С той ночи я так полюбила Джорджа, что буквально сходила с ума, если он звонил или приходил на пять минут позже обещанного. Он объяснял, что нет ничего запретного в наших встречах, что у его жены есть любовник, и они частенько играют втроем в бридж. Меня передергивало, когда он называл меня своей госпожой, поскольку слово это воспринимала как нечто уходящее и давно забытое. Я ревниво реагировала на то уважение, с которым он относился к своей жене, и даже любовь, которую он проявлял к своей дочери, и испепеляла его взглядом всякий раз, когда он говорил, что ему надо домой.
Мама узнала, насколько серьезно я отношусь к Джорджу, и устроила взбучку: «Чарли узнает об этом и отберет у тебя детей! Неужели именно это тебе нужно — роман с женатым человеком с риском потерять собственных детей?»
Я сказала Джорджу, что больше мы не должны встречаться, не из-за боязни, что Чарли попытается потребовать детей, а потому что не могла продолжать быть «женой» в его понимании. Он наставал, что любит меня и сделает для меня все — вплоть до развода с женой.
Я доказывала, что ситуация безнадежна, и говорила, что лучше всего расстаться как можно быстрее. Мы с мамой уехали из Парижа в Лондон.
Джордж последовал за мной.
Мы с мамой поплыли в Соединенные Штаты.
Через две недели он последовал за мной.
Он остался в Америке на пять лет, и в течение этих пяти лет мы редко расставались. Я вернулась в шоу-бизнес, много ездила, резко поменяла репертуар в Ньюарке, играла в таких театрах, как «Стейт-Лейк» в Чикаго и «Палас» в Нью-Йорке, постоянно набираясь профессионализма. Если меня и не все устраивало, то, по крайней мере, я смирилась с тем, что мы с Джорджем любовники и брак между нами невозможен. Его жена знала о нас, конечно (как знал всякий ведущий колонки светских сплетен), но в каждом очередном письме она напоминала ему, что он католик и вопрос о разводе не обсуждается. Я жила без будущего, поскольку принадлежала Джорджу.
И у меня была выпивка. Я не была зависима от нее — я могла пойти на вечеринку после шоу и потягивать весь вечер единственную рюмку, и были ночи, когда я могла заснуть одна, не одурманивая свой мозг. Но в один прекрасный день я поняла, что алкоголь стал частью моей жизни и что мне было бы не по себе, окажись я где-нибудь без алкоголя под рукой. Мама уже обнаружила, что я не отказываю себе в удовольствии выпить, но по-прежнему она не знала, как много и как часто. Джордж читал мне лекции о вреде алкоголя, но не очень этим увлекался, он, как и я, считал, что алкоголь никогда не станет проблемой для меня.
Наконец, Джорджетту осенило: если Джордж действительно так хочет меня, она даст ему развод. Совершенно неожиданное предложение застало нас обоих врасплох. Я не говорила этого, но после того, как пять лет я была второй женщиной и тешила себя мыслью, что я первая, теперь я не была уверена, что хочу быть его женой!
Джордж, должна сказать, тоже никак не выражал это вслух, но отнесся к ситуации неоднозначно. Прежде чем отправиться во Францию, он поцеловал меня — не слишком пылко — и обещал сообщить мне, когда процедура развода будет завершена.
Почему я не переставала плакать целыми днями после того, как он уехал? Бутылки с джином стояли возле моей кровати, и я раз за разом напивалась до бесчувствия, несмотря на заверения Глэдис, что я убиваю себя. Наконец, она смогла засунуть меня в ванну, и это освежило меня. Я взяла мартини и позвонила человеку, который месяцами добивался встреч со мной. Это дошло до Джорджа (я знала, что так и будет), и он немедленно приостановил процедуру развода.
Через несколько лет он развелся с Джорджеттой и вскоре после этого женился на юной девушке, которая годилась ему в дочери. Сегодня он владеет баром в Париже и, говорят, его жена сидит там каждый вечер, наблюдая, как он встречает старых друзей.
Глава 19
В середине 30-х поползли слухи, что Чарли женился в третий раз на танцовщице из театра Зигфилда по имени Полетт Годдар. В то же время, по некоторым слухам, это было не так. По одной версии они поженились в 1932 году на яхте, и никто из них не потрудился ни подтвердить, ни опровергнуть этот слух. По другой версии они просто жили вместе в доме на Беверли-Хиллз, и тоже никто из них не соглашался с этим и не отрицал. Женский клуб и церковные группировки ополчились против Полетт за то, что они называли демонстративной аморальностью. Впоследствии эта кампания стоила ей роли Скарлетт О'Хара в «Унесенных ветром».
Мы с Чарли не виделись со времени нашего развода, хотя и пережили еще одно противостояние, когда Warner Brothers предложила мне ощутимую сумму за то, чтобы я с детьми снималась в фильме. Я согласилась. Чарли до посинения вопил, что я не имею права делать из наших мальчиков актеров, пока они не выросли достаточно, чтобы самим решать, чего они хотят. Конечно, он был прав, а я нет. И я всегда буду благодарна ему за то, что он не позволил тогда мне сделать это.
Хотя мы и не виделись, но разговаривали несколько раз по телефону, главным образом о детях, которых он навещал при всякой возможности и которые, безусловно, обожали его. Наши беседы обычно были очень неловкими, он задавал мне вопросы обо мне и не слушал моих ответов, а если говорил о себе, то в самых общих чертах, и было удивительно мало горечи в его голосе. Я никогда не спрашивала, поженились они с Полетт Годдар или нет, но я видела ее фотографии и слышала, что она очень умна. Я сделала комплимент его вкусу. Он казался польщенным.
На Рождество я заказала номер в отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе и устроила праздник для детей. Я позвонила Чарли и пригласила его прийти. К моему изумлению, он согласился. Он прибыл примерно через полчаса после начала праздника с кучей подарков. Я не видела его восемь лет, а выглядел он чуть старше, чем тогда. Дети кинулись к нему, после чего достаточно официально представили его своим юным гостям. Чарли был очарователен, каким всегда умел быть с детьми, если время и ситуация располагали к непосредственности. Потом он подошел ко мне с открытой и даже одобрительной улыбкой.
— Ты прекрасно выглядишь, Лита, — сказал он. — У тебя все хорошо?
Я пыталась услышать саркастические нотки в его голосе, но их не было. Я не сомневалась, что выгляжу далеко не прекрасно. В те дни я пила больше, чем когда-либо прежде, мало спала и мало ела, поскольку это требовало от меня усилий, и была уверена, что каждый такой день оставлял след на моем лице. Чарли, напротив, выглядел так, словно только что вернулся после основательного отдыха. Загорелый и пышущий здоровьем, он никогда не казался таким привлекательным.
— Лучше не бывает, — ответила я. — Что ты делаешь с собой, Чарли? Ты становишься все моложе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
