожалением подумал о том, что конец настал.
Вивиан внимательно наблюдала за ним со своего конца стола.
— Уинт, ты не намерен что-то предпринять?
— А что я должен предпринять?
— Ну, сходить к соседям, посмотреть, что там.
Он пытался как-то сориентироваться в настоящем, стряхнуть с себя оковы прошлого. Сколько времени прошло с момента выстрела? Минута? Полторы?
— Чтобы так ни произошло, теперь уже все кончено, — проговорил он.
— Все кончено, — сказал он Диане.
Какое-то время она неотрывно смотрела на него, не прикасаясь к своему бокалу. Ее глаза стали безжизненными и были лишены какого-либо выражения одна лишь имитация человеческих глаз. Всё ее существо словно погрузилось в какую-то бездну, как можно дальше от того, что причиняло боль.
Но Уинт не отступал.
— Все кончено, — повторил он.
Она никак не отреагировала на его слова, не стала задавать вопросов. Естественно, для нее это было страшным ударом, так что он не ждал многословия. Однако молчание ему не нравилось. Было в нем что-то зловещее.
— Видишь ли, Диана, все это с самого начала не могло быть чем-то серьезным. Нам обоим было скучно, и в обществе друг друга мы нашли избавление от скуки. На нас с тобой просто что-то нашло. Ты влюбилась в меня, и я, конечно же, тоже влюбился в тебя. — Он лгал ей, ничуть при этом не колеблясь. — Но если я попытаюсь развестись с Вивиан, для меня это будет означать конец всему. Мне тридцать шесть лет. Мы не можем вечно развлекаться лишь потому, что влюблены друг в друга. Поэтому будет трудно, но со временем мы поймем, что это было самое разумное решение.
Он умолк, потому что понял: слова его не достигают цели. Она продолжала сидеть, глядя на него и молча качая головой.
— Я не могу отпустить тебя, Уинт, — слова прозвучали неожиданно тихо и пугающе. — Я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя, Уинт.
— Знаю, дорогая. Я тоже люблю тебя, и пусть то, что мы знаем о нашей любви друг к другу, поможет нам преодолеть боль расставания.
— Хорошо, я не настаиваю на том, чтобы ты сейчас же разводился с Вивиан. Мы как-нибудь устроим все это, до тех пор, пока мы любил друг друга и пока…
— Нет! Диана, разрыв должен быть полным и окончательным. Раз и навсегда.
Дело наконец дошло до слез.
— Я покончу с собой!
И вот сейчас, пока они с Вивиан развлекают чету Дженнингсов за спокойным обедом, где-то в доме Листеров прозвучал выстрел.
Его охватила паника. Вивиан едко заметила, что Листеры, мол, вздумали перестрелять друг друга, но он прекрасно знал, что Говарда дома нет — он где-то в очередной поездке. Диану он не видел почти месяц, но продолжал поглядывать на ее дом. Она не пыталась звонить ему или писать писем. Он даже начал надеяться, что ему удалось избавиться от нее и благополучно выбраться из этой истории.
Так неужели она оказалась такой глупой, такой дурой, чтобы стреляться? Не то чтобы он очень уж возражал против подобного исхода дела. Если она умрет, то он окончательно избавится от нее, все будет так, словно их романа вовсе не было. Оставался лишь один ужасный вопрос: удастся ли ему чистым выйти из этой передряги?
Его рассудок, затуманенный на протяжении последних минут воспоминаниями о том, как он влип в это дело, постепенно стал возвращаться к мрачному настоящему. Если Диана умерла, если она застрелилась, что может указывать на ее связь с ним? Есть там за что зацепиться?
Его фотография! С ужасом он вспомнил, что как-то уступил ее романтическому желанию иметь его фото. «Чтобы носить у сердца, когда тебя нет со мной», — сказала она тогда. Его самолюбие было польщено подобным проявлением обожания. Он подарил ей маленькую карточку, любительский снимок размером с тот, что вставляют бумажник или наклеивают на паспорт. Она была так рада, даже поцеловала ее, прежде чем положить к себе в сумочку. Где сейчас эта фотография?
Как только он начал думать об опасностях, они стали множиться в его мозгу. Не оставила ли Диана записку? Самоубийцы часто так поступают. А вдруг она назвала его имя?
И как на все это посмотрят у него на работе, как отнесется к этому Вивиан?
А что… а что если попытка самоубийства не удалась? Его мысленному взору представились газетные полосы, шепот окружающих — попытка самоубийства очаровательной блондинки, обвинившей в случившемся распутного соседа, и Диана с крошечной ранкой на руке, истерично пересказывающая свой неудавшийся роман с Уинтом Маршаллом.
— Уинт!
— Да? — Он застыл, поняв, что встал из-за стола и куда-то пошел из комнаты.
— Куда ты собрался?
— Хочу посмотреть, что произошло у Листеров.
Он бросился наружу, воспользовавшись кратчайшим путем — через гараж. Дождь не переставал. Он припомнил, что моросить начало вскоре после прихода Дженнингсов. Но он опаздывал, уже безнадежно опаздывал, поэтому и решил воспользоваться этим путем. На грязь он не обращал внимания и, поскользнувшись, чуть было не упал.
В нескольких комнатах дома Листеров горел свет, хотя снаружи ничего не было видно — окна прикрывали плотные портьеры. В помещении царила тишина, словно так никого не было.
Он подошел к двери, собираясь позвонить или постучать, но вдруг ему пришло в голову, что в доме может находиться живой человек с пистолетом в руке — например, Говард, вознамерившийся отомстить ему, или сама Диана, которой захотелось взять любовника с собой. У него все еще оставался ключ от маленькой двери их гаража. Покопавшись в бумажнике, он нашел его, вставил в прорезь замка и открыл дверь.
В гараже было темно, но путь ему был хорошо известен, поэтому, передвигаясь вдоль стены, он довольно скоро достиг двери в кухню. Там тоже было темно, но и здесь ему было все знакомо. Он старался производить как можно меньше шума.
В гостиной горел свет, по крайней мере одна из ламп была зажжена. И вдруг он увидел Диану.
Одетая в черное вечернее платье, она сидела в самом центре дивана. На коленях у нее лежал пистолет, рукоятку которого она сжимала правой рукой, указательный палец был на спусковом крючке. В комнате ощущался слабый запах пороха. Значит, она стреляла. На ее левой руке возле плеча зияла глубокая рана. Кровь, пропитав рукав платья, капала на сиденье дивана.
В изумлении он уставился на нее. Она явно похудела, черты лица заострились, щеки впали, Под глазами были темные припухшие круги, еще более заметные из-за мертвенной белизны лица, а глаза покраснели и опухли. Глаза эти глядели в никуда, и Уинт даже подумал: отдает ли она себе отчет в том, что убила себя, что вот-вот умрет?
В тот же момент его посетили более тяжелые мысли — мысли о том, в каком положении оказался он сам. Вести о случившемся, равно как и их интерпретация, неизбежно станут достоянием окружения. Дурная слава, обвинения, неверность, Вивиан станет объектом сожаления и осмеяния, и она этого не вынесет. Он будет изгнан, сокрушен и оставлен без малейшей надежды на возвращение.
Если бы эта глупая женщина навсегда замолчала!
Начиная с этого момента он начал действовать в полном соответствии с голосом инстинкта самосохранения. Времени на составление плана или раздумья не оставалось. Он осторожно обошел диван и приблизился к ней справа. Она не шевельнулась и поначалу, казалось, даже не замечала его присутствия. Он присел рядом с ней, но не слишком близко, стараясь не оказаться на одной линии с дулом пистолета.
— Уинт, я так скучала по тебе.
— Я тоже скучал по тебе.
— Значит, ты вернулся? — В ее помертвевших глазах скользнул слабый лучик.
